Схватив мужчину покрепче, она тянула его и одновременно смотрела на разгоравшийся огонь. Ну же, быстрее! Но что-то мешало вытащить тело. Взглянув вниз, она поняла: удар о столб повредил капот, и какая-то вогнувшаяся внутрь салона железка зажала ногу мужчины. Чуть не плача от обиды, Шеннон рванула воротник, первый раз в жизни желая быть Суперменом или Халком. Перегнувшись через водителя, попыталась отогнуть железку, но та не поддавалась.

Второй взрыв застал Шеннон врасплох. Из-за того, что она крепко держалась за одежду мужчины, ее не отбросило от автомобиля. Но она почувствовала на руках нестерпимый жар, в лицо вонзились осколки, а оторвавшаяся деталь машины ударила ее по голове.

Свет померк. Шеннон рухнула на асфальт, крепко зажав в кулаке оторвавшийся от куртки водителя воротник. Рядом полыхал автомобиль. Она уже не слышала сирен, не видела подъехавших машин скорой помощи и полиции. Не знала и того, что водителя все-таки выбросило взрывом из автомобиля, благодаря чему он остался жив. Не догадывалась, что, несмотря на это, вряд ли он скажет ей спасибо, ведь его руки и лицо были изуродованы огнем.

Очнувшись, она долго не могла понять, где находится. С трудом приоткрыв тяжелые веки, увидела лишь кусочек белой стены и белый потолок. Шея болела, как и лицо, рук она вообще почти не ощущала. Они были тяжелые, словно онемевшие. Рядом раздавался какой-то размеренный писк.

«Я в больнице», – дошло до помутненного сознания, и Шеннон вновь отключилась.

Когда она пришла в себя в следующий раз, глаза открыть было уже проще. В окно пробивались закатные лучи, окрашивая стены в теплые цвета. Кое-как повернув голову, она увидела рядом медсестру, которая приветливо улыбнулась.

– Вы очнулись, мисс, это хорошо. Сейчас я позову врача.

– Подождите. – Голос был хриплым, чужим, а горло болело, словно она проглотила кусок наждачной бумаги. – Тот человек… из машины… Как он?

Медсестра покачала головой, и сердце Шен ухнуло вниз.

– Я не могу вам сказать, простите. – Медсестра вновь улыбнулась. – Я позову врача, – и вышла из палаты.

 Ее мучило чувство вины. Она должна была сделать больше для него. Обязана. Что же она за человек такой? От нее одни неприятности. Сначала мама бросила их, потому что не смогла больше выносить жизнь, навязанную отцом. Потом папа отправил ее в частный пансион, потому что она ему мешала. Затем этот Харридж со своим гнусным шантажом. А дальше… Улица, воровство и практически убийство. Да-а, скатилась она, до самого дна, ниже уже некуда! И куда подевалась добрая милая девочка, которая благовоспитанно опускала глазки в пол и слова поперек не говорила? А ведь ее все любили и в школе, и в пансионе. Что бы сказала милейшая миссис Джеймс, если бы узнала, что натворила ее любимица, лучшая ученица, борец за справедливость…

Злые слезы катились по лицу, но Шеннон не ощущала их до тех пор, пока кожу не защипало. Подняла руку и вытерла их, ощутив, что на щеках и на лбу много пластырей. От осколков, поняла она. Интересно, шрамы останутся?

Но не успела хорошенько обдумать свою мысль, как услышала бодрый, жизнерадостный голос.

– Ну, как мы себя чувствуем? – Молодой, симпатичный афроамериканец смотрел на нее и улыбался. – Я доктор Питер Уильямсон. Рассказывайте.

Его улыбка была открытой и искренней, несмотря на то, что в глазах светилась усталость.

– Неплохо, только горло болит, – прохрипела Шеннон и закашлялась.

– Это от трубки, пройдет через пару дней. Что еще беспокоит? – Врач задавал вопросы, переводя взгляд с нее на приборы, и что-то записывал в карту. – Показатели у вас хорошие.

– Что с моим лицом? И почему я почти не чувствую рук?

– Лицо поранено осколками, но не сильно. Возможно, останется несколько шрамов, но они будут почти незаметны. А вот с руками сложнее. Они пострадали от пожара, кожа обгорела, поэтому мы сделали местную анестезию.

– И насколько сильно они обгорели?

– Ну пользоваться вы ими будете без проблем, а вот на фортепьяно или скрипке играть вряд ли.

– Я не играю, так что плевать. – Горло саднило все сильнее, но Шеннон все же задала вопрос, который недавно адресовала медсестре. – А тот человек, который тоже пострадал в пожаре… Как он?

– Мы не можем сообщать такую информацию, только родственникам. Извините.

– Вы не понимаете… – Шен закрыла глаза и сглотнула ком в горле. – Это я виновата, что он тут. Он попал в аварию, пытаясь не наехать на меня. Пожалуйста. – Она с мольбой смотрела в глаза врачу, и тот не нашел в себе сил отказать.

– Состояние тяжелое, но мы все надеемся, что выкарабкается. Он молодой, организм сильный.

– А лицо?

Врач покачал головой.

– Потребуется пластика и очень длительная реабилитация. И скорее всего, он не сможет видеть.

– Никогда? – В глазах Шеннон отразился ужас.

– Мне жаль.

– А есть хоть какой-нибудь шанс?

– Знаете, шанс всегда есть. Иногда пациенты выживают вопреки всем прогнозам врачей. – Доктор тяжело вздохнул. – Поправляйтесь. Если все будет хорошо, через недельку мы вас выпишем.

– Выпишем? – Шеннон вскинулась на постели.

– Ну да. О вас уже спрашивали.

– Кто? – Вот тут она не на шутку перепугалась.

– Ваш отец. – Доктор кивнул и вышел, а Шеннон потрясенно откинулась на подушку.

Не может быть! Столько сил потратила на то, чтобы скрыться, и так глупо попалась. Слезы обиды закипели на глазах. Если отец знает, где она, значит, и Харридж тоже. Отец уже обещал этому чудовищу ее руку. И если она не сбежит снова, то ее заставят выйти замуж. Этот извращенец от нее не отвяжется, пока жив. Бежать! Шеннон попыталась встать, но голова закружилась, а приборы неистово запищали.

Через несколько секунд в палату вбежала сестра и попыталась уложить девушку в постель. Та вырывалась и все шептала, что ей надо уйти прямо сейчас, иначе они ее найдут. Сестра подумала, что такое состояние у пациентки из-за пережитого стресса, и сделала укол успокоительного. Шеннон настолько ослабла, что у нее не было сил сопротивляться. Да и лекарство уже начало действовать. Но, даже засыпая, она продолжала бормотать что-то о немедленном побеге.

Через минуту Шеннон затихла и уснула. Сестра поправила одеяло и вышла. За дверью ее встретил немолодой мужчина довольно представительного вида в дорогом костюме и золотыми часами на запястье.

– Как она? – спросил он, тронув сестру за руку, чтобы привлечь внимание.

– А вы кто? – Кларисса Харрингтон – дежурная сестра – внимательно смотрела на мужчину, ожидая ответа. Выглядел он как и положено обеспеченному человеку, но впечатления обеспокоенного состоянием Шеннон не производил. Да и вообще не внушал доверия. Было что-то жестокое в складке его губ, хищное в выражении лица, а цепкий взгляд, которым он словно ощупывал окружающих, пугал до мурашек.

– Я давний друг семьи. Пришел по просьбе отца мисс Макбрайт. Он сам не очень хорошо себя чувствует, видимо, разволновался, когда сообщили, что Шеннон нашлась. Сердце расшалилось.

Голос был вкрадчивым, и создавалось ощущение, что он играет на публику. Кларисса всегда чувствовала неискренность. Мать говорила, что у нее дар видеть людей насквозь. И вот сейчас медсестра явственно ощущала, что мужчина лжет. А потому ей не хотелось пускать его к пациентке, хотя бы до тех пор, пока не разберется с тем, что происходит.

– Она спит, ей дали болеутоляющее. И сейчас к ней нельзя, она должна отдыхать.

– Она сильно пострадала?

В голосе была заинтересованность, но взгляд оставался холодным и циничным. Он как будто оценивал вещь для последующей продажи, и поэтому ему было интересно, не сильно ли она потеряла в цене.

«Мерзкий тип», – подумала Кларисса. Общаться становилось все тяжелее.

– У нее порезы на лице, – при этих словах глаза мужчины будто вспыхнули, – обгорели руки. В целом состояние оценивается как удовлетворительное, но из больницы она выйдет нескоро – ей нужен хороший медицинский уход.