– Молодые все так думают. Это не новость. Ой, что-то мы совсем заболтались. – Энни огляделась. – Если я правильно понимаю, теперь это комната Алекса?

Они с Кэтрин стояли у открытой двери, которая вела в светлое помещение, почти абсолютно пустое. Экономка кивнула, и женщины вошли внутрь. Огромные окна давали много света, тяжелые портьеры были перехвачены витыми шнурами, в одном углу стоял небольшой диван, а в другом – специальная кровать для тех, кому необходим постельный режим. Больше в комнате ничего не было.

– Мистер Дэн сказал, что потом, когда Алексу станет лучше, кровать заменят. А пока… – Она развела руками и чуть пожала плечами, будто извиняясь.

– А где все остальное? – удивилась Энн.

– Дэн уверен, что раз Алекс ничего не видит, все посторонние предметы будут только мешать. Сказал, что брату нужно больше места.

– Он так сказал? – Усмешка озарила лицо Энни. – Значит, так. Все предметы из комнаты Алекса необходимо перенести сюда. Вплоть до мелочей. Расставить все так, как было в прежней комнате. Его надо окружить знакомыми вещами. Они должны быть на тех же местах, что и раньше. Когда он вернется, то должен ощутить, что ничего не изменилось.

В глазах Кэтрин разгорался огонек понимания, а на губах расцветала улыбка.

– Да, мистер Дэн не ошибся в вас. И пусть ваши мнения расходятся, но я склонна больше довериться вам, нежели моему хозяину. Он не врач, ничего не понимает в медицине.

– Я тоже не врач, – возразила Энни. – И дело здесь не в медицине. Дело в…

– Любви, – перебила ее Кэтрин, кивнув. – Мужчинам не понять, что любовь порой может сотворить то, на что не способны все изобретения в мире, вместе взятые. Все будет сделано в ближайшие сроки, а пока пойдемте, я вам покажу вашу комнату.

Выйдя из пустого и неуютного помещения, Кэтрин толкнула соседнюю дверь и жестом пригласила войти. Энн послушалась и ахнула. Комната была очень уютной, будто воздушной, и явно женской. Она подошла к окну и распахнула створки: открывался вид на фонтан и сад, под окном вилась хорошо утоптанная тропинка, а в воздухе витал аромат свежескошенной травы и цветов.

– Восхитительно, – прошептала Энни, – чья это комната?

Кэтрин немного погрустнела.

– Когда мать Дэниела и Алекса была молодой, она жила в этой комнате. Мистер Карсон часто уезжал по делам, и Лавиния в его отсутствие ночевала здесь. Когда родился Алекс, она почти перестала тут бывать. А когда с мистером Кларенсом произошло несчастье, она возненавидела сад и все, что с ним связано. Видимо, он напоминал ей тот самый лес, где все случилось.

Энни помнила эту историю, о ней трубили во всех газетах. Но окончания ее она не знала.

– А сейчас Лавиния Карсон живет наверху?

– Нет, она не живет в этом доме. К сожалению, она… – Экономка замялась, словно сомневаясь, насколько можно посвятить чужого человека в подробности жизни хозяев. Энни поняла эту заминку.

– Не волнуйтесь. В моей семье, – она запнулась, – в семье Макбрайтов тоже не все гладко. Миранда – мать Шеннон – исчезла, когда девочке было шесть. С тех пор я заменила ей мать. Что стало с Мирандой Макбрайт – никто не знает. Мистер Уильям признал ее умершей, но доказательств нет.

Что ж, откровенность за откровенность… Кэтрин вздохнула и решилась. Отчего-то она верила этой женщине. Наверное, из-за того, что та говорила о прежних хозяевах так, будто те и впрямь были ее семьей.

– Лавиния Карсон повредилась умом после того события. Сейчас она в специальном приюте. Алексу тоже было шесть, когда все случилось. С тех пор мать им почти не занималась, ушла в себя, все легло на плечи мистера Дэна. Мальчик рос с нянями при живой матери.

– Сложно, наверное, было объяснить ребенку, почему так сложилось? – Энни прекрасно понимала, как тяжело расти в таких условиях.

– Да, очень. Ему казалось, что это он виноват в том, что мама больше им не занимается. Думал, что сделал что-то плохое и она его разлюбила. – Энн согласно кивала – у Шеннон тоже были такие мысли, как, наверное, у всех детей в подобной ситуации. – Когда он подрос и стал замечать, что мама нездорова, стал винить брата. А потом… – Кэтрин лишь рукой махнула. – Спасибо Брюсу, вытащил мальчишку. Теперь вот… – Экономка не смогла сдержать слез, достала из кармана передника белоснежный накрахмаленный платок и вытерла глаза.

– Давайте будем надеяться на лучшее. Ведь чудеса случаются. Особенно там, где в них верят. – Голос Энни звучал ободряюще, ей и самой хотелось верить в лучшее. Это «лучшее» не помешало бы ни Алексу, ни Шеннон. В больнице она в относительной безопасности, но рано или поздно окажется в руках этого монстра. И кто знает, что придет ему в голову.

– Пойду распоряжусь, чтобы вещи Алекса начали переносить в его новую комнату. А вы отдыхайте, обед будет, – Кэтрин мельком взглянула на часы, – через час. Ваши вещи уже здесь. – Она кивнула в сторону сумки Энни и вышла, оставив ту в задумчивости.

Дэниел сидел за столом в своем офисе и отрешенно смотрел в окно. В последние дни на него свалилось сразу столько всего… Авария, заботы об Алексе, больницы, оборудование комнаты… Теперь еще и это.

Дэн тряхнул головой и вновь взглянул на бумаги. «Черт бы их побрал! За что я им деньги плачу? Ни одной проблемы не могут самостоятельно решить. Уволю всех к черту!» Мысленно чертыхаясь, он нажал кнопку селектора.

– Сьюзан, закажите мне билет на вечерний рейс в Сан-Франциско.

– Хорошо, мистер Карсон, – ответила секретарша и отключилась. Он мог не волноваться: все будет сделано так, как надо. Примерно через десять минут Сьюзан сообщила, что его самолет вылетает в половине восьмого вечера. Дэн поблагодарил ее и углубился в бумаги. Перед поездкой следовало все тщательно изучить.

***

Дэниел предупредил, что на обед не придет, так что стол накрыли на кухне. Обедали втроем: пара девушек-горничных, которые обычно работали в доме, ушли в город, а грузчики, таскавшие мебель с третьего этажа на первый, уже были накормлены.

Атмосфера за столом была довольно непринужденной. Кэтрин и Энни делились историями из жизни Алекса и Шеннон, смеялись над их проказами и думали о том, что все дети одинаковы. Джеймс был немногословен, но улыбался, слушая эти рассказы.

Кэт рассказала и о Дэне. О том, как тяжело ему пришлось после смерти отца, как много он работал и сколько сил отдавал младшему брату. Энни подумала, что Алекс и Шеннон очень похожи: оба росли без матери, обоим не хватало ласки и любви. Но и Дэна она тоже жалела: шутка ли, в неполные двадцать лет взвалить на плечи все обязанности главы семьи. Что такое двадцать лет, тем более для мальчишки? Девочкам проще: они раньше взрослеют и в двадцать уже чаще всего вполне самостоятельные личности. Они способны создать семью, выйти замуж, завести детей, содержать в порядке дом… У мальчиков по-другому устроен не только организм, но и мозг. Они начинают взрослеть позже, порой оставаясь детьми до самого преклонного возраста. Энни вспомнила слова своей матери, которые та часто повторяла. Она говорила: «Запомни, доченька, мужчины – вечные дети. Они сначала в детстве живут, а под старость в него впадают. Они из этого состояния не выходят никогда. Будь готова к этому и смирись, так устроен мир». Ее мать была мудрой женщиной, редко ошибалась, и Энн старалась прислушиваться к ней.

После обеда, войдя в новую комнату Алекса, Энни удовлетворенно кивнула: не идеально, но уже похоже на жилое помещение. Кэтрин сказала, что рабочие перенесли самое тяжелое, поставили мебель, а остальное они с Джеймсом сделают сами. Время еще было. Алекс проведет в больнице не меньше трех дней, если не будет осложнений. А потом Брюс обещал выписать его. Сказал, что «дома и стены помогают». Все, включая Энни, которой эти слова передала Кэт, были с ним полностью согласны. Как ни крути, но больница остается больницей, даже если она очень дорогая.

Энн обещала помочь с обустройством комнаты. Нужен был специальный стол с принадлежностями для перевязок и лекарственными препаратами. Требовалась помощь в закупке медикаментов и всего необходимого.