И он таки вошел. Датчане отвозили гордых галлов как слепых котят, уже к шестой (!) минуте поведя 3:0, причем все три мяча забил один и тот же игрок – Софус Нильсен. На 16-й минуте Сарториус сделал счет 1:3 и в воздухе вроде как повеяло спасением. Но не надолго – к перерыву французы проигрывали 1:6, а во втором тайме тотально развалились и в итоге влетели 1:17. Софус Нильсен забил десять раз, четыре гола добавил Вильгельм Вольфхаген. Это поражение по сей день остается самым крупным в истории сборной Франции и что-то подсказывает, что таковым оно останется навсегда.

До Первой мировой разгромы случались часто, но даже на таком фоне 1:17 выглядели чем-то из ряда вон выходящим. Французы были настолько унижены, что отказались играть причитавшийся им по регламенту матч за бронзу и с позором вернулись домой (за третье место в итоге сыграли вылетевшие в четвертьфинале шведы). Впрочем, нет худа без добра – семнадцать мячей от Дании запустили серьезное обсуждение того, что дальше так жить нельзя и нужны перемены. В частности, пришло понимание, что французским футболистам пора наконец-то закончить объединение вокруг одной-единственной федерации, а то вплоть до 1908 года в Гексагоне параллельно существовало сразу несколько враждующих любительских ассоциаций, а еще проводился довольно популярный у публики профессиональный чемпионат. Кстати, похоже на то, что самый топовый футбол во Франции в то время показывали именно в нем, но мы о тех турнирах практически ничего не знаем. Оно-то и понятно: спортивная пресса была под контролем USFSA и писать о профессиональном спорте не могла, а “гражданским” изданиям хватало тем и без странной английской забавы – взять хотя бы дело Дрейфуса. Так что остается довольствоваться обрывками информации вроде той, что с 1897 по 1899 чемпионом среди профессионалов был парижский “Унион”, а с 1902 по 1905 – команда “Батиньон”.

Вторым важным новшеством было создание “технической комиссии” – некоего аналога тренерского штаба, которого раньше в сборной не было. Например, датчан на Олимпиаде-1908 тренировал англичанин Чарли Уильямс и было очевидно, что чисто тактически северяне опережают французов на несколько световых лет. Первый состав “технической комиссии” возглавил Андре Шайю.

Тем не менее, вплоть до войны какого-то резкого улучшения в игре сборной не будет. Процессы в ней по-прежнему были налажены максимально дилетантски – например, в 1909 году игроков на один из матчей набирали через объявление в газете “Ото”. Не стоит удивляться, что согласно рейтингу еженедельника “Футбол и спорт” на декабрь 1909-го Франция делила со Швейцарией шестое место среди всех европейских сборных, уступая Дании, Бельгии, Германии, Нидерландам и Богемии (политически она была частью Австро-Венгрии, но в футболе выступала отдельной сборной). Как мы понимаем, реально Франция была еще ниже, ведь в рейтинг не включены очевидно более сильные британские сборные. Кроме того, журналисты “Футбол и спорт” оптимистично поставили соотечественников выше сборных Италии, Испании и Люксембурга, ведь “футбол там в зачаточном состоянии”, но в 1910-м “трехцветные” были разгромлены в Милане со счетом 2:6. Да и Люксембургу в 1914-м французы ухитрились проиграть (4:5), хотя этот результат стоит воспринимать, скорее, как случайный – годом ранее французы выиграли 8:0, а первый великий форвард “трехцветных” Эжен Маес забил сразу пять мячей.

Маес – пожалуй, главная звезда довоенной сборной Франции. За период с 1911 по 1913 годы парижанин из “Ред Стара” провел за главную команду страны 11 матчей и забил в них 15 (!) мячей. Бенефисом игрока стал выездной матч против Италии в марте 1912-го. Маес, с трудом получивший увольнение, явился в Турин только в пять утра, но это не помешало уже вечером оформить хет-трик и принести Франции волевую победу (4:3). Интересно, что даже эта победа не изменила решения федерации не ехать на Олимпиаду в Стокгольм – по официальной версии, до Швеции было слишком далеко и дорого, но большинство историков сходятся на том, что боссы сборной Франции попросту боялись повторения 1:17.

…На момент матча с Италией Маесу было всего 22 и казалось, что впереди у парня море счастья и изумительная карьера. Но грянула Первая мировая, на которой Эжен получил сразу два тяжелых ранения, фактически похоронивших карьеру. В лазарете он познакомился с будущей женой Ивонн и после войны переехал с ней в Кан, где был кем-то вроде играющего тренера, но на прежний уровень уже не возвращался.

Во время Второй мировой Маес оскорбил кого-то из гестапо и был отправлен в концлагерь Дора-Миттельбау. В 1945 году форвард скончался.

Одной из главных достопримечательностей Парижа является кладбище Пер-Лашез. Среди тысяч людей, нашедших последний приют на территории этого грандиозного некрополя, Оноре де Бальзак и Фридерик Шопен, Оскар Уайльд и Джим Моррисон, Нестор Махно и Айседора Дункан. Неудивительно, что за год кладбище посещают до 2 миллионов туристов.

От станции метро “Пер-Лашез” до центральных ворот некрополя несколько сотен метров. Идти придется вдоль стены, на которой перечислены имена парижан, павших на полях Первой мировой. Несмотря на то, что имена написаны весьма мелким шрифтом, не кончаются они до самого входа. Довольно жуткое зрелище.

Историки не могут назвать точное число погибших пуалю, но правильный ответ находится где-то между 978 тысячами и 1,3 миллионами. Еще около 3 миллионов французов были ранены, причем 800 тысяч из них – тяжело. Треть мужчин в возрасте от 18 до 25 лет не вернулись домой. Больше Франции на той войне потеряли лишь Германия, Австро-Венгрия и Россия.

Экономический урон Третьей Республики составил около 11 миллиардов долларов (сейчас, с учетом инфляции, это был бы триллион долларов). Компенсировать такие сумасшедшие потери не могло даже долгожданное возвращение Эльзаса и Лотарингии. Богатые города севера, вроде хорошо знакомого нам Рубе, лежали в руинах.

Примерно в том же состоянии находился и французский футбол. На фронтах Первой мировой погибли 17 (!) игроков, когда-либо надевавших футболку сборной Франции. Несколько десятков человек получили ранения, несопоставимые с продолжением футбольной карьеры. Среди них были и звезды уровня Эмиля Сарториуса и Эжена Маеса. Некоторые клубы потеряли до 80% состава, особенно это касается команд с севера страны. Если уподобить довоенный французский футбол воздушному шарику, то следует признать, что он лопнул, напоровшись на острие пикельхельма.

Чудовищные потери Франции в Первой мировой войне – одна из важных, но редко упоминающихся причин того, что французский футбол и дальше продолжал отставать от соседей. Хотя стоит отметить, что кое-что хорошее для футбола война все же сделала. Во-первых, теперь игра окончательно распространилась на всю территорию Франции. Если раньше футбол можно было смело назвать игрой промышленного севера и портовых городов, то в окопах с футболом познакомились и представители остальных регионов страны. Кому-то показали игру сослуживцы, кто-то удачно пересекся с англичанами. Те из пуалю, кому повезло уцелеть, привезли игру домой и быстро подсадили на нее родные деревни и городки. Если верить статистике, то уже к середине двадцатых в стране было в четыре (!) раза больше футболистов, чем в 1913-м году (что правда, во многом объясняется очень уж низкой стартовой цифрой).

Второй “подарок” войны был косвенным и проявился только в пятидесятые. Дело в том, что разрушенная Франция дико нуждалась в рабочих руках и открыла границы для всех желающих заработать. Таковых после войны хватало – например, в возрожденной Польше экономическая разруха была еще сильнее, поэтому поляки ехали во Францию целыми эшелонами и впоследствии образовывали тут многочисленные поселки, где зачастую никто даже не говорил по-французски. Первое поколение этих переселенцев шло в шахты, третье отправилось покорять университеты, а вот представители второго вошли в историю французского футбола как “поколение великих поляков”. Это и Раймон Копа (Роман Копачевски), и Эдуар Каргу (Эдуард Каргулевич), и Леон Гловацки, и Гийом (Вильгельм) Бегански, и Таде Сизовски (Тадеуш Цисовски)… Эти фамилии мы вспомним еще не раз.