…

Ягенька сидела красная как варенный рак. Захмелевшая Варнас видимо уже особо не следила за речью и не скупилась на подробности о своей личной жизни. За спиной Ягеньки ходили бабки – маменькиные подруги, и слава богам, что они не слышали весь тот срам, что говорила эта странная женщина! Какой же был бы позор! Хуже того, Ягенька будто бы увидала это всё в живую, воочию представив Вереск в её нагой красе. О лихо-лихо было, ведь ей неожиданно стало жарко внизу живота. И она не знала, что это было за чувство. Такое было с ней впервые. Заметив, как Варнас смолкла и вперилась взглядом в стол, Ягенька решила заговорить:

- Всё хорошо?

- Да? Да… - Женщина подняла свои глаза от стола и смачно причмокнула губами. Полудень прошёл давным-давно, бабы вовсю корчмарили, иногда забегали внутрь играющие в пятнашки дети, их криками отправляли к своим мамкам. Ягенька так и не удалялась от стола ни разу, а Варнас успела осушить всю бутыль водки, звякнув очередными грошами. – Приятные воспоминания.

- О, да, я понимаю, - куда ей сельской девке понимать? Жила всю жизнь на хуторе – носу дальше не совала, магичек в жизни не видала, только знахарку из соседнего села раза два, да ни разу не целовалась с хлопцами. Но поддержать беседу с этой женщиной стоило. Что-то подсказывало Ягеньке, что та пыталась сбежать от одиночества и нашла себе друга в корчме в её лице – простой девице, которая может да раздавать, да подавать.

- Вереск всегда была очень… очень… очень нестандартной личностью, - на лице наёмницы расцвела пьяная улыбка, - сколько же проказ она мне принесла.

- Вы долго её знаете?

- Почти всю жизнь, лет так с… одиннадцати.

- Много.

А ей откуда было знать?!

Но Варнас это мало волновало, она два раза кивнула, погладила большим пальцем края рюмки и провела губами по языку. День стоял жаркий. На улице была парилка, а в корчме сущая печка – бабы вовсю месили тесто, параллельно прихорашиваясь для мужей и хлопцев на сватанье. Вдовушки только завистливо вздыхали глядя на это торжество. Корчму даже успели украсить – куклами соломенными, связками лесных трав и полевых цветов. Но хмельной Варнас было всё равно, она уже давно купалась в своей памяти, как в той катушке с ароматом мыла из ежевики.

- Ещё как… Ой, сколько же увидела вместе с ней! А мест открыла по миру! Правда вот… сбежала я от неё, от дворца, ушла в странствование, называется…

- Убежали? Но зачем?

- Ягенька! А ты чего уж тут?!

Это была Люба – громогласная девица и подружка Ягеньки. Она с интересом смотрела на них, пытаясь своим маленьким умом понять в чём дело.

- Не кричи так, пожалуйста, а то маменька погонит тесто месить.

- Так это ж те и надо… Тя Родислав заискался, всё несёт про свою куропаточку, про свою Ягеньку…

- Подождёт. Садись, тут история интересная, да погоди только! Возьми ещё рюмки и бутылки водки! Не смотри на меня так, как матушка, лучше делай, как прошу, сама потом поймёшь, что не зря.

Люба послушалась. Принесла и бутылку, и рюмку. Откупорив её, в тот раз Ягенька налила не только Варнас, но и себе, и Любе. У той выпучились глаза. Прозвучал знакомый звон грошей.

Ягенька же понимала, что помимо эпоса в этой истории место было быть и лирике.

- Вот, госпожа, держите водочки, да закусить забыли принести…

- Ничего-ничего, живу долго и проживу много-много, это братцы мои от белой горячки откидывались. Хроническое. А я как баба – зараза к заразе не лезет. Ягенька, миленькая? Напомнишь мне на чём мы остановились? А ты… - Она сфокусировала взгляд на Любе. Та смекнула и представилась. – Любочка! Любочка, миленькая, принеси себе и Ягеньке хлебца там, сальца, чесноку, не знаю… что бы было чем закусить, а то девкам негоже пить насухо как мужикам!

Люба выполнила указание. Вновь звякнули монеты.

- Вы рассказывали про встречу в столице.

- Верно-верно, ух, Вереск всегда славилась, как бы помягче сказать… своим мозгоёбством.

…

В молодости Варнас и Вереск часто делили ложе друг с другом. Поначалу, соромно было молодой магичке предаваться любви с такой-то красавицей. Дело было даже не в том, что она была девой, а в самооценке Варнас. С годами она пересилила чувство стыда и без стеснений пользовалась податливым телом рыжеволосой магички. Вереск же нравилось с какой страстью ею обладала воительница. Будучи ведомой в постели она руководствовалась инстинктами, понимая, что так оно должно было быть. Сколько было у них обеих любовниц, а у магички и любовников, но ни одна бы из них ни под каким тортурами не призналась бы, что хорошо им обеим было лишь друг с другом.

Но это были дела минувшие. Время и война раскидали Варнас и Вереск по всему миру. Много обид с того времени не было позабыто. И наёмница, и советница совершали гнусные поступки по отношению друг к другу. Было место и флёру юности. Гормоны и эмоции брали вверх – Варнас просто мчалась в столицу, зная, что в томленном ожидании её ждала верная своим идеалам магичка.

Вереск проснулась в теплых объятиях сильных рук. Она отчетливо помнила чем закончился предыдущий день и с приятным удивлением отметила это пробуждение в одной постели с самой желанной для неё женщиной. Чтобы о себе не говорила Варнас, она имела свою собственную красоту и нравилась Вереск такой, какой она была. Высокий лоб, острые скулы напоминали об её знатном происхождении. Темные волосы отличались своим лоском и блестели под солнечными лучами, проникшими сквозь стёкла окон в опочивальню. Длинное натренированное тело было прикрыто шелковыми простынями. Совсем не греющими. Рука сонной Вереск покоилась на высокой и маленькой груди наёмницы. Темные ресницы подрагивали во сне. Вороные брови были нахмурены. Вечно она была такой серьезной, даже в постели с такой-то женщиной, чёрт её подери! А ещё глаза… этого необычного зеленого цвета. Несведущий не знал, что именно эти очи были той магической отметиной, коя была у Варнас от рожденья.

- Я скучала…

Вереск не отличалась особой сентиментальностью, но в такие момент идиллии, когда невольно вспоминались грёзы молодости, она ничего не могла с собой поделать. Молодые и лелеянные княжеской рукой, они думали, что покорят весь Север. Но кто же знал, какой ценой им это достанется? Вереск стыдилась лишь одной вещи в своей жизни, но она бы ни за что не поступила бы иначе, если бы у неё был выбор всё исправить. И пока магичка пребывала в отдаленных думах, руки наёмницы крепко сжали её за талию, мощные бедра придвинулись ближе к её собственным, а в рыжую макушку ещё пребывающая во сне женщина прошептала:

- Добро утро.

- Доброе, дорогая моя, - не боясь пробуждения оной, Вереск позволила себе не только разглядывать старую подругу, но провести пальцами по обветренному лицу. – А как оно может стать ещё лучше?

- Без понятия.

Варнас была явно не в настроении или была ещё слишком сонной, чтобы различить в интонации намёк на продолжение ночи. Неохоче просыпаясь, женщина зарылась лицом в волосы магички и тяжело вздохнула. Дыхание её вновь стало ровным.

- Не смей засыпать, - неприятно зашипела магичка. Варнас всегда отличалась этой дурной невоспитанной сонливостью. Вместо здорового сна – недосып или пересып. Вереск дернула пальцами руки и Варнас вскрикнула.

- Ты ахерела насылать на меня заклинание?