– Ты знаешь о нем?

– Ты не единственная, кто охраняет лес, Каролина.

– Что еще он сказал?

– Ничего важного. Хотя сейчас я думаю, что, возможно, мне не следовало доверять ему.

Хорошо, что он чувствует то же самое. Это снимает часть вины. Но мне было любопытно узнать об их отношениях, и на мгновение угроза войны сменилась острой необходимостью знать.

– Когда ты встретил его?

– Через неделю или около того после тебя. Все это время я думал, что он не такой умный, и единственная причина, по которой он жив, заключается в том, что мы оба позволили ему жить, чтобы он мог дать нам информацию.

– Он тебе что-нибудь сказал?

– То же самое, что и тебе, наверное. Пенсильвания и Нью-Йорк объединились. Некоторые мосты размыты. Простые вещи, которые ни на что не влияют.

Я была обескуражена. Мои секреты были не только моими. Я чувствовала себя так, словно только что у меня украли все имущество.

– Да, это то, что он сказал мне тоже.

– Я не могу поверить, что доверял ему. Могу поспорить, что он позволил нам поймать себя нарочно, чтобы иметь возможность бегать здесь так свободно, как ему хотелось.

– В этом что-то есть, – признала я. Я горестно покачала головой, чувствуя глубокое разочарование в собственных умственных способностях. Как я могла не заметить правду?

– Я такая дура.

– Да ладно, не ты одна, – пробурчал Брэндон – Мы оба позволили ему целый год водить себя за нос. Невозможно сказать, какую информацию он смог им дать.

Я подняла с земли камень размером с яблоко и швырнула в озеро:

– Как глупо!

– Полегчало? – усмехнулся Брэндон. – В любом случае, я сохраню твой секрет, если ты сохранишь мой, договорились? Давай закончим разведку и вернемся. Если «черные пальто» идут с полной армией, то, как только мы окажемся в лагере, лучшее, что можно сделать – начать собирать вещи ».

Я согласилась. Теперь, когда мы немного прошли медленным шагом, я могла бы снова бежать, но теперь мы шли медленно и более осторожно, потому что не были уверены в том, как далеко продвинулась армия Альянса. А может быть, Финн где-то прячется, наблюдает, ждет удобного момента, чтобы нас подстрелить. Я ни разу не видела при нем оружие, но это не значит, что он не может метнуть в нас камень или устроить импровизированную ловушку.

Мы прошли еще четверть мили, и Брэндон предложил сойти с тропы, потому что мы слишком хорошо видны и являемся прекрасной мишенью для разведчиков или передовых групп, которые могут исследовать район так же, как и мы. Мне пришла в голову мысль, что Финну сейчас нет нужды слоняться поблизости – армия Альянса уже в пути, он сделал свою работу. Вероятно, он вернулся домой и наслаждается своей победой. Я полагала, что мы никогда его больше не увидим, что мы оба упустили шанс отомстить ему за предательство.

В ста ярдах вглубь леса, ныряя под низко висящие ветви, пропитанные влагой и покрытые мхом, я узнала, что ошибалась в Финне.

Мы с Брэндоном одновременно повернули головы, услышав тихий шопот:

– Каролина! Брэндон!

Вверху, на склоне холма, мы увидели трухлявое бревно, из-за которого выглядывала грязная, немытая голова Финна. Его светлые волосы прилипли к лицу, и выглядел он очень несчастным.

Мы молча бросились к нему, карабкаясь по гладкому мклону, и я уверена, что Брэндон в этот момент думал о том же, что и я: добраться до Финна, прежде чем он сможет уйти.

Финн понял, что мы злимся и двигаемся в его сторону отнюдь не с мирными намерениями. Он вытащил руки из-за бревна, показывая нам свои ладони:

– Эй, погодите!

Брэндон добрался до нашей жертвы первым. Он схватил Финна под мышками, вытащил его из укрытия, а затем бросает на землю. Финн пополз по земле, протягивая руки и умоляя:

– Подождите. Я не знал! Клянусь, я ничего не сделал!

Наконец я тоже забралась по крутому склону, вытащила нож из ножен и прижала острый конец к пульсирующей вене на шее Финна.

– Лжец! – прошипела я.

– Нет, честное слово, я не знал. Они ничего не говорили мне.

– Лжец! – повторила я, сильнее прижимая нож. Струйка крови потекла из проколотой кожи Финна, смешиваясь со струями дождя. Я отступила, не желая его убивать.

– Каролина, послушай. Я сбежал. Я дезертир, и если меня найдут, я умру.

– Что ты им сказал? – заговорил Брэндон. От злости его челюсти свело, а голос моментально осип.

– Как всегда. Что ваш лагерь был единственным, кто охранял путь.

– А ты не подумал, что этого было достаточно?

– Я не знаю.

– Почему они пришли? – спросила я. – Почему вы нарушаете Пакт мира?

– Я не… я понятия не имею. Я не могу сказать.

– Не можешь или не хочешь?

– Не могу. Клянусь! – Финн вздрогнул и попытался отодвинуться подальше от моего ножа. – Убери это от меня, и я расскажу тебе все, что знаю.

Брэндон сильнее сжал руки Финна и сильно встряхнул его. – Она слышала барабаны. Это целая армия?

Финн уставился на нас широко раскрытыми от страха глазами и кивнул.

– Сколько?

– Десять тысяч, и это только передовые. Если будет нужно, пришлют подкрепление.

Я сидела в шоке, наконец-то поверив, что сказанное Эллери – правда.

Война.

Брэндон, судя по всему, испытывал те же чувства, и когда он слегка ослабил хватку, Финн убежал и прислонился спиной к сосне. Он ощупывал свою шею, вытирая кровь.

– Извините, – это все, что он мог нам сказать.

Я посмотрела на Брэндона. Он дрожал. Я уверена, что он тоже понял, что все это значит. У нашего лагеря, большие проблемы. Отступать, бежать так быстро, как только можно, бежать по горам на сотни миль, вернуться к предполагаемой безопасности Уорренвилля – единственный вариант спасения.

Но не для нас двоих. Наша задача – предупредить жителей других лагерей и спасти как можно больше жизней.

С этого момента мы с Брэндоном больше не разведчики.

Мы – вестники гибели и разрушения.

Поднялся ветер, принеся с собой запах мха и грязных, мертвых листьев. Это был запах, который мне нравился. Он напомнил мне о том времени, когда я была маленькой, до того, как начались дожди, когда у нас были только редкие летние грозы, и я играла на улице после дождя, вдыхая запах мокрой травы и листьев.

Но теперь этот запах – просто еще одно напоминание о том, что мы преданы и несчастны. Как и дождь, никто не остановится.

Брэндон поднял глаза к небу, словно ища ответ у всевышнего.

– Что нам делать? – спросила я.

Брэндон открыл глаза и вытер лицо мокрым рукавом.

– Пойдем, посмотрим, а затем будем возвращаться. Надо предупредить остальных».

– Я имею в виду его, – я кивнула в сторону Финна.

– Убей его, – ранодушно ответил Брэндон, поднимаясь на ноги.

– Как? – Я не удивилась, но окончательность этого застала меня врасплох.

– Не надо, – взмолился Финн. – Позвольте мне пойти с вами. Я могу помочь!

Брэндон, тихо посмеиваясь, присел перед Финном на корточки.

– Если ты придешь с нами в лагерь, тебя убьют жители. Вернешься к себе – и твои люди повесят тебя за измену. Дело в том, что ты в любом случае мертв, поэтому мы могли бы спасти тебя от лишних неприятностей.

– Я расскажу вашим старейшинам все, что знаю.

– Ты же сказал, что ничего не знаешь.

– Я … я солгал.

Брэндон посмотрел на меня:

– Ты это видела?

Я пожала плечами. Я не знала, что сказать в этой ситуации.

– Или, – сказал Брэндон, наклоняясь поближе к Финну, – возможно, ты ничего не знаешь, и просто пытаешься остаться в живых немного дольше.

– Я обещаю – я знаю важные вещи. Ваши старейшины должны это услышать!

– И с чего ты взял, что они тебе поверят?

– Потому что я знаю, что будет.

– Почему мы должны тебе верить?

Я чувствовала что-то в Финне. Я не могла объяснить это ощущение, но я чувствовала, что он говорит правду.

– Ладно, – заговорила я. – Я верю ему. Но я не знаю, почему.

Может быть, это выражение лица Финна. Может быть, во мне что-то отчаянно хочет верить, что он нас не использует. Пока Брэндон не сказал мне, что тоже знаком с Финном, он был моим и только моим, и мне трудно забыть это ощущение. Это по-детски, и я понимаю это, но когда ты так долго живешь, не имея чего-то своего, все, что ты хочешь сделать, – это обхватить его пальцами, чтобы оно не исчезло.