Озвученное обстоятельство привело Московскую оперативницу в некоторое смятение и зародило в ее мозгу нехорошие подозрения. «Зачем он (имея в виду О’Нила) соврал мне. Почему сказал, что ключи находятся у ученных, когда даже сам трактор не запирается, – размышляла она про себя, когда, закончив разговор с Решетовым, возвращалась в свой кубрик, – явно, что он ввел меня в заблуждение совершенно умышленно. Но зачем? Надо «держать с ним ухо востро». В данном случае можно сказать с точностью лишь одно – он ведет здесь какую-то двойную игру, абсолютно ненаправленную на установление обстоятельств гибели членов экспедиции, а скорее наоборот», – окончательно утвердилась в этой мысли Бероева и на всякий случай заперла изнутри свою дверь, пистолет же положила рядом с кроватью на тумбочку, готовая в любой момент им воспользоваться.

Спала Оксана довольно скверно. Каждые полчаса она просыпалась от страшных предчувствий. Ей казалось, что дверь в ее «каморку» открывается, и внутрь входит американский специальный агент, охваченный явным намерением уничтожить ее. Как то ни странно, но вместо лица у него была страшная волчья морда, лязгающая огромными стальными зубами. Эти – то ли сновидения, то ли галлюцинации – преследовали девушку все четыре часа, что она смогла предоставить себе для восстановления сил.

Встала она, «словно вконец разрушенное корыто», совершенно не отдохнувшей. Однако, делать было нечего, нужно было готовиться к продолжению следствия. Умывальник с туалетом был общим, но там еще никого не было. Оксана умышленно встала на час раньше, чтобы привести себя в порядок еще до общего пробуждения.

На все про все ей понадобилось не более двадцати минут. Закончив с умыванием, оперативница оделась в ту же одежду, что и была на ней накануне, не забыв про оперативную кобуру с пистолетом Макарова. Экипировавшись таким образом, девушка воспользовалась царящим вокруг общим затишьем и прошла в радиорубку.

Всего радистов на станции было двое, и они работали через сутки. Сегодня на дежурстве находился американец Билл Уоркен, молодой симпатичный парень, достигший возраста двадцати семи лет. Маленький рост его, не доходивший до ста пятидесяти сантиметров, делал этого человека схожим с маленьким карликом. Единственное, что его выгодно отличало, так это коренастая накачанная фигура и приятное красивое личико. Оно было круглым, с едва припухлыми щечками, чуть зауживающими разрез оливковых глаз, придавая ему сходство с китайцем. Это не лишено было истины, так как бабушка его была китаянкой. От нее он также унаследовал желтоватый цвет кожи и спускающиеся на лоб и уши черные локоны. Одежда связиста мало чем отличалась от остальных членов американской команды, кроме разве того, что шею его перематывал теплый шерстяной шарф коричневатого цвета.

– Мне в срочном порядке необходимо отправить радиограмму, – произнесла Бероева, едва только переступив порог связной комнаты.

– Охотно Вам помогу, – с готовностью ответил Уоркен. – Какой будет текст?

Оперативница передала радисту вырванный из блокнота клочок бумаги, на котором значилось следующее:

Оперуполномоченная капитан Бероева О.В.

Москва. Кремль. Президенту.

Операция заходит в тупик. Миссия близится к провалу.

На станции происходит массовое истребление гражданских людей. Прошу разрешения произвести массовую эвакуацию.

Жду дальнейших инструкций.

27.11.2017 года, 05 часов 30 минут.

Внимательно ознакомившись с содержимым радиограммы, Билл тут же, в присутствии сотрудницы МУРа, на указанной девушкой частоте осуществил передачу. Как только на пульте появилось подтверждение, что послание успешно отправлено, сыщица покинула корпус радиорубки. К тому времени по коридорам «Зимовки» уже начиналось движение.

Обмороженная часть руки несколько ныла, и Оксана решила показать ее Джордану. Отправившись с этой целью в медицинский отсек, она, не смотря на ранее время, уже застала там доктора, как и обычно в свободное время, гревшегося горячим напитком. Оказавшись в его приемной, девушка тут же объяснила причину своего посещения:

– Док, посмотрите, пожалуйста, поврежденную кисть. Присутствует ощущение какого-то дискомфорта. Может, чем другим полечить?

– Давай посмотрим, – выразил специалист свое отношение.

Внимательно осмотрев пораженный участок кожи, удовлетворенно заметил:

– Все протекает вполне нормально. Травмированная поверхность начала заживать, поэтому и усилились неприятные тебе боли. Можно, конечно, перевязать, но тогда без доступа воздуха процесс заживления будет протекать несколько медленней, да и возникнут определенные неудобства владения этой конечностью, а это, насколько я понимаю, не входит в твои планы?

– Все правильно, Майкл, – подтвердила сыщица, убедившись, что никаких осложнений с ее обожженной морозом рукой в настоящее время не происходит, – раз нет ничего страшного, я пойду. Встретимся в столовой за завтраком.

На этот раз в пищеблоке присутствовало уже одиннадцать человек обслуживающего персонала, а также четверо ученных и двое оперативных сотрудников разных стран. Как и накануне, все сидели на выбранных ими давно местах. Только в указанном случае за одним столом обслуги присутствовало только пять человек, а Бероева и О’Нил теперь завтракали вдвоем.

– Чем, Ксюша, займемся сегодня? – поинтересовался американский специальный агент, как только они уселись друг против друга.

– Тем же, Джонни, чем и вчера, – ослепительно улыбаясь, искусно маскируя за своей очаровательностью истинное отношение к этому человеку, сложившееся после вчерашнего разговора с механиком Решетовым, – будем пытаться разоблачить и поймать убийцу.

– Каким путем будем идти? – не унимался ФБР-овец, выказывая стремление разгадать планы российской оперативницы. – Есть какие-то значимые соображения?

«Интересно, знает ли он о нашем разговоре с Сергеем?» – подумала сыщица, удовлетворенно отметив про себя, что тот находится в обеденном зале, вслух же, не переставая расплываться в улыбке, будто испытывает невероятное удовольствие от общений с американцем, произнесла:

– Странно, но я почему-то подумала, что сегодня ты предложишь что-нибудь рациональное? Откровенно говоря, по какой такой несправедливой причине все здешние проблемы вдруг решили свалить на хрупкие девичьи плечи? Вы то, мужики, здесь тогда на что? Я, конечно, не отказываюсь от своих служебных обязанностей, но и чья-нибудь помощь была бы отнюдь не лишней.

Специальный агент ФБР-а воспринял это замечание, как обычную женскую неудовлетворенность, и не придал ему какого-либо значимого внимания. Однако ему непременно хотелось выведать, как та собирается проводить это расследование. Пока он размышлял о том, каким образом следует разговорить российскую сыщицу, она продолжала:

– Я тем не менее уже давно занимаюсь решением свалившихся на «Зимовку» проблем. Ты спросишь: что же я сделала? Что ж, я отвечу: запросила радиограммой эвакуацию всех сотрудников.

– Неужели? – словно очнувшись от какого-то сна, поразился О’Нил. – И чего тебе интересно ответили?

– Пока ничего, – призналась Оксана, от которой не ускользнула легкая тень, пробежавшая по лицу собеседника, – но, думаю, решение придет в течении дня.

– То есть, Ксюша, ты не уверена в наших возможностях? – спросил ФБР-овец, глядя ей прямо в восхитительные глаза.

– Да, Джонни, я очень сильно в них сомневаюсь, – не удержалась Бероева, чтобы не сощурить свои прекрасные глазки и не одарить американского коллегу пронзительным взглядом.

На этом завтрак закончился. Научные сотрудники засобирались покинуть основной зимовочный комплекс, чтобы выдвинуться к месту своих наблюдений. Оперативница еще раз предупредила их о собственной безопасности и осторожности, осуществив при этом еще одну попытку напроситься к ним для охраны, но они только отмахнулись рукой. От зоркого взгляда опытной сыщицы не ускользнуло, что Григорович о чем-то в стороне шептался с О’Нилом. «Что они там еще затевают? Явно, что американец знает намного больше, чем хочет сказать. Интересно было бы знать, что же они, действительно, замышляют?» – подумала Оксана, уже нисколько в этом не сомневаясь.