– Если её родители богаты, то вряд ли родственники захотят искать единственную наследницу, – не сдавалась супруга. – Зачем? Когда можно самим прибрать всё к рукам! Поверь, у нас этой малышке будет гораздо лучше.

Юстиниан некоторое время боролся между доводами рассудка и зовом сердца и, наконец, произнёс:

– Хорошо. Если никто не будет её искать, мы удочерим малышку, – согласился Юстиниан и обратился к ребёнку: – Как тебя зовут, дитя?

Настороженно уставившись на мужчину, девочка молчала.

– Не бойся, мой муж очень добрый. А ещё он самый храбрый и готов защиать тебя от всех на свете, – заворковала Магнерата, и, немного подумав, малышка пролепетала.

– А…си

– Что за Аси? – не понял Юстиниан.

– Наверное Анса, – догадалась супруга.

– Красивое имя, – проговорил мужчина и, взглянув в сияющие глаза жены, тоже счастливо улыбнулся.

Добравшись до дома, супруги с волнением ожидали появления родственников Ансы. Время шло, а на девочку так никто и не предъявил прав, и, вздохнув с облегчением, Магнерата и Юстиниан объявили Ансу своей дочерью.

Прошло пятнадцать лет…

Тяжёлые своды замка давили гнетущей тишиной. Густой сумрак заполнил углы просторной залы, и тлеющие свечи не решались неосторожным треском нарушить мрачный покой. Лишь самые проворные лучи, пробираясь сквозь щели в ставнях, рисовали на сером камне замысловатые узоры и, осторожно подкрадываясь к массивному резному креслу, слабо освещали восседающего на нём статного господина. Похоже, сам человек вовсе не замечал заигрывания солнца, участливо ласкающего его тёмную, но уже седеющую шевелюру. Закинув голову назад, мужчина прикрыл глаза, и со стороны казалось, будто он спит, но внимательный взгляд мог бы разглядеть на его загорелых щеках влажные бороздки, исчезающие в чёрной густой бороде. Такое проявление слабости со стороны господина выглядело более чем странным. Прожитые годы наложили на его не лишённое привлекательности лицо отпечаток суровости, а плотно сомкнутые губы говорили о непреклонном характере и силе воли.

Звенящее безмолвие неожиданно нарушили лёгкие шаги, и, поспешно утерев грубой ладонью лицо, мужчина открыл глаза. Из глубины, освещаемой редкими факелами галереи, появилась одетая в тёмные одежды дама.

– Ваше величество, госпожа хочет вас видеть, – смиренно проговорила она.

Не проронив ни слова, король поднялся с места и так же молча проследовал за шуршащей одеждами служанкой. Остановившись возле резной двери, он глубоко вздохнул и, постаравшись придать лицу более радостное выражение, наконец вошёл внутрь.

– Ильдегарда, надеюсь, тебе лучше, – он подошёл к лежащей на огромной кровати женщине и присел рядом.

Рассыпавшиеся по подушке каштановые волосы подчёркивали восковую бледность дамы, и весь её вид вовсе не излучал здоровья. Она выглядела измученной, а её покрасневшие глаза говорили, что совсем недавно она проливала слёзы.

– Ваше величество, позвольте мне уйти в монастырь и там закончить свои дни! – женщина с мольбой воззрились на короля.

– Что на тебя нашло, Ильдегарда? – болезненно поморщился король. – Да, наша утрата тяжела, но ты обязательно поправишься и…

– Нет, это господь наказал меня! За мои грехи он отобрал наших детей! – торопливо перебила она и тут же сникла. – Сначала младшего сына… потом и старшего. А теперь и нашу новорожденную девочку.

– Откуда такие вздорные мысли? Какие твои грехи? – мягко возразил венценосный супруг и угрюмо вздохнул. – Это я за свою жизнь совершил их столько, что мне их вовек не отмолить. Скорее, это за мои прегрешения всевышний наслал на нас такие напасти. – Он взял руку жены и поднёс её к губам. – Ничего, Ильдегарда. Ты ещё достаточно молода и сможешь родить мне наследника.

– Нет, Сигмар2! Ты король и всё, что ты делал, ты делал во благо королевства! – горячо воскликнула она. – А я… Я виновата… И перед богом, и перед тобой, и перед той несчастной старухой. А особенно перед невинным ребёнком… Я должна была сказать тебе, но промолчала. И вот господь напомнил мне о моём проступке. Когда моя девочка умерла, я окончательно поняла: это моё наказание… За то, что я не позволила тебе разыскать твою дочь…

– О чём ты? – нахмурился король. – Арисинды давно нет в живых.

– Это не так, ваше величество…– королева виновато отвела глаза. – Принцесса, возможно, жива.

По лицу мужчины пробежала тень…

Почти пятнадцать лет прошло с того злополучного лета, но Сигмар хорошо помнил последний день, когда он провожал юную супругу в соседнее королевство. Его земли раздирала междоусобная война, и он, надеясь уберечь королеву и дочь от опасности, отправил Розалинду к её родителям в Швабию. Но судьба посмеялась над Сигмаром. Он сумел отстоять замок и наголову разбил мятежников, а вот королева с охраной попали в засаду. Тело Розалинды привезли обратно в Павию, а судьба дочери оставалась неизвестной. Среди убитых девочки не оказалось, не нашли также и останки её няньки, Ауроны. У Сигмара ещё оставалась надежда, что старухе удалось бежать и спасти принцессу, и он даже посылал верного помощника Герхарда на её поиски. Но усилия Герхарда ничего не дали, а последующие события заставили короля и вовсе отложить розыск дочери.

Понимая, что его армия ослабла, претендующие на трон синьоры вновь подняли бунт. Тогда Сигмар, не откладывая, заключил новый союз и взял в жёны принцессу франков Ильдегарду. Такой ход сыграл в усилении его войска серьёзную роль, а также способствовал повышению личного влияния короля. Распри длились три года, пока Его величество методично не передавил всех противников и не заставил синьоров подчиниться. Поскольку нянька с девочкой за это время так и не объявилась, все решили, что принцесса погибла.

Занятый укреплением власти Сигмар смирился с потерей дочери, особенно, когда Ильдегарда подарила венценосному супругу сына, а позже и второго. Казалось, всё складывалось замечательно, его земли процветали, как неожиданно пришла беда. Сначала поля выжгла засуха, затем выдалась холодная зима, а последний год окончательно подорвал силы короля. Страшная болезнь, не щадя никого, прокатилась по королевству и, пробравшись в замок, унесла жизнь обоих наследников.

У Сигмара оставалась надежда на скорое рождение нового ребёнка, и он очень надеялся, что это будет мальчик, но Ильдергарда с трудом разрешилась от бремени мертворождённой девочкой и сама уже вторую неделю не понималась с постели. Врачеватели, ссылаясь на потрясения страшного года, не обещали ничего хорошего, и короля терзали тяжёлые предчувствия.

И теперь, услышав упоминание о давно потерянной дочери, Сигмар в недоумении воззрился на супругу. Виновато опустив глаза, Ильдергарда вновь заговорила:

– Когда я для венчания ехала к вам, ваше величество, мы остановились на ночлег в монастыре. Услышав, что я невеста короля, монахини приняли меня со всем почтением, а поутру, когда мы снова собирались отправиться в путь, мне сообщили, что одна больная женщина умоляет меня о встрече. Правда монахини предупредили, что бедняжка не в себе, но, желая оставить о будущей королеве добрую память, я отправилась в келью несчастной. Там меня встретила пожилая женщина. Сама она передвигалась с большим трудом, у неё отнимались ноги, а увидев меня, она упала на колени и, причитая о своих грехах, всё повторяла: «Стрекоза жива. Стрекоза жива!».

– Стрекоза жива?! – переспросил Сигмар, и его глазах блеснул огонёк надежды. – Именно так я называл Арисинду: «моя стрекоза…» – пробормотал он.

– Когда женщина несколько успокоилась и смогла говорить внятно, я поняла, что передо мной нянька Ариссинды. Я сразу догадалась, что она говорит о принцессе. О ком ещё старуха могла так переживать? Она уверяла, что принцесса жива, и просила передать это тебе. – Заметив, как брови короля грозно сошлись на переносице, Ильдергарда всхлипнула. – Да, я скрыла от тебя мою встречу с нянькой принцессы. Стоило мне тебя увидеть, как я сразу в тебя влюбилась. А все вокруг только и твердили, как сильно ты любил Розалинду. И в этом я смогла убедиться… – Королева замолчала, а потом всхлипнув, пролепетала: – В нашу первую брачную ночь ты шептал мне её имя. – Она, обиженно подобрав губы, отвела глаза, и Сигмар виновато насупился. Поспешно утерев слёзы, королева порывисто вздохнула и продолжила рассказ: – Я слышала, как прислуга говорила, что Арисинда похожа на свою мать, а потому и не хотела, чтобы девочка напоминала тебе о ней. Я ревновала тебя! Вот господь и наказал меня! – в отчаянье воскликнула Ильдергарда и разрыдалась. – Я лишила невинное дитя твоей заботы и защиты, и бог лишил меня моих детей… Я знаю, мне нет прощения!