– Сиди, сиди. Лучше поясни про свои векторы, психолог, – он посмотрел на нее любящим взглядом. – Чудо ты мое в перьях.

– Всё просто. Любовь и ненависть – это одно и то же с точки зрения психологии: просто сильная эмоция. Когда у этой эмоции отрицательное наполнение – это ненависть, когда положительное – это любовь.

– Мне всегда казалось, что это всё чувства. Любовь – одно, а ненависть – другое, противоположное, – не согласился Алекс.

– О, почти просек! Подумай, как математик, смотри! – она взяла салфетку, начертила несколько линий. – В векторах тебе будет понятнее!

– Лучше в попугаях.

– Да ну тебя! Вот, смотри, – Урбанова нарисовала стрелку. – Если вектор направлен вверх, это положительная эмоция, то есть любовь, а если вниз – отрицательная, то есть ненависть. Я должна развернуть его эмоциональное отношение ко мне.

– Зачем? – не понял муж.

– Не знаю, но пока не разверну, не успокоюсь. Когда он меня полюбит, я его брошу.

– Почему?

– Добьюсь своего, и станет неинтересно.

– Ага, – Алекс кивнул головой.

К началу годового собрания Алёна опоздала. Народ тусовался не в университете, а в отеле «ДаблТри», знаменитом большим количеством залов для конференций и просторных холлов для «перекусить и поговорить». К тому же он находился на берегу океана, что было особо привлекательно для гостей Санта-Барбары. Отель много лет тому назад был перестроен из железнодорожного вокзала в фешенебельную гостиницу и был не по-калифорнийски просторным.

Алёна, решив объехать пробку на 101-ом хайвэе, запуталась в мелких улочках и опоздала.

Она хотела тихонько проникнуть и скромно сесть где-нибудь у стенки, дабы не дразнить руководство. Но из этого ничего не вышло. Ее угораздило появиться именно во время выступления Лукаса. Когда она вошла, сидящие в зале оглянулись, отреагировав на белизну сверкнувшего на солнце строгого костюма.

Урбанова огляделась в поисках свободного места. Кто-то из середины призывно замахал ей рукой и зашептал:

– Алуона! Пробирайтесь сюда! – это был коллега Билл из Нью-Йорка. Теперь его статус вырос. Он дорос до позиции директора координационного проекта и чувствовал себя важной персоной.

Лукас демонстративно замолчал и не открывал рта, пока Алёна не села.

– Нехорошо получилось, – прошептала она Биллу на ухо.

– Наплевать. Вы отлично выглядите! – он всегда относился к ней с симпатией, особенно когда вокруг были только американские женщины, которые считали шиком выглядеть неухоженно.

– Как вам мой новый костюмчик? – кокетливо спросила Урбанова.

– Ошеломляюще! Он вам очень идет, – коллега был во власти ощущений.

– О чем говорят?

– Несут очередную ахинею. Про какую-то модель описания единицы информационного пространства. Бред! Это всё равно невыполнимо. Лучше расскажите, как вам живется в проекте.

– Нормально. (Представляю, что с ним будет, если всё рассказать). Билл, извините, я должна послушать Лукаса. Это действительно интересно. Мне, во всяком случае. Это открытие века! Это…

– Господа, вы мне мешаете! – нервно прервал свой доклад британец.

– Извините, – расстроилась Алёна. – (Всё так некстати. Теперь наверняка подумает, что я пренебрежительно отношусь к его идее. Работа и так на волоске висит, а тут еще этот Билл!)

– (Чего он вокруг нее вертится? Хихикают. А как он к ней прилип-то!) – Лукас почти машинально чертил никому не понятные прямоугольники на доске.

– (И чего он не использует мою визуализацию? Эти болваны хоть что-нибудь бы поняли! А так действительно всё выглядит бредом), – загрустила Алёна.

Через какое-то время она заметила, что стала нервировать британца одним своим присутствием. Спрятаться за спинами сидящих впереди коллег не удавалось. Перемещения вправо по ряду успеха не принесли. Лукас, теряя ее из виду, двигался вдоль доски в сторону, всё время удерживая Урбанову в своем поле зрения. Получался какой-то смешной и нелепый танец.

– Не дергайся! – услышала она сзади. – Сиди прямо и держи спинку ровно.

– Спасибо, Алёш, за поддержку, – поблагодарила Алёна.

– А тебе не кажется, что он странно выглядит сегодня? – зашептал Алекс.

– Да? А что? – не поняла жена.

– Посмотри, как он одет и что он сделал с волосами! – муж приблизился вплотную к ее уху.

Тут Алёна врубилась:

– Действительно, это что-то напоминает!

Лукас был одет в такой же свитер, какой имелся у нее! И, более того, прическа с неровно подстриженной челкой в точности повторяла ее силуэт.

– Клоун! – в сердцах ругнулся Алекс.

В перерыве Урбанова спросила мужа:

– Это однодневная или двухдневная сходка?

– Двух, завтра тоже развлекаемся, – он глотнул кофе из бумажного стакана.

– А где и когда нас ужинают? Плесни мне немножко, – она протянула свой пустой картон.

– Да нигде и никогда! – Алекс озирался по сторонам, высматривая знакомых.

– Как нигде? Народ же приезжий! Надо принять по-человечески!

– В этом проекте ничего по-человечески не делается!

– Давай их к себе позовем! – предложила Алёна с надеждой.

– Что, всех?

– Не совсем, тех, кто остается в Санта-Барбаре до завтра.

– Ну давай! Только тебе готовить придется! Ты же не потерпишь, если каждый придет со своей едой, – он допил кофе и поставил стакан на ближайший столик.

– Не потерплю! Давай я после перерыва сяду в уголочке и нарисую карты, как к нам проехать, а в следующем перерыве разнесу и приглашу!

– А ты успеешь за день еду приготовить?

– А когда это я не успевала?!

Урбанова обожала любоваться собой, особенно в моменты преодоления неожиданных препятствий.

Алёна забилась в самый дальний угол, достала пачку бумаги и принялась рисовать разноцветными фломастерами маршрут, объясняющий, как добраться к их дому. На белом экране у доски кто-то настойчиво демонстрировал свои наработки. Она отвлеклась и не слушала того, что происходило в зале. Однако, почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд, подняла голову и встретилась глазами с Лукасом. Благодетель сидел в президиуме и не мигая смотрел на нее. Дальше стало еще интереснее.

Ни с того ни с сего, не дожидаясь завершения доклада коллеги, Лукас встал, взял свой стул и, удерживая Алёну перед глазами, спустился вниз. Демонстративно поставил стул сбоку от сцены и оказался точно напротив кресла Алёны.

– (Что он этим хочет сказать? Что он тут главный в стае? Я это и так знаю. Выйти вон? Еще не время. Что он и минуты без меня прожить не может, как дите малое? Детский сад какой-то!) – она качнула головой, не отвлекаясь от вычерчивания для гостей схем проезда.

Лукас сидел, глядя в упор на Алёну, не меняя позы и не обращая внимания на аудиторию. Немая сцена продолжалась несколько минут. Затем он встал и вернулся в президиум.

В перерыве Урбанова обошла знакомых по совместной работе и раздала им разноцветные карты. Она также пригласила Олли и Тома и еще пару проектных сослуживцев.

Дело осталось за малым: вовлечь Лукаса, а то как же без Благодетеля!

Разговаривая с одним из коллег, Бобом Фрукки, британец сидел в президиуме и краем глаза отслеживал передвижения Алёны по залу. Урбанова подошла к столу и остановилась в ожидании завершения беседы. Лукас же что-то оживленно рассказывал, не обращая на нее никакого внимания:

– (Какая бестактность! Она что, не видит, что я занят?!) – раздражался он.

Та недолго постояла рядом и присела на свободное место. Благодетель не реагировал. Его собеседник глянул на Алёну и приветливо улыбнулся. Было очевидно, что Лукас его уже утомил. Прошло еще несколько минут, и профессор Фрукки, прервав собеседника, спросил, обращаясь к миловидной женщине:

– Алийона! Вы что-то хотели спросить?

– (Интересно, сколько интерпретаций моего имени придумают американцы?) Не спросить, а пригласить! – обрадовалась она тому, что с ней наконец-то заговорили, и протянула обоим карты. – Народ собирается у нас к ужину завтра, и мы с Алексом были бы рады видеть каждого из вас!