– Алло, милиция (в 2012 году еще не привыкли называть этот орган полицией), – послышался из коридора скрипучий голос Елизаветы Ивановны, – на нас напали! Приезжайте скорее!

Очевидно, на том конце связи у старушки стали спрашивать ее имя, так как она начала называть свои полные данные.

– Слон, глянь, чего там творится! – крикнул громким голосом Беркутов, для себя вдруг осознавший, что ситуация может выйти из-под контроля, – если надо – убей!

Михайлов, не раздумывая, бросил девушку на пол, сам же стремительным шагом направился к Аристарховой. Та только успела произнести свои фамилию, имя и отчество, как перед ней возник звероподобный, огромный детина, который, глядя на будущую жертву ожесточенно-суровым взглядом, не предвещающим ничего более или менее хорошего, одновременно схватил ее за руку, удерживавшую возле уха сотовый телефон, и медленно, но уверенно стал ее отстранять, отводя от головы в правую сторону.

– Не надо, – выпучив бычьи глаза, сказал верзила полу-ласковым тоном, но с выражением неподдельной жестокой уверенности, – не стоит так рисковать.

Из трубки в это время слышался вопрошающий голос, плавно переходящий на крик:

– Адрес?! Говорите Ваш адрес?!

Но ответа на этот вопрос, как не составит труда догадаться, принявший вызов дежурный не смог дождаться по вполне понятным причинам. Михайлов, отобрав у бабушки телефон, снял с него заднюю крышку и, извлекая сим-карту, предусмотрительно смял ее пополам. По всему было видно, что эти действия он совершал никак не впервые, проявляя в этом деле большую смышленость, шедшую вразрез с впечатлением от его внешнего вида. Выведя средство связи из строя, широко расставив пальцы и немного их изогнув, будто хотел ухватить великовозрастную хозяйку за голову, Слон приподнял кверху невероятных размеров ладонь, после чего, вероятно посчитав, что для пущей убедительности необходимо сопроводить свои жесты словами, выпятил вперед нижнюю челюсть и, подтверждая, что настроен очень серьезно, промолвил:

– Смотри, старая! Я вот тебе… ужо!..

В тот же миг огромный верзила заметил поднявшегося с пола отца «плененной» его товарищем девушки. Он привстал после падения и, забившись в угол возле одной из кладовок, трясся не только от страха, но еще и с похмелья. Его тело ходило ходуном до такой степени, что создавалось впечатление, что его вот-вот «стебанет».

Продолжая придавать себе еще большее сходство с огромной гориллой, Алексей – тот, что Борисович – направился в его сторону и зловещим голосом произнес:

– Ты чего здесь «колбасишься», словно осиновый лист, в «роговой отсек» захотел?

Это было последнее, что услышал от нежданного гостя хозяин одной из комнат этой небольшой коммуналки перед тем, как окончательно «провалиться» в припадок. Мгновенно! Его словно бы что-то подняло почти на метр от места, где он стоял и швырнуло на пол с такой силой, что было непонятно, как он в результате на себе ничего не сломал; глаза закатились, выставив на всеобщее обозрение только белки; а тело затряслось так энергично, будто кто-то пытался прорвать его внешнюю оболочку и «выйти» наружу; изо рта показалась густая пена.

Какой бы ни был Слон привычный ко всякого рода мучениям и страданиям, но в это раз от развернувшейся перед его глазами картиной, он до такой степени испугался, словно следующим на очереди с погружением в подобное, страшное состояние стоял именно он.

– Костян! – крикнул он своему более умному другу. – Иди скорее, посмотри, что здесь такое!.. Я совсем «потерялся» и не знаю, что надо делать?!

Верный своем другу, тот, кого крикнул товарищ, сразу же поспешил в коридор, одновременно грозно взглянув на запуганную им до ужаса девушку, не позабыв, стиснув зубы, ей приказать:

– Даже не думай!.. «Порву»!

Скорее всего, этой фразой он имел в виду всякие там переговоры, производимые с помощью сотовых телефонов, либо создание каких, может других, негативных последствий, но этого нежданный «гость» не озвучил. Молодая же путана, общавшаяся с разного рода представителями нашего многостороннего общества, в том числе и с криминальными элементами, прекрасно поняла то, что имелось в виду этой немногочисленной фразой. Беркутов тем временем, пока до девушки доходил смысл его изречения, выбежал на призыв своего, не к слову сказать, напарника и увидел бьющегося в лихорадочном приступе человека.

– Эй, «шалава»! – крикнул он перепуганной и вместе с тем пышущей гневом Азмире, – Поди скорее сюда! Тут, кажется, «предок» твой «загибается»!

Предаваться своим негативно настроенным чувствам после такого известия Тагиевой не позволила дочерняя привязанность к последнему, оставшемуся в живых, близкому человеку и, утирая с глаз слезы, прекрасная девушка устремилась в коридор их коммунальной квартиры, где в жутких конвульсиях бился ее, вконец пристрастившийся к алкоголю, родитель. Стремительно выбежав в коридор, она увидела, как на глазах меняется выражение и цвет лица ее бати. Оно становилось то пунцовым, то белым, то каким-то сразу коричневым, а то попросту черным, выказывая при этом различные чувства – то безудержный гнев, то всеобъемлющий страх, то горестную печаль, то сплошную обиду. Девушка сразу же все поняла. По ее дальнейшему изречению и уверенным движениям становилось вполне очевидно, что такое состояние склонного к алкоголю родителя для нее отнюдь не в диковинку.

– Это водочная эпилепсия, – сказала она, проходя мимо охваченного судорожным припадком папаши, – нужно разжать ему челюсти.

Сказав эти слова, девушка тут же перевернула бьющегося в конвульсиях «больного» на бок, ловко скинула со своей великолепной ноги обувь и тут же сняла разноцветный носок (у мужчины их, конечно же, не было). Далее, выбрав момент, когда отец очередной пробежавшей по его лицу «играющей» судорогой невольно разжал свои челюсти, энергично, а главное ловко, загнала в ротовую полость эту часть своего туалета.

– Чтобы язык не смог прикусить, – объяснила она это странное для остальных поведение.

Бабка-соседка к этому времени зашла в свою комнату, а два, недавно таких активных, «молодчика» стояли теперь, не двигаясь с места, и с отвращеньем поглядывали на разыгравшийся перед ними приступ страдающего алкогольной зависимостью и «опустившегося» на самое социальное «дно» человека. В общей сложности припадок длился чуть больше минуты, но этого времени оказалось достаточно, чтобы всем присутствующим, неопытным в таких делах, людям успеть «наполниться» кошмарными и неприятными чувствами, сопряженными с отвращением.

– Ну, вы даете «стране угля», – вымолвил Костя-киллер, лишь только немного стал приходить в себя после всего здесь увиденного, – и часто у вас происходит такое?

– Нет, – уверенно заявила прекрасная девушка, наблюдая, как белки глаз на лице ее бати опускаются медленно вниз, попутно возвращая на место зрачки, – но бывает… в основном, когда он подвергается внезапным волнениям, что и спровоцировал ваш нежданный приход. А еще я не успела дать ему опохмелку, а ведь если бы он ее выпил, то такого, точно бы, не случилось.

– То есть, – невольно «оборвал» говорившую Костя, после непривычного для него происшествия окончательно восстановив свое душевное равновесие, – нам нужно было дождаться, когда твой «папик-алкаш» «примет на грудь» свою ежедневную дозу, и только после этого удостоиться чести быть вами принятыми? Это ты сейчас хочешь сказать? А может, вообще, надо было записаться к вам заранее на прием?.. Ерунду не «гони»!

– Нет, – опять повторилась Азмира, слегка стушевавшись от грозного вида, какой мог напустить на себя Константин, – я совсем не это имела в виду… просто, видя ваш испуганный вид…

– Да ты что, белены, что ли, объелась?! – воскликнул презрительно Беркутов. – Что такое ты говоришь?! Испуганный вид… Да ты хоть понимаешь: с кем сейчас разговариваешь? Я людей убил больше, чем ты лет прожила, а ты мне «испуганный вид»… разозлить меня хочешь?