Около входа в мельницу находился какой-то крестьянин с лошадью, запряженной в повозку. На повозке лежали несколько мешков с мукой и зерном.

В стороне, ближе к лесу, расположилась небольшая изба, из трубы которой поднимался прозрачный дымок. Вдалеке виднелись еще несколько домов.

Резко, так, что земля полетела из-под копыт, Домерик остановил Кареглазого рядом с крыльцом. Парень наклонился вперед и постучал плеткой по открытой ставне.

— Небось, услышали, сейчас вылезут, — произнес Гербер. Молчун просто зевнул и почесал пятерней шею. Скрипнув, открылась дверь. На крыльцо вышел мощный человек — черноволосый и черноглазый, с небольшой бородкой. Он был одет чисто, но дух от него шел такой, что Рик невольно сморщился и заставил мерина сдать назад.

— Где твой хозяин? Зови его сюда! — приказал Домерик и мужик, угодливо поклонившись, исчез в доме. Юный Болтон уже понял, кого увидел. Человека звали Хеке, но все прозывали его иначе — Вонючкой. От него разило сильнее, чем из выгребной ямы. Ранее Вонючка числился стражником и мылся каждый день, но запаха, как ни старался, перебить не мог. Что-то было не так с ним. Мейстер Утор говорил, что телесный недуг есть следствие недуга душевного.

Другие воины отказывались делить с Вонючкой общую казарму. Вначале его выгнали жить и ночевать на конюшню, но спустя некоторое время возмутились конюхи, и он оказался на свинарнике. Надо полагать, и свиней он не осчастливил. А потом, когда Хеке как-то не вовремя показался Русе на глаза, тот отправил его слугой к собственному бастарду.

Все детали Рику накануне вечером пересказал Хокк Локк. Еще он добавил, что Вонючка когда-то считался неплохим воином и ныне обучает Рамси обращаться с оружием.

Сам Русе отделывался от бастарда и его матери небольшими подарками — запеченным поросенком к празднику, овцой или кошельком с мелким серебром на именины.

Дверь вновь скрипнула. На крыльце появился парень, по виду, считай ровесник Домерику, только повыше ростом. Он был в одежде черного цвета, и такого качества, что простой крестьянин, пусть даже и сын мельничихи, с трудом мог бы ее позволить.

Парень выглядел не особо красивым, крупнокостным, с покатыми плечами и той рыхлостью, что со временем грозила превратиться в полноту. И все же он был сильным — это чувствовалось. Кожа на лице имела румянец и прыщи, нос выглядел широким, а рот маленьким, волосы длинные и темные. Широкие и мясистые губы напоминали червяков. Но самым заметным в его внешности были глаза — они имели тот же цвет, что и у лорда Болтона, и у самого Рика. Но если у Русе в них чувствовалась сила и прозрачность горного хрусталя, то в этих притаилась что-то другое, тщательно скрываемое.

При взгляде на своего братца-бастарда у Домерика скрутило живот. Он внезапно и ярко, как солнечный луч, пронзающий тучи, понял — когда-то этот человек его убил. Он отравил его, подло и неожиданно. Холодея, Рик вспомнил, как он мучился и умирал в течении нескольких дней — липкий пот покрывал все тело, его трясло, рвало кровью и желчью, кидая то в жар, то в холод. Смерть не сразу смилостивилась и забрала его. Прежде ему пришлось испить страдания полной чашей.

Знание было невероятно отчетливым и очень странным — о том, что еще не случилось, он думал, как о прошлом. Откуда он узнал и откуда такая уверенность, что все правда, а не игра воображения?

Домерика едва не стошнило прямо под ноги Кареглазому. Он сделал несколько глубоких вздохов, приходя в себя.

— Ты ведь Рамси Сноу?

— Так и есть, вы угадали. Чем мы можем быть полезны сиятельному милорду? — Рамси поклонился, понимая, перед кем стоит. В его голосе слышались едва уловимая лесть и подобострастие. — Мы счастливы видеть вас! Скажите, что вам надо, и я с радостью всё сделаю.

— Я давно хотел увидеть своего брата, — Рик немного пришел в себя и открыто улыбнулся. Рамси с первых мгновений вызвал презрение, замещенное на ненависти и брезгливости. Хеке имел изъян в теле, а у Рамси как будто душа смердела. Даже жутко, что слуга и хозяин так подобрались друг к другу.

Его нынешние оценки отличалось от прошлых. Прежний Домерик, наивный и молодой, хотел с ним подружиться. Он видел в нем родную кровь и мечтал найти брата. Ага, нашел! В мрачном склепе Дредфорта.

Ныне такой симпатии не наблюдалось и в помине. А еще бастард провоцировал страх. Страх, как перед ядовитой гадиной.

— И я, милорд! — так же открыто, чуть смущенно, улыбнулся хозяин дома.

— Лорд Русе только вчера говорил мне о тебе.

— Приятно такое слышать! Интересно, что же он сказал? — в вопросе послышалось любопытство.

— Он просто напомнил про тебя, а я решил познакомиться. Как ты живешь, Рамси?

— Здесь, конечно не Дредфорт, но вполне сносно. Лорд Болтон не оставляет нас своей милостью. Пройдемте в дом. У меня как раз есть бочонок свежего пива. Да и пироги с зайчатиной найдутся.

— Сейчас у меня другие дела, — Рик изобразил сожаление. — Думаю, мы еще увидимся. А пока, вот, возьми, — из внутреннего кармана он вытащил золотого дракона* и бросил его Рамси. Тот ловко поймал монету в воздухе. Движение выдало в нем человека тренированного, с хорошим глазом и четкой координацией.

— Это честь для меня, — губы бастарда вновь раздвинулись в улыбке.

— Я еще навещу тебя. Может, и вина прихвачу, — сказал Домерик и развернул коня. — Привезу еды, посидим и поговорим.

— Как вам будет угодно, милорд, — поклонился парень.

После беседы Домерику захотелось немного прийти в себя. Он погнал Кареглазого дальше, туда, где, как он смутно помнил, дорога выходила на небольшой холм, открывая великолепный вид.

Там, на пригорке, он и остановился. Лишь здесь стражники его догнали — их лошади уступали Кареглазому в скорости.

Далеко, до предела видимости, на восток уходил густой и старый лес — овраги и балки, открытые поляны и ручьи чередовались, сменяя друг друга. В нескольких местах сквозь зелень проглядывали красные листья чардрева — они росли здесь не так уж и редко. На некоторых из них были вырезаны суровые, мрачные или тревожные лики. Рик невольно вспомнил, как в детстве они его пугали. С возрастом страх пропал. Бояться глупо — здесь их край, родной Север! Кругом все знакомое и близкое — его люди, его земля и его Старые Боги!

Домерик похлопал мерина по шее и, наклонив голову, призадумался. Такого двуличного, циничного и подлого человека как Рамси ему видеть еще не приходилось. И не будь с ним его вторая, более мудрая и рассудительная половина, он бы купился и на лесть, и на преданную улыбку, и на добрые слова.

Странно, что он не помнил ничего конкретного — как, когда и за что убил его сводный брат. Он просто знал — твердо и четко — что так и произошло. И случится еще раз, если он ничего не предпримет.

Сейчас Домерик понял одно — от такого человека надо избавиться. Или он его самого убьет. Сложность состояла в том, что не стоило делать такого в открытую. Удары по репутации ему ни к чему. Да и лорд Русе не любил лишних слухов. Ему не нравилось, когда имя Болтонов «полощут». А уж если законный сын и наследник убьет брата-бастарда, то сразу же поползут нежелательные разговоры. Следовало действовать тонко и незаметно — кажется, именно этого и ждет от него отец.

Тем более, и самому ему, после Долины, Редфортов и тех правил, которым должен соответствовать настоящий рыцарь, было непросто решиться на подобное и воплотить в жизнь. Да, он убивал, но убийцей себя не считал. И удовольствия в отнятии чужой жизни не находил.

Глядя на бескрайние леса, Домерик с тоской думал, что совсем не рад, как обернулось дело. На душе стало хмуро и пасмурно. Да, Рамси его убил, но прямо сейчас еще ничего не сделал! Если посмотреть с такой точки зрения, то он сам затевает нечто схожее. Что за дело он обдумывает? Что бы сказал на такое старый лорд Редфорт, щепетильность которого в отношении чести вошла в поговорку? Или подобные рассуждения — глупость, и надо просто сделать неприятную, но необходимую работу?

Рик один раз побывал в гостях у Рамси Сноу. По его приказу Молчун взял пони и навьючил его едой — два кувшина вина, бочонок пива, копченый свиной окорок, корзину с пирогами и мешочек с сушеными яблоками и сливами. Юный Болтон прогнал из избы Вонючку и они замечательно посидели — весело и душевно. Рик не попробовал ничего из того, чем его пытался угостить Рамси, а пил лишь то, что привез сам. А бастард ел то, что уже испробовал Домерик.