– Одну минуту, мистер Карсон.

Секретарь отключилась, и через пару секунд он услышал шаги. Дверь в кабинет открылась, и на пороге появилась стройная женщина лет тридцати. В строгом костюме, с идеально уложенными волосами и почти незаметным макияжем, Сьюзан Меллори держалась так, словно была по меньшей мере фавориткой при дворе короля. Пройдя пару шагов, она пропустила вперед невысокую полноватую женщину, которая, судя по всему, чувствовала себя не в своей тарелке. Нервно сжимая в руках сумочку, она озиралась по сторонам, стараясь сдержать волнение. Дэн встал навстречу пожилой женщине.

– Добрый день, миссис Диккенс, проходите. – Он рукой показал на кресло, предлагая сесть. – Хотите чего-нибудь? Чай, кофе, сок?

– Ничего не нужно, спасибо. – Голос женщины был тихим и немного неуверенным, но вместе с тем в нем слышалась твердость.

– Сьюзан, оставьте нас.

Секретарша кивнула и вышла.

– Итак, миссис Диккенс, расскажите мне о себе.

Дэниел заметил, как женщина глубоко вздохнула перед тем, как начать, а затем, видимо, взяв себя в руки, стала обстоятельно излагать основные вехи жизни, образование, опыт, обязанности.

– Довольно. Я понял, что вы достаточно квалифицированы для этой работы. Поэтому я не буду долго думать. Вы приняты. – Увидев слабую улыбку на лице Энни, Дэн усмехнулся. – Не настолько я страшен, как кажется, да? – Улыбка Энн стала шире, и он сразу увидел и добрый взгляд, и морщинки вокруг глаз и рта.

«Она часто смеется, – подумал он. – И глаза добрые. Как раз то, что нужно сейчас Алексу – материнская забота и участие. Может, ему удастся хотя бы ненадолго забыть о том, что он вырос без матери?» Дэн всегда доверял своей интуиции, и сейчас та подсказывала ему взять на работу эту женщину. Он прислушался, как всегда.

– Решено. Думаю, что лучше вас я никого не найду. Алекс еще в больнице, но в доме уже оборудуется для него специальная комната. Скорее всего, потребуется ваша помощь и совет в обустройстве. Вот вам адрес, можете приходить хоть сегодня, с вещами. Я предупрежу о вас.

– А… можно прийти завтра? Мне нужно собраться с мыслями, упаковать вещи…

– Конечно, миссис Диккенс, – мягко ответил Дэн. – Приходите сразу, как только будете готовы. – Он протянул ей бумажку с адресом. – Мы все будем вас ждать.

– Спасибо, мистер Карсон.

Дэниел понимал, что он работодатель и все такое, но насколько же нелепо звучало обращение «мистер Карсон» из уст этой женщины. Теперь, после разговора с ней, после того, как услышал ее неторопливую речь, приятный грудной голос и даже расслышал в нем ласковые нотки – они прорвались, когда она вспоминала годы работы у Макбрайтов, – он понял, почему Шеннон ее рекомендовала. И почему так ее любила. Любовь их была взаимной. Энн практически заменила девушке мать, и Дэниел надеялся, что она сможет сделать то же самое для его брата. Пусть он уже взрослый, но желание быть кем-то любимым никуда не делось. В этом Дэн нисколько не сомневался.

– Зовите меня Дэн, просто Дэн. Я вам в сыновья гожусь, какой из меня мистер Карсон?

Неожиданно для себя он рассмеялся. Как давно этого не делал? Давненько. Даже забыть успел это ощущение. Хотя сейчас не до веселья. Смех оборвался так же резко, как и начался. Энни уже стояла у двери, все так же сжимая в руках сумку.

– Я вас не подведу, мис… – Она увидела чуть укоризненный взгляд Дэниела и осеклась. – Дэн. Обещаю.

– Я не сомневаюсь. До завтра, Энни.

– До завтра, мистер… Дэн.

Женщина развернулась и вышла. А Дэниел продолжал смотреть в одну точку, думая о чем-то своем, пока вновь не раздался голос Сьюзан, сообщивший, что все члены совета директоров уже собрались и ждут только его. Дэн тряхнул головой, прогоняя оцепенение. Чертово собрание! Будь оно неладно. Дэн выругался сквозь зубы и вышел из кабинета, направившись в зал заседаний.

***

Пока Дэниел в совете директоров обсуждал открытие нового офиса, Брюс Нейтон сокрушающе качал головой, рассматривая результаты обследования Алекса. Скорее всего, шансов выздороветь полностью у парня нет. Оставалась надежда лишь на то, что благодаря предстоящей операции зрение со временем восстановится хотя бы частично. Но и она была слишком хрупка и эфемерна. Однако доктор Нейтон никогда не пасовал перед трудностями. Каждый подобный случай был для него словно вызов. И каждый раз он сражался до конца. Тем более что сейчас речь шла о судьбе его крестника.

Он вспомнил, как давным-давно в церкви держал грудного Алекса и давал обещание позаботиться о нем, если с родителями что-то случится. Этому обещанию после смерти Клеменса Карсона он никогда не изменял, при всей своей загруженности находил время для крестника, выкраивая по паре часов хотя бы раз в неделю. А когда стало понятно, что Лавиния не в состоянии заботиться о сыне, взял на себя почти все хлопоты о нем и его будущем. К счастью, к этому моменту Алекс подрос, и постоянный присмотр ему не требовался. Зато помощь оказалась неоценимой, когда у Алекса начался пубертатный возраст и подростковый максимализм просто зашкаливал. Дэн зашивался на работе, Лавиния уже давно жила в своем мире, а подросток оказался практически предоставлен сам себе. И все могло бы закончиться плохо, но вовремя подоспевший на помощь крестный отец наставил парня на путь истинный. Отдавая дань пристрастиям крестника, он перекрасил волосы, отрастил бородку, сделал пару дырок в дополнение к уже существующим, и они с Алексом стали практически неотличимы. Разве что у крестника не было зашкаливающего количества татуировок: они с Дэном разрешили ему сделать только одну. Бросив вызов обществу внешним видом, Алекс избежал участи доказывать свою уникальность другими способами: наркотиками, грабежами и прочими «прелестями». И Дэн, и Брюс выдохнули: пронесло.

К восемнадцати Алекс перерос желание кому-то что-то доказывать, подстригся, вернул себе природный цвет волос, вытащил тоннели из ушей и пирсинг из пупка. Напоминанием о подростковом бунте служила только татуировка на плече с изображением глаза Гора. Когда-то Алекс верил, что она защитит его от обмана и лжи, позволит увидеть истину. Вера закончилась одновременно с взрослением.

А вот Брюсу так понравился новый образ, что он решил его сохранить. Разве что бороду в тон волосам перекрасил: разноцветная косичка нравилась ему гораздо больше натуральной, рыжеватой. Знал, что своим внешним видом немного шокирует окружающих, особенно когда они узнают в нем всемирно известного врача. Он видел это по ошарашенным взглядам, которые постоянно его сопровождали. Но в конце концов люди пожимали плечами: у каждого свои тараканы. И пока они не мешают хорошо делать свою работу, всем на них наплевать.

И вот теперь этот невысокий человечек сидел за рабочим столом и медитировал. Ему предстояла сложная операция. И сложнее она была оттого, что пациент не просто какой-то чужой человек, а тот, кто заменил ему сына. Права на ошибку у него не было никогда. А сейчас – вдвойне. Он должен был сделать все возможное, чтобы вернуть Алексу зрение.

Утро следующего дня выдалось для Энн Диккенс непростым. Ей предстояло собрать вещи (которых, к счастью или к сожалению, было немного), поехать в дом Карсонов, а там… Что будет там, Энни пока не знала. Надеялась, что ее примут хорошо ну или хотя бы отнесутся равнодушно. Это лучше, чем неприязнь. Как могут мстить слуги, она знала не понаслышке.

Макбрайты ко всем живущим в доме и приходящим работникам относились хорошо. Даже слишком, по мнению самой Энн. Но они считали всех этих людей не прислугой, а помощниками: хорошо платили, содержали, помогали решать проблемы, устраивать детей в школы, а пожилых родственников – в дома престарелых, если ухаживать за ними в домашних условиях было невозможно. И даже при всем этом находились те, кого вечно что-то не устраивало.

Когда новая горничная, Бьянка, появилась в доме, Энни сразу поняла, что от нее будут одни неприятности. Знойная красотка со смуглой кожей, длинными вьющимися волосами и явно южными корнями знала себе цену и умело пользовалась внешними данными. Все работники в доме разве что слюни не пускали при виде нее. Она никого не желала слушать, а Энн называла не иначе как «нянька». Девушка была ленива, груба, но старательно делала вид, что она невинная овечка, а все просто придираются. Однажды Энн застала ее в комнате Миранды, когда та ушла на прием с мужем. Бьянка в гардеробной примеряла вещи хозяйки. Энни аж дар речи потеряла от такой наглости. Взашей выгнав ее из комнаты, пригрозила увольнением без рекомендаций. Девушка зло сверкнула глазами, но промолчала.