– Вот, Андрей, и кончилось твое недостойное нашей семьи увлечение. Надеюсь, что ты понимаешь, что жить с проституткой для такого, как ты, – это просто недопустимо. Хорошо еще, что она оказалась не такой расчетливой «стервой», как, например, все остальные девушки, прозябающие в ее «грязной» профессии. Я рад, что мне не пришлось применять свое влияние, как офицера полиции, чтобы обезопасить тебя от этой роковой и бездумной ошибки.
Высказав свое мнение, мужчина чуть помолчал, давая сыну «переварить» то, что услышал, после чего более мягким голосом произнес:
– Не при матери будет сказано, но если тебе невмоготу и хочется девушку, то «сними» себе такую же проститутку, заплати ей деньги, а жениться не обещай. Для семьи же нужно выбирать такую жену, которая будет тебе надежной опорой всю твою долгую жизнь и в которой ты будешь уверен, что та не крутит за твоей спиной шашни и что она не предаст тебя в самый трудный этап твоей жизни, а пройдет с тобой весь путь до конца, где самым ярким примером является твоя мама. Что ты мне на это ответишь сынок?
– Я не ведаю, что и сказать? – неуверенно ответил Андрей, потупив книзу глаза. – Я однозначно знаю только одно – я очень сильно люблю эту девушку, причем очень давно, еще с самого детского возраста. Я пытался смотреть на других, но ничего к ним не чувствовал, даже простой всепоглощающей страсти, невольно сравнивая их с той, что милее всего на всем белом свете. Недаром все астрологи говорят, что Судьба не посылает людей в твою жизнь без какой-то определенной цели, значит, наша встреча была предначертана свыше, и возможно, что я сейчас совершаю свою самую большую ошибку, что, послушавшись вас, отпускаю дорогую сердцу подругу.
Во время этой пламенной речи глаза молодого курсанта наполнили слезы, а дыхание начало прерываться, предупреждая о том, что тот вот-вот готов разразиться безудержными рыданиями. Увидев такое состояние сына, молчавшая до этой минуты Ирина Васильевна, переживая, кстати сказать, не меньше его, попыталась своей материнской любовью и ласковым голосом вырвать ребенка из захватившей разум хандры:
– Послушай, милый Андрюша, не переживай так из-за этой утраты. Я понимаю, как тебе сейчас тяжело, и если бы эта девушка – пусть даже и проститутка! – вдруг оказалась нормальным любящим человеком и не стала бы нам показывать здесь свой норов, а осталась и своим смирением и бесхитростной, бескорыстной натурой попыталась бы доказать, что готова прийти к обоюдовыгодному, устраивающему всех, соглашению, я бы, наверное, согласилась даже на такую сноху…
Она не успела договорить до конца эту, наполненную безграничной любовью, чувственную, материнскую речь, как ее резко «оборвал» упивающийся своим исключительным превосходством полковник:
– Что за чушь вы – оба! – несете? Какая еще любовь? Какие астрологи? Она «грязная» проститутка, недостойная нашей семьи! А ты, Ира, совсем, что ли, ополоумела, что говоришь несмышленому пацану такую непревзойденную ахинею? Ты что, хочешь всю его жизнь сломать и «пустить» под откос? Ты разве не знаешь, что падшие женщины никогда не способны быть поистине верными, искренними подругами? Я всю свою жизнь общаюсь только с такими и, поверьте, не видел ни одного исключения. Так что эта тема закрыта, и я искренне рад, что все закончилось именно так, и наш мальчик сам для себя сделал правильный выбор.
Он на какое-то время замолк, пытаясь скинуть с себя охватившие его внезапно негативные чувства, но видя, что собеседники внимают ему, будучи не в силах поднять кверху глаза, совладав с собой, продолжал:
– Я понимаю любовь, когда она возникает у равных по социальному статусу и общественной жизни людей, но когда сын далеко не последнего в области человека встречается с какой-то «шалавой», причем пророчит ее себе в жены и даже покупает кольцо, то тут, извините, я просто обязан вмешаться, чтобы уберечь его от огромной ошибки. Ну, как, Андрей, все ли тебе понятно в этой части моего изречения?
Юноша поднял на родителя наполненные соленой влагой глаза и охваченным печалью голосом произнес:
– Я прекрасно, папа, все понимаю, но ничего не могу с собою поделать. Мои чувства настолько сильны, что я готов следовать за этой прекрасной девушкой хоть на самый край света. Она запала в мое сердце с того самого момента, когда я стал понимать различия между мальчиками и девочками, и с тех самых пор она надежно поселилась в моей душе и, конечно же, сердце. Я пытался избавиться от этой занозы и даже не видел ее долгое время, но лишь раз после этого повстречав, моя любовь вспыхнула только сильнее. Мне, естественно, неприятно, что она пала так низко, но к тому ее заставила суровая жизненная действительность, не оставив другого выбора.
– Послушай, Слава, своего единственного ребенка, – поддержала слова говорившего сидевшая напротив добродушная женщина, – возможно есть сейчас шанс дать ему попробовать себя в жизни с дорогой сердцу девушкой, чем женить его по нашей с тобой воле, все равно сделать несчастным и быть потом виноватыми в том, что не дали ему пройти свой «путь» самому? Пусть он сам следует туда, куда ему предначертано, набивает шишки, влюбляется, ошибается, мучается и страдает, но пускай все это будет только его, без нашей с тобой медвежьей услуги. Так, может, все-таки стоит дать ему эту возможность?
Полковник полиции ошарашено смотрел на своих близких людей, совершенно не понимая, как он, отдаваясь полностью своей нелегкой работе, смог упустить самое главное дело своей жизни и вырастил такого неприлично мягкотелого сына. Ну, ладно женщина, – ее с ее нежностью понять еще можно – но здоровый, подающий большие надежды, молодой человек, чтобы мог так неоднозначно свернуть с намеченного пути – это было для него совершенно непостижимо. Поэтому, выслушав мнения их обоих, он опечалено сделал отмашку рукой и решил, что пора заканчивать этот никчемный и бесполезный, по его мнению, разговор:
– Я вижу, что вы, ни тот ни другая, со своею любовью никак не уйметесь, а кто-то должен быть в этой семье более жестким, жестоким, и где-то даже безжалостным, человеком, способным не поддаться на коварные чары какой-то там проститутки. Пусть это буду я и стану ненавистным вам человеком, который возьмет судьбу единственного ребенка в свои надежные руки. С этой минуты, дорогие мои родные, я постановляю следующее, не подлежащее обжалованию, решение: наш мальчик сегодня же уезжает в учебное заведение – я лично его туда отвезу! – и лишается впредь всех положенных ему карманных финансов. Он будет жить только на то, что причитается ему за учебу от нашего государства. Колечко, любезный сыночек, тоже придется отдать. Если же, вопреки моему пожеланию, ты все-таки наберешься смелости и пойдешь против моей, отцовской, воли, то с этой минуты будешь сам кормить себя и семью на свои только средства. Кто не согласен?
Таковых не нашлось. Противоречить несгибаемому полковнику было бы глупо, поэтому, подтвердив свое отношение молчаливым согласием, и мама и сын не проронили больше ни слова вплоть до самого окончания ужина.
Азмира, к тому времени, находилась уже у себя дома и лежала в кровати, обдумывая произошедшее за день. «Я абсолютно правильно сделала, что рассказала Андрею всю правду, – с огромной печалью в сердце размышляла она, – еще до того, как это бы ему сообщил его высокомерный папаша. Пусть теперь все узнают, что я не до такой степени «сука», и главной моей целью является отнюдь не «хомут» на состоятельного мужчину. Жалко, конечно, что не удалось вырваться из этой мерзопакостной жизни, но Холод парень хороший и обманывать его у меня бы лично совести не хватило, хотя он, конечно, и трусоват по натуре да и «родаков» боится своих черезмерно, но в душе он очень совестливый, а главное, до безумия преданный – такой, уж точно, никогда не предаст. Пусть все идет своим чередом, а если Богу угодно соединить наши сердца, значит, мы непременно будем с ним вместе, ну, а ежели, нет, – так что ж! – разве только на нем весь свет клином сошелся? – с моими-то внешним данными… разумеется, я одна не останусь».
