Я – Виджая – апсара. Полубогиня, рожденная морской пеной. Младшая сестра Лакшми и дочь Самудра, любимица Царя Богов – Индры. Я этого не хотела, но один из магических даров, поднятых Богами и Асурами со дна океана, остался в моем теле. Все дары были поделены, кроме меня. Ни Боги, ни Асуры не захотели забрать апсар, и мы остались свободными. Полубогини, небесные куртизанки, танцовщицы – как только нас не называли. Наше призвание – дарить миру любовь и красоту во всех ее проявлениях.

Но Индра – Царь Богов и страж восточных небес не пожелал утратить дающий стойкость и мужество алмазный жезл, по никому не известной причине ставший частью меня. Индра позволил апсарам жить в Сварге, услаждать танцами и пением храбрых воинов, павших на поле брани.

Из-за моей дерзости, Индра, сговорившись со своим северным воплощением, вышвырнул меня из Сварги, и я оказалась запертой в маленьком тельце ничего не соображающей и орущей новорожденной девчонки.

Мой господин обещал, что я ничего не буду помнить, но, видимо, магический дар помешал – я знала кто я и почему здесь оказалась, но не могла пробиться в сознание кричащего комочка плоти. Я была узницей, способной наблюдать, но не имеющей возможности вмешаться.

Еще Индра обещал, что сохранит мне красоту и чарующий голос. И теперь я опасалась, не нарушились ли эти обещания – красота надрывающегося в крике создания вызывала большие вопросы, что же до голоса… то иначе как пронзительным, назвать его было нельзя. И я очень сомневалась, что с его помощью можно кого-то прельстить. Как же теперь смогу исполнить свое предназначение?

Глазами девчонки я видела склонившуюся к нам женщину. Ей далеко было до моих сестер, но голубые глаза и белая кожа вызывали восхищение. Плачущее создание приникло к белой груди и наконец-то замолкло. Немного утихло и мое раздражение – оказывается, я теснее, чем думалось, связана с этой крохой.

Девчонка жадно причмокивала, а я, продираясь сквозь запреты, вспоминала с чего все началось.

***

– Мохана, подойди, – наблюдая за нашим танцем, позвал Индра. Гандхарвы – придворные певцы и музыканты – замолкли, и воцарилась тишина.

Легкая, как и все апсары, позвякивая ножными браслетами и с развевающимся за спиной блестящим плащом волос, Мохана подлетела к Царю и склонилась в поклоне.

– Мне стало известно, что один из аскетов очень ревностно взялся совершать аскезы. Он становится угрозой моему положению. Ты спустишься в нижний мир и прервешь аскезу.

– Сжальтесь, господин, – Мохана рухнула к его ногам. – Я только недавно вернулась к сестрам, искупив проклятие предыдущего аскета и долгое время пробыв духом воды.

– Как раз потому, что ты очень искусна, я и отправляю тебя, – ласково начал Индра. Остальные танцовщицы настороженно замерли – никому не хотелось покидать Сваргу и спускаться в нижний мир. – Еще ни один смертный не смог устоять перед тобой. Вы не только мои любимые танцовщицы, но и безотказное оружие для защиты трона, – Индра сурово сдвинул брови, и его голос утратил предыдущие мягкие интонации. – Ты пойдешь или до скончания веков будешь изгнана из Сварги.

– Все сделаю, господин, – вздрогнув, тихо ответила Мохана и отошла.

Ушел и Индра.

– Почему Виджаю никогда не отправляют соблазнять аскета? – плакала Мохана. – Чем она лучше остальных? Опять какой-нибудь высохший старик обречет меня на прозябание низшим духом.

Я сочувствовала сестре, но ничего не могла поделать. Никто не мог ослушаться господина, а он не позволял мне отлучаться. Даже с гандхарвами, с которыми многие апсары связали жизни, мне разрешали встречаться только во время увеселений Богов. Сочувствовали ей и остальные сестры, они перешептывались и посматривали меня – всех раздражало, что одна из них на особом положении.

Сверкнули в солнечных лучах звякнувшие украшения, и Мохана исчезла. Мы продолжали развлекать праведников, доставлять на небесных колесницах павших воинов и с тревогой дожидались сестру.

Мохана вернулась через семь лун, растерянная и печальная.

Дрожа, она предстала перед гневным взглядом господина:

– Простите меня, – прошептала Мохана, падая ниц. – Я сделала все, что могла.

Индра молчал, только сурово сдвинул черные брови, и над нами стали собираться тяжелые дождевые тучи.

– Я появилась перед ним в виде белоснежного лебедя, но смертный на меня даже не взглянул. Погрузившись в медитацию, он не заметил и того, как лебедь превратился в девушку. Ни пение, ни танцы не привлекли его внимание. Я бессильна, мой Царь, моя магия на него не действует.

Глаза Индры сверкнули, и рядом с Моханой ударила молния.

– Прочь с глаз моих! – пророкотал он, и небеса содрогнулись от громовых раскатов. Мохана исчезла, а деревья качнулись от новой волны. – Эша!

Сестры обернулись, отыскивая глазами новую кандидатку, а та постаралась спрятаться за их спинами. Но девушки расступились и подтолкнули Эшу к господину.

– Иди и соблазни этого смертного! Неужели, апсара, владеющая любовной магией, не в силах справиться с человеком?!

Эша улетела, а нам опять осталось томительное ожидание – вернется ли сестра или на многие дожди застрянет на земле.

– И он тебя не проклял? – подступили сестры к Мохане.

– Кажется, он меня не заметил, – вздохнула она. – Он даже не поменял положения, несмотря на все мои попытки обратить на себя внимание. И очень-очень жаль, – сестра кокетливо повела плечом. – Он совсем нестарый и весьма привлекательный. С ним, я бы на земле не отказалась остаться, – она рассмеялась и, звякнув браслетами, приняла изящную позу.

– Расскажи, расскажи, – просили сестры и, приготовившись слушать, устроились на берегу пруда, рядом с ними присела и я. Ни разу не видя живого человека, мне было интересно, как они выглядят.

– Его лицо расслаблено, спокойно и невероятно красиво, – она мелодично рассмеялась и закружилась. Звон браслетов и переливы голоса смешались, движения были столь грациозны и пленительны, и не верилось, что кто-то может остаться равнодушным к очарованию Моханы. – У него тело воина, хоть и высушенное воздержанием, но все равно очень красивое. Как я это узнала? – она взмахнула руками и широкие прозрачные рукава соблазнительно окутали точеную фигуру. Привлеченные танцем, подошли и гандхарвы. Они начали негромко постукивать по барабанам, задавая ритм. – Он был обнажен! Полностью! Только бедра прикрывал кусочек ткани, на мой взгляд, абсолютно лишний! И я уверена, что и под тканью он великолепен! – Мохана провела пальцами по внутренней стороне бедра, и ритм барабанов стал нервным и рваным, таким же стал и танец. – И у него великолепные руки. Я бы хотела чувствовать их прикосновение. Здесь, – она провела ладонью по груди, укрытой тяжелым ожерельем. – Здесь, – коснулась живота, ведя кончиком пальца от веретенообразного пупка к тяжелому поясу, удерживающему невесомую юбку. На мгновение пальцы задержались на сверкающих камнях, а затем двинулись дальше. – И здесь.

Один из музыкантов, отбросив бубен, схватил Мохану, и они покатились по высокой сочной траве. Это послужило сигналом для остальных.

– Виджая! – раздался рокочущий голос, но никто, кроме меня, не обратил на него внимания. – Спой для меня и жены.

Я поднялась, повинуясь зову Царя и оставляя за спиной томные вздохи, звуки поцелуев и движения разгоряченных тел – подобные утехи тоже были не для меня.

До сих пор я спокойно относилась к своей изолированности, но слова Моханы разбудили любопытство, и на мгновение я даже пожалела, что ни разу не спускалась на землю, не чувствовала страх и возбуждение от грозящей опасности, не испытывала ни на ком свои чары.

Человеческая девчонка проснулась и закряхтела. В общем-то, она только и делала, что спала и ела, а в промежутках или кряхтела, или ревела. Она боялась людей в белых халатах и успокаивалась только на руках пахнущей молоком женщины. Кроха становилась все любопытнее и с интересом рассматривала окружающих.