Осмысливая услышанное, Сигмар отрешённо молчал, и только горькие всхлипывания супруги нарушали тишину. Наконец он тяжело выдохнул и нежно поцеловал её руку:
– Не плачь, Ильдергарда.
– Ты не гневаешься на меня? – Заплаканные глаза королевы с удивлением взглянули на Сигмара.
– Твой поступок, конечно, непростительный, – признал он и виновато опустил глаза. – Но я сам виноват. Увлечённый одним желанием – утвердить свою власть, я совсем забыл о своей несчастной дочери, да и тебе не уделял должного внимания, – осуждая сам себя, король сокрушённо покачал головой. – И что теперь? Я добился, чего хотел… Я полновластный правитель обширных земель, но кому я передам власть? Нет… Господь наказал меня за гордыню. Мои мальчики ушли раньше меня, – он вздохнул и, желая сдержать предательски дрогнувший голос, вновь замолчал.
– Сигмар, следует разыскать Арисинду! – горячо зашептала супруга. – Если она найдётся, я смогу умереть спокойно.
– Рано говорить о смерти, моя дорогая. Неужели ты хочешь оставить меня совсем одного? Ты должна выздороветь. Я молюсь за тебя. – проговорил король, и Ильдергарда, поймав его тёплый взгляд, впервые улыбнулась. Сцепив руки, они некоторое время молчали, пока Сигмар не проронил. – Думаешь, она всё ещё жива? Ариссинда? Столько лет прошло.
– Нужно наведаться в тот монастырь и расспросить сестёр. Может, нянька рассказывала им, где искать принцессу?
– Что за монастырь? – встрепенулся Сигмар.
– Святой Марии Магдалины в Модиции3, – охотно сообщила Ильдегарда.
Признания жены неожиданно вывели короля из тягостного оцепенения. Потеря наследников стала для Сигмара тяжёлым ударом, он понимал, его утрата – это не только его боль. Смерть мальчиков может обернуться несчастием для всего королевства, а после неудачных родов королевы, тем паче. Почуяв слабость правителя, враги незамедлительно попытаются потеснить его с трона, но теперь у Сигмара появилась надежда не только удержать земли от новой междоусобицы, но и обрести былое счастье: дочь должна была отогреть его сердце и облегчить душевную муку.
– И что ты намерен делать? – пролепетала королева.
– Маркиз Сполето и герцог Асти требуют собрать совет. Я догадываюсь, о чём они собираются вести речь. В надежде склонить на свою сторону побольше сторонников, они уже разослали гонцов во все концы. – Угрожающе прищурившись, Сигмар устремил задумчивый взгляд куда-то далеко, словно мог видеть сквозь стены. Наконец он решительно тряхнул головой и заявил: – Ничего, я испорчу им обедню! Надеюсь, благочестивые сёстры помогут мне узнать о судьбе дочери. Очень надеюсь…
Уже утром король в сопровождении верных рыцарей покинул Павию4 и направился в обитель, ставшую последним пристанищем верной служанки. Сигмар спешил. В его душе клубком переплетались надежда и тревога, и стоило на горизонте замаячить массивным башням монастыря, как, откинув все сомнения, он пришпорил коня и бросился вперёд, словно на приступ вражеской крепости.
При виде приближения хорошо вооружённого отряда монахини разволновались. Сверкающие на солнце доспехи говорили о богатстве и высоком положении их обладателей, и настоятельница, подслеповато щуря глаза, никак не могла разглядеть гербы на развивающихся на ветру знамёнах. Когда всадники подъехали к стенам, и зычный голос протрубил: «Именем короля!», сёстры, настороженно переглянувшись, перекрестились и поспешили навстречу благородным путникам.
Охрана Его величества осталась за воротами, а сам Сигмар в сопровождении славного полководца, телохранителя и давнего друга Гехарда въехал на крохотный двор. Настоятельница со всем полагающимся почтением поприветствовала коронованного гостя и поинтересовалась, какими судьбами он попал в их края. Услышав, что король хочет узнать о судьбе своей дочери, у монахини округлились глаза.
– Дочери? Ваше величество, я не понимаю…
– Пятнадцать лет назад к вам попала женщина по имени Аурона. Но так случилось, что только сейчас я узнал об этом.
– Аурона? – настоятельница задумалась. – Да, припоминаю… Как давно это было, – вздохнув, она покачала головой.
– Аурона была нянькой моей дочери, – сообшил Сигмар.
Глаза аббатисы округлись ещё больше:
– Нянькой вашей дочери?! – переспросила она и пробормотала: – А мы решили, что несчастная помутилась рассудком, – и растеряно взглянув на короля, настоятельница пояснила: – Аурона попала к нам больной. Она бредила и всё пыталась подняться с постели и последовать за какой-то девочкой, бесконечно называя её принцессой. Больная пролежала около месяца, мы думали, она не выживет, но нет, божьем повелением старуха пошла на поправку. Правда, силы долго не возвращались к бедняжке. Она с трудом передвигалась, всё кашляла и задыхалась. Прожила она у нас около года и всё убивалась, что рассталась со совей подопечной и теперь не знает, как ей предстать перед глазами короля. Поскольку сама Аурона была не в состоянии отправиться в далёкий путь, она всё время приставала к заезжим в монастырь благородным прихожанам и расспрашивала, не держат ли они свой путь в Павию, к королю? И вот однажды к нам заглянула ваша невеста, – монахиня, улыбнувшись уголками губ, поклонилась Его величеству. – Аурона и к ней обратилась с просьбами, а когда синьора уехала, старуха всё твердила, что скоро король пришлёт за ней повозку и увезёт к себе в замок. Разумеется, никто не верил в болтовню сумасшедшей старухи, а поскольку за ней так никто и не приехал, все окончательно пришли к убеждению, что бедняжка тронулась умом.
Слушая настоятельницу, Сигмар всё больше хмурился.
– А что нянька рассказывала о девочке? Где и как она рассталась с ней?
– Нет, Аурона ничего такого не говорила, – пожала плечами настоятельница. – Только до последнего твердила: «Наш король пока не может приехать за мной. Вон сколько врагов ополчилось на моего господина. Но как только он расправится со всеми, обязательно бросится на поиски своей Арисинды. Его величество приедет. Вот увидите! Он очень любит свою дочь», – пересказала монахиня слова няньки и виновато посмотрела на короля. – Мы не обращали на её болтовню внимания, думали, старуха не в себе. Тем более мы слышали, что королева Розалинда и принцесса погибли. Об этом все знали, – пояснила настоятельница, но вдруг встрепенулась. – Правда, умирая, Аурона призвала к себе давшую обет молчания сестру Каталину и продиктовала ей письмо. Сама-то писать она не умела. А после попросила передать это письмо лично королю, когда он, – аббатиса замялась и поправилась: – простите, вы приедете в обитель. Разумеется, мы лишь пожалели несчастную.
– Где письмо?! Надеюсь, вы его сохранили? – Сигмар напряжённо взглянул на настоятельницу.
– О да, Ваше величество! Это было последней просьбой умирающей, и я не посмела его выкинуть. Где-то сложила с бумагами, а позже и вовсе забыла, – заверила она и вздохнула. – Надо же… вот, как вышло… Оказывается, Аурона говорила правду, – пробормотала монахиня и, встретившись с требовательным взглядом короля, засуетилась. – Подождите немного, сейчас я его принесу.
Поиски письма заняли гораздо больше времени, чем ожидала настоятельница, но, к своему облегчению, она всё же смогла его отыскать среди множества других свитков.
– Вот, – протянула она пергамент.
Приняв письмо, Сигмунд взволновано его развернул.
«Ваше Величество! Мой милостивый господин! – Ровные строчки, послания из прошлого, заставили короля разволноваться. – Я виновата перед Вами и заслуживаю самого сурового наказания… Я не смогла выполнить Вашего поручения и доставить Арисинду в замок к деду принцессы. Как вы знаете, по дороге в Швабию на нас напали. Я уверена, это не было случайностью: нас ждали Ваши враги. На моих глазах убили королеву, но пока рыцари дрались с этими негодяями, я сумела скрыться с принцессой в лесу. Некоторое время мы плутали и питались лишь ягодами и грибами, пока не набрели на дорогу, и добрые люди не довезли нас до ближайшего города. Памятуя о нападении, я опасалась открывать незнакомцам, кто мы есть на самом деле, и предпочла не называть Арисинду по имени. Я надеялась своими силами добраться до земель Швабии, и отзывчивые люди помогали мне в этом. Но неожиданно меня настигла болезнь, и очнулась я только в монастыре святой Марии Магдалины, хотя и не помню я, как сюда попала. Недуг подорвал мои силы, и броситься на поиски своей любимой девочки я не могла. Только я точно знаю: принцесса жива и, надеюсь, здорова.
