Катарина обычно пускала смешок, подмечая одну из таких книжек в руках Вильгельмины. Обычно, рыжеволосая ведьмочка смущалась и выдавала колкости в ответ. Шадурских же спокойно и даже беспечно, что особо раздражало Вильгельмину, отвечала на заявления что она бесчувственное бревно и не понять ей было любви. Иногда, само собой Вильгельмина перегибала палку. Ну, просто непонятной была эта Катарина! Вроде и девчонка, а мыслила она как беспардонный мальчишка, так ещё и не стыдилась хамства своего!

Сколько уже раз подзатыльников получала Катарина, а розги или же наказания у магистра Беаты, которой уже наверняка надоели излишне частые появления нерадивой девицы в зельеварской? А на уроках она ведь была совсем другой! Даже когда за книги садилась! Тихая, внимательная – ни слова бы она не пропустила, пролистывая пожелтевшие страницы различных бестиариев или очередной том Великой Истории Магии. Но иногда, сидя за книжками у них в комнате в башне, Вильгельмине казалось, что Катарины будто не было рядом с ней за столом у фонаря. Её взгляд был направлен в витраж окон, был пуст и блуждающим по непонятным тропам мира меча и магии.

Катарина была громкой загадкой. Той, о которых говорили в мифах южных загорских народов – о сфинксах – людей-львов, любящих загадывать невозможные вещи. И вот такой казалась иногда бы Катарина.

Но, несмотря на характер задиры, Вильгельмина не без смущения, находила её очаровательной. Эти длинные непослушные чёрные волосы, смешной веснушчатый нос – у неё были веснушки не как у Вильгельмины, а временные – появляющиеся летом и уходящие в глубокой осени. Немного коротышка и угловатая, но погодя и вот-вот – уже красавице Вильгельмине пришлось бы смотреть на неё снизу вверх.

Катарина всё не просыпалась. Уют теплых стен лазарета окутывал мягкими ладонями дремы щечки Вильгельмины. Полусонная, она обернулась к Катарине. Казалось, испытавшая адские муки до сего, она выглядела более умиротворенной, чем обычно. Извечной складочки меж бровей, к которой иногда так и тянулись непрошенные пальцы фон Крейц, не было. Бутон губ был слегка приоткрыт. Такой беспомощной и мягкой бы казалась Шадурских, если бы не розовеющая плоть новоявленных краев ужасающего шрама на груди.

В груди вновь глухо застучало. Раздался тихий стон. А вот чей – это уже другой вопрос.

Черные брови затрепетали – с подушек на сидящую у кровати Вильгельмину смотрели невероятные светло-зелёные глаза Катарины.

- Мина, - полушепотом, просто выдохнув произнесла Катарина и робко улыбнулась, испытывая приятное облегчение и тепло от пробуждения.

- Катарина… Дейве, простите меня! Прости, если бы я тогда тебя не отвлекла!..

Сонная Катарина ухмыльнулась и нашла силы в себе поднять руку и положить ладонь на рыжую макушку. Вильгельмина запнулась на полуслове, затаив дыхание, чувствуя в волосах поглаживающие голову пальцы. Шадурских смотрела на неё сверху вниз, и в её взгляде не было ни злости, ни осуждения. Лишь безграничные радость и тепло предназначенные ей – Вильгельмине.

И это настолько поразило Вильгельмину, что у той непроизвольно покатилась слеза. Но она тут же была поймана заботливым пальцем Катарины.

- Ты ни в чем не виновата, Мина, это всё чужие проделки злых помыслов дурных. Ну, потрепало меня немножко – но вот-вот и я уже буду так само бегать за яблоками для тебя.

Этот момент был одним из тех. Когда сердца обеих девочек встрепенулись одновременно, а внутри живота затрепетало множество бабочек. В груди обеих родилось маленькое солнышко, согревавшее каждую клеточку их тел. Единение, мимолетное, но запечатленное на вечные века. Под зоркими взглядами великих дейве, смотрящих на будущих возлюбленных – детей своих юных и прекрасных. Менестрели со всего севера и южных королевств ещё не знали, что их потомки и ученики, да и некоторые из них самих будут петь о самой прекрасной и трагичной любви всех Северных княжеств. И тогда, глядя в глаза друг другу, двое юных и полных надежд ещё не знали, что несло грядущее им обеим.

- Мина… У тебя такие синие-синие глаза, такие красивые как осеннее небо перед самым закатом…

Как же Вильгельмина удивилась, заслышав такое от Катарины! Щеки заалели её пуще прежнего. Сколь смущающее и так приятно было ей в тот момент! Будто-бы попала в одну из сказок, где обязательно был счастливый конец - где жили они долго и счастливо.

А каково же было в тот момент самой Катарине, произнесшей это! Будто духи-камушки спрыгнули с её плеч, а в груди поселился соловей, поющий свои прекрасные песни и заставляющий её собственную душу петь в унисон с ним. И может она ещё не пришла в себя – не оклемалась от заклинаний магистров, но сердце её определенно знало, что говорить в тот момент!

Ведь всегда была мила ей Вильгельмина – лучше подруги было не сыскать на всем Севере, нет, на свете! И как же была она ей признательна в тот момент – ведь не бросила, а сидела подле! А даже если заснула – о чем не умалчивали синие соловьиные глазки, то простить она ей это – давно уже.

- Вороненок, - в первый, но далеко не последний раз произнесла сие прозвище Мина – настала было очередь смутиться не ожидавшей такой ласки Катарине, - ну что ж ты так беды к себе притягиваешь?

Но темноволосая ведьмочка быстро нашлась с ответом:

- Чтобы от тебя их отвадить, Мина…

Но чарованный момент был прерван столь неожиданным и тем случаем наглым появлением достопочтенной магистра Феланесс, магистра Верилии и магистра Беаты. Последняя, завидев Катарину, охнула. Не ожидавшая вторжения в лазарет, фон Крейц подскочила на месте – да так, что голова закружилась у девочки. Катарина нахмурила брови, понимая, что ждали её лишь вопросы, да банальные фразы магистров о её самочувствии.

- День добрый, магистры, - прокряхтела Катарина.

- Вечер, уже, Шадурских. Кабы только с тобой было все в порядке, - тут же подлетела к ней Верилия, осматривая плоды своих трудов и удовлетворенно кивая, видя, что заживление проходило куда лучше, чем она сама ожидала. Всё-таки угораздило родиться этой несносной девчонке под счастливой звездой.

- Ужас! Агнесс рассказала мне об этой ране, но чтобы так покалечить! – Беата лишь покачала головой, со вздохом подходя к ним.

Вильгельмина не знала, куда себя деть, но ей уже некуда было деваться – когда подошла к ним шедшая подалее Феланесс, то путей к отступлению уже не было. Ректор осмотрела Катарину с ног до головы. Не понравился зеленоглазой девчонке этот настырный и оценивающий взгляд. Но она промолчала.

- Рада, что ты пришла в себя, Катарина. – Как всегда вежливо и весьма отстраненно произнесла магистр Феланесс.

- Спасибо, магистр. Извольте поинтересоваться, что Вас привело меня проведать в сей час?

- Твоя рана почти зажила, Катарина, - взяла на себя слово Верилия, - однако у тебя останется шрам.

- Шра-а-ам? – Протянула Катарина. - Ну ладно, мне ещё повезло. Казалось, что в меня хотели влить расплавленные латы.

- По поводу этого… Может ты ещё не отошла ото сна или ужасного произошедшего, но не могла бы ты сказать, кто там был помимо группы пана Феликса?

- Не очень-то приятно это вспоминать. Дяденька ведь говорил, что не любит других студенток у себя на занятиях. Ну да ладно. Делишки-то ваши. Ну, вот Вильгельмина пришла – она часто приходит после нумерологии к нам, но не мешает, а тихонько рядом с дяденькой сидит и наблюдает. Я всё никак затащить её к нам на дуэли не могу. Но сегодня на площадку пришла эта компания Милки…