– Может, мы будем обсуждать поэтапно, сколько успеем сегодня, а остальное в следующий раз? – Джону, в предвкушении спектакля, не терпелось посмотреть на реакцию «обвиняемой». – Алона, пожалуйста! Хотите возразить или прокомментировать то, что представил Лукас?

– Да, конечно! – Алёна мгновенно приняла решение. – (Не обороняться! Не оправдываться! Использовать только примирительный тон, пытаясь погасить конфликт. Пусть склочником выглядит он, а не я).

Она мило улыбнулась и приступила к своей победоносной речи:

– Я очень уважаю господина Лукаса Бэйли и его идеи! Я понимаю, что в современном мире это звучит странно, но за его идею, прокладывающую путь к описанию информационного пространства, я готова пойти на костер! Или иными словами, мягче: я готова работать двадцать часов в сутки, спорить с оппонентами, отстаивать!

– (А вот этого как раз и не надо! Если надо, то я сам пойду! Мой костер! Моя идея!) – Британец сжался, как пружина.

– Вы знаете, – обратилась Урбанова в пространство, – я смотрю на мир через розовые очки! Я не замечаю проблем… Не заостряю внимание на негативе… Я просто работаю… не обращаю внимания на сплетни, мелкие заговоры, осуждающие реплики. Наверное, в этом проблема… Я должна быть более внимательна к моим коллегам и их мнению. Лукас, вы дадите мне шанс исправиться? Стать лучше для вас и для проекта?

Благодетель не ожидал такого поворота и в присутствии Джона ему пришлось ответить:

– Да! Конечно! Каждый имеет право на шанс.

Алёна продолжила свою миротворческую речь, а британец понял, что проиграл. Ему не удалось создать о ней дурного впечатления. Теперь он ненавидел эту женщину еще больше, чем до начала затеянной им встречи.

Алекс поджидал жену около ее машины:

– Ну как, Мышка, ты жива? Как всё прошло?

– Лучше недоработать, чем побеспокоить начальство. Вот что я поняла! Помыться хочется. Он меня грязью облил с ног до головы, – она посмотрела вниз на свои туфли.

– А ты что? – Алекс был заинтригован.

– А ко мне не прилипает! – Урбанова небрежно вскинула голову.

– Вот и умница. Тебя отвезти? Ты стресснутая? – заволновался муж.

– Нет, я в порядке. Пока-пока! – Алёна села в машину и плавно отчалила.

Но она не была в порядке. Чувство обиды раздирало:

– (За что он меня так? Ну чем я его не устраиваю?! Я ведь так стараюсь!)

Она вырулила с парковки и, как всегда после встречи с Лукасом, включила на всю катушку Пугачеву. Увидев недалеко от кампуса знакомое самоубийственное дерево на повороте, Алёна отпустила руль и предоставила машину случаю:

– (Врежусь или не врежусь?!)

Урбанова зажмурила глаза и приготовилась к удару. Но машина проскользнула мимо, не задев эвкалипта:

– (Счастливый! Тебя не помяли!) – обратилась она к дереву и помчалась домой порыдать, смыть с себя это мерзостное ощущение и позвонить Маргарите.

Только к вечеру Алёна добралась до телефона и соединилась с подругой.

– Ритуля! Мне необходим ваш совет.

– Опять про разделение?

– Да!

– Ну что вы еще натворили?

– Я к нему летала!

– Вот! Я так и знала! И что?!

Алёна рассказала про свои ночные приключения и про Лукасовы странности в копировании ее жестов. Рита пораскинула мозгами и со знанием дела поставила диагноз:

– Не исключаю, что фрагмент одного из ваших тел остался в нем.

– Что?! – поморщилась Алёна.

– Когда вы вылетали из него, вы спешили, не так ли? – подруга была невозмутима.

– Да, суматоха была! – Урбанова задумалась. – Я перепугалась и не знала, как оттуда выбраться.

– И вы за что-то там зацепились? Ну насколько я помню по вашим рассказам.

– Да, я не знаток анатомии, но подумала, что зацепилась за его пупок изнутри, наверное, это была какая-то пупочная штучка. Омерзительное чувство! – пострадавшая изобразила судорогу, пробежавшую по всему телу.

– Ну вот, возможно, что-то от вашего существа осталось там, то есть в нем.

– И что теперь делать?! – Алёну охватил ужас.

– Давайте подождем и посмотрим, как события будут развиваться. Не исключено, что я ошибаюсь. Может, эти жесты лишь простое совпадение?

– Хорошо бы! – размечталась собеседница. – А если ваше предположение подтвердится? Как мне вернуть мой забытый кусок оболочки, опять влетать в него?! – она с отвращением поморщилась.

– Это один из вариантов…

– А есть другие варианты?

– Пока не знаю. Может, какой особый случай подвернется?

Через неделю в проекте должно было состояться ежегодное собрание с участием коллег со всей страны. Алёна приглашения не получила.

– Он что, меня на съезжую готовит? – спросила она у Алекса, выкатывая себе из загона тележку для продуктов и заходя в магазин.

– Да нет! Не думаю! Скорее всего, твой е-мыльный адрес выпал из списка, – пытался успокоить ее муж.

– Он не может выпасть случайно! Его могут только нарочно стереть. Ты меня что, за дурочку принимаешь? – Алёна начала потихоньку заводиться.

– Хотелось бы, только не удается. Ты такая умная! – Алекс пытался отвлечь ее от грустных мыслей. – Я завтра разузнаю, что почем. Не волнуйся ты так!

На следующий день Алёна получила электронное письмо от секретаря Лукаса.

– Это твоя работа? – возмутилась Урбанова за ужином. – Сравни: твое приглашение разослано на всю команду, а мое отправлено только на один адрес! Почувствовал разницу?

– Мышь, не наезжай. Честно, я не имею к этому посланию никакого отношения! Это ваши с Благодешей дела. Лучше добавь мне еще немного, – Алекс протянул пустую тарелку. – Видишь, к тебе в проекте относятся по-особому. Тебя выделяют из толпы.

– И ненавидят больше всех! Я понимаю, здесь никто никого не любит. Но за что меня так не жалуют? Он меня уволит, – Урбанова нервно забарабанила вилкой по столу.

– А ты не нарывайся. Веди себя тихо и скромно, – муж, как всегда, был спокоен и миролюбив.

– Скромно не могу. Характеристикой в аспирантуру когда-то было отмечено: «Скромностью не отличается». Ты что, забыл? Если институтский треугольник подписал такой приговор, то это на всю оставшуюся жизнь.

– Да, гербовые печати зря не ставят.

Алёна рассмеялась.

– Слушай, а чего ты, собственно, добиваешься? – Алекс так и сидел с протянутой пустой тарелкой.

– Действительно, а чего я добиваюсь? – она встала и пошла к плите добавить мужу равиоли и креветок. Задумалась. – Хороший вопрос! Держи, – она вернулась за стол.

– О-очень вкусно! Как ты это готовишь?

– Как всегда. Знаю! – осенило ее.

– Ну слава богу, хотя бы это ты знаешь, – улыбнулся Алекс.

– Не язви. Я знаю, чего я добиваюсь. Он должен меня полюбить!

Алекс подвис с итальянским пельменем у открытого рта:

– О’кей. А позвольте спросить: как и зачем?

– Ну как же! Сейчас он меня терпеть не может! Это значит, что он на меня бурно реагирует! То есть он ко мне неравнодушен! – эта мысль явно пришлась Урбановой по вкусу.

– И?.. – муж заглотнул то, что было на вилке.

– Теперь моя задача развернуть вектор ненависти в вектор обожания! Вот!

– Ты меня совсем запутала. Налей лучше чайку.

Алёна послушно встала и занялась подготовкой вечерней церемонии. В ее доме была целая коллекция прозрачных чашек и заварных чайников. Каждый предмет имел тот или иной выкрутас: или стеклянные стаканообразные вставки, или золотые ситечки, или даже двойные стенки.

– Тебе какого и в чем?

– Крупнолистового с жасмином в прозрачной чашке.

– Я не знаю, где обычная прозрачная. С двойным дном сойдет, она тоже прозрачная?

– Замечательно.

– Это хорошо, что хотя бы ты не выдрючиваешься. Спасибо и на этом, – Урбанова села напротив.

– Да на здоровье, – Алекс взял чашку из ее рук и чуть не опрокинул ее.

– Осторожно! Там ручка очень маленькая. Дай перелью в другую, – она вскочила, но Алекс остановил.