– Ты, Сережа, хотел сказать что-то еще? – поинтересовалась оперативница, лишь только они разместились друг против друга. – Есть что-то такое, что я должна непременно узнать? Ведь я же права?

Все это она говорила заговорщицким полушепотом нежным и вкрадчивым голосом, стараясь как можно больше расположить к себе собеседника. Чувствовалось, что ему далось большого труда решиться на этот отчаянный шаг. Наконец он заговорил:

– Я, пожалуй, начну с того, что признаюсь в том, что Сидорчук Виктор является мне двоюродным братом, и именно он устроил меня здесь работать. Когда начались все эти убийства, мы точно так же, как вы сейчас посоветовали, решили держаться все вместе. Однако все равно, как ни старайся, постоянно быть втроем у нас так и не получалось. Между Иваном и Витей существовал договор, что если Картонкин подолгу не будет возвращаться с котельной, то это означает, что там что-то случилось и ему нужна помощь. В этом случае брат должен бросать все дела и немедленно направляться к нему на подмогу.

– Хорошо, но почему он не доложил о случившемся кому-то из нас? – на этом месте Бероева прервала речь рассказчика. – Скажем, мне или американскому «спец-ФБР-овцу»?

– Здесь однозначно ответить нельзя, – поглядывая на дверь, произнес Сергей Решетов, – начну с того, что о Вашем прибытии мы узнали только тогда, когда Вы появились в столовой: если Вы заметили, здесь все держится в строжайшем секрете. Потом ко всем новым людям мы относимся с определенной опаской, и на это, поверьте, есть довольно веские основания.

– Да? – расширив изумительные глаза и подняв к верху брови, изобразила московская сыщица крайнее удивление, – Ну, и с чем это связано?

Тут Сергей замолчал и, о чем-то поразмыслив пару минут, продолжил дальше:

– В мои обязанности, на этой полярной станции, входит ремонт и обслуживание трактора-снегохода, являющегося в том числе и автобусом. В общем, если быть кратким, я попросту являюсь механиком. Так вот, дней пять назад я, как и обычно, выполнял проверку нормального функционирования его систем. Вдруг! Я почувствовал себя плохо, – то ли давление скакнуло, то ли еще чего-то похуже, – но у меня началось сильное головокружение. Я передал о своем состоянии прямиком на базу. Через пятнадцать минут прибыл санитар Бредуэст. Однако к тому времени у меня уже все прошло, и я продолжил заниматься прерванным из-за недомогания делом.

– Медработник же, соответственно, вернулся назад, – закончила за рассказчика мысль Оксана, ожидаемо для себя услышав имя второй, как и все остальные, жестоко растерзанной жертвы.

– Совершено верно, – дальше продолжал повествование молодой человек, – только до «Зимовки» он в тот день не добрался. Закончив работы, я стал возвращаться обратно. На своем пути я обнаружил мертвого Джефа, тело которого лежало между зимовочным комплексом и топливной емкостью. Благо, что в тот день Северное сияние отчетливо озаряло всю близлежащую местность, и видно было достаточно далеко, поэтому я двигался без использования веревочного пути. Заметив в ста метрах от станции темное пятнышко, отлично выделявшееся на белом снегу, я отправился посмотреть и нашел изуродованное тело нашего санитара. Но это еще не все…

– Неужели? – почему-то совершенно не удивилась Бероева, – Я так понимаю, ты что-то видел что-то, показавшееся тебе необычным?

– Именно, – переходя на шепот, дрожащим голосом произнес Решетов, – ведь я и туда-то пошел только затем, что хотел проверить одно привидевшееся мне явление. Оно состояло в том, что еще не удалившись от техники я услышал странный, не вполне обычный для полюса, шум, очень напоминающий работу двигателя внутреннего сгорания. Оглядываясь по сторонам, я смог увидеть, как от того места, где я позже обнаружил истерзанного покойника, отъезжает двухместный мота-снегоход, перевозящий всего лишь одного, единого, человека.

– Одетого…, – подсказала сыщица, уже прекрасно понимая, какой услышит ответ.

– В ту же самую форму, что и все другие американцы, находящиеся здесь на «Зимовке», – закончил Сергей свою мысль и тут же начал рассказывать дальше: – Именно поэтому на обратном пути я и вглядывался в то самое место. Затем был профессор Попов, а через день появился американский специальный агент. Последнее обстоятельство не успокоило, а только усилило нашу нервозность. Поэтому, когда появились Вы, мы, не зная поставленной Вам задачи, также решили не рисковать и продолжали действовать по заранее продуманным планам, тем более что до настоящего времени это, в принципе, совсем даже неплохо у нас получалось.

– И все же привело к трагичным последствиям, – вставила Оксана свое вполне справедливое замечание. – Таким образом, как следует понимать суть всего, что я слышала: скорее всего, Картонкин тоже убит?

– Судя по всему, это более нежели верно, – согласился Решетов, печально опустив книзу глаза и пытаясь что-то разглядывать на полу, – Ваня после ужина сразу же пошел с проверкой в котельную. Обычно, если все было нормально, у него эта процедура занимала не более двадцати, максимум тридцати минут. Но сегодня он отсутствовал более сорока и брат решил сходить узнать, что же случилось. Кто же знал, что эта их приверженность заключенному между собой договору закончится двойной драмой. Именно поэтому я и решил, что молчать больше нельзя и непременно нужно кому-то довериться.

– И правильно сделал, – воодушевленно произнесла Бероева, понимая, что уже смогла заручиться поддержкой одного члена команды, хотя до конца она ему, конечно, не доверяла, в силу своей длительной практики зная, что верить не следует никому, пока не проверишь и не перепроверишь все самолично, но чтобы не загонять эти мысли в голову разоткровенничавшегося с ней человека, тут же поспешила успокоить его подозрительность, – вместе мы что-нибудь обязательно да придумаем.

– Очень хотелось бы верить, – чуть сильнее воскликнул Решетов, всем своим видом стараясь показать, что полностью вверяет себя в распоряжение сотрудницы МУРа, – если потребуется моя помощь, Вы только скажите, а я сделаю все, – здесь ему пришлось снизить интонацию голоса, – если это будет в моих силах, конечно.

Такая, по-видимому, искренняя готовность помочь была сыщице только на руку, поэтому она на минуту задумалась, как бы получше использовать этого человека в своем нелегком расследовании. Вдруг, словно что-то вспомнив, она «впилась» глазами в своего собеседника и удивленно воскликнула:

– Стой… ты ведь сейчас сказал, что имеешь допуск на трактор?

– Совершенно верно, – согласился Сергей, утвердительно кивнув головой, – ежедневно, после прибытия ученных с работы, я провожу технический осмотр всех систем аппарата и делаю свое заключение о его готовности к следующей поездке, ведь если что случится при такой холодной погоде, да еще на удалении от основной базы, то эвакуировать их будет не на чем, потому что у нас снегоход хотя и новый, но совершенно один. Поэтому я и выпускаю его, только убедившись в полной его исправности.

– Это мне все понятно, – прервала Ксюша этот затянувшийся монолог, сгорая от нетерпения узнать некую интересующую ее подробность, – но скажи: раз ты занимаешься ремонтом техники, значит, тебе доверяют и ключи от нее?

– Какие такие ключи? – абсолютно искренне удивился Сергей. – Техника же не запирается: здесь такая мысль даже в голову никому не приходит. Стоит она и стоит. Кому она может понадобиться? Все равно ее без специальных навыков не заведешь. Кроме того, здесь, я думаю, мало найдется посторонних людей, обладающих такими искусствами.

На этих словах механик добродушно заулыбался, тем самым давая понять, что имел в виду то, что такую безлюдность, какая существует на Серном полюсе, вряд ли найдешь даже на Южном, где находится множество иностранных станций. Бероева же, прекрасно разгадавшая его мысль, «нагрузила» его другим, более интересовавшим ее, вопросом:

– Ну, а стартер… как запускается двигатель?

– Совершенно просто, – с некоторой гордостью ответил специалист, – обычным нажатием двух кнопок, помещенных на панель управления, где с помощью одной – подается сжатый воздух, а другой – запускается стартер. Только на дизеле все это будет напрасным, если вначале не разогреть до нужной температуры сам двигатель.