Пот лился градом по всему телу, включая ноги. Потихоньку опустошались карманы, содержимое которых нещадно высыпалось и неизменно исчезало в огне. Связка домашних ключей, ручка с колпачком из кости (папка подарил), ещё что-то… и вдруг… произошло чудо!!! Другого эпитета подобрать невозможно.

Вниз полетел необычный шарик, который Семён подобрал здесь и бросил в карман, чтобы рассмотреть дома получше…

Шарик выпал из ящика большого стола, когда ребята тащили его в штаб. Сантиметра два в диаметре. Сбоку маленький, едва заметный скол и двойная бороздка по окружности. Он был не то керамический, не то стеклянный, не то пластмассовый. Иногда почти прозрачный, а иногда непроницаемо-матовый, даже если его приставить к окну. Всегда холодный на ощупь. Не прохладный, а именно холодный. Своего цвета он тоже не имел. Не то чтобы у него его не было, а просто он был всегда разный. Притом вне зависимости от окружающей среды, как хамелеон, что было бы хоть немного объяснимо, а как-то по своему плану… Внутри иногда была видна точечка красивого голубого цвета.

Шарик упал точно под висящим вверх ногами Семёном, скользнув обжигающей льдинкой вдоль всего левого бока. Никуда не укатился, а лежал в полутора метрах от Семёновских глаз, на этот раз сине-белого цвета и (сознание отказывалось верить) покрытый инеем!

Вокруг упавшего шарика образовалась окружность метра в два с половиной в диаметре, внутри которой не только не было огня и дыма, но даже не было жарко. Эта благодать распространилась не только вокруг, но и вверх, как будто защитным пузырём обернув Семёна во весь рост. Вокруг бесновался пожар, а Семёну было даже комфортно, если можно так сказать о человеке, висящем вниз головой. Кстати, и эта неприятность разрешилась так же неожиданно, как и другие. Шлёвка сандалии просто оторвалась. Семён упал вниз, но настолько удачно, что только чуть-чуть оцарапал руку об угол зловещего зеркала.

Падение произошло как нельзя вовремя. Облако того самого удушливого дыма, от которого интуитивно чувствовалась угроза, опустилось ровно к тому месту, где у Семёна секунду назад была голова, и продолжало опускаться всё ниже и ниже. Интересно, что неведомая сила шарика на него почему-то не действовала. Уже пришлось пригибаться. Однако в указанном радиусе вокруг шарика огня пока не было, и надо было действовать.

Хорошенько занялся второй этаж, и в дальнем углу над штабом с грохотом и треском обваливались балки. Ворота, или то, что от них осталось, были распахнутыми настежь. Было хорошо видно пожарную машину с суетившимися вокруг пожарными. Правда, тушить ещё почему-то не начинали. Там же было полно людей. Только разглядеть кого-либо не представлялось возможности из-за пелены огня между ними и Семёном. Надо было как-то пробиваться к выходу.

Появилась идея. Семён аккуратно носком порванной сандалии толкнул шарик по направлению к воротам. Догадка подтвердилась. «Круг безопасности» переместился следом. Только облако дыма продолжало опускаться. Балки второго этажа пылали прямо над головой. Ворота были совсем рядом. Семён ещё раз слегка подтолкнул шарик, но на этот раз уже локтем, так как из-за дыма стоял на четвереньках. Путь открыт! Семён был уже снаружи, правда, многочисленные зеваки и пожарные не смогли бы его увидеть, даже если бы захотели. Чёрный дым, чёрный он. Семён протянул руку за своим спасителем. Уже ощутил, как мороз прилепил поверхность шарика к его ладони, как в этот момент, изрыгая ужасный грохот и фонтан искр, упала горящая балка, на которой ещё несколько минут назад висел он в такой нелепой позе.

Как потом рассказывали Семёну, его выбросило тепловой волной из распахнутых ворот прямо под ноги пожарным…

…Уже лёжа на больничной койке, – всё равно так положено, даже если ничего и не болит – Семён решил, что про шарик говорить кому-то глупо. Всё равно не поверят. Да может, все эти чудеса ему и правда почудились под влиянием сильнейшего стресса, а в «дурку» как-то не хотелось. Проблем и без того хватало. Долго ещё изо дня в день приходил милиционер и докапывался, как да что…

Как-то в детстве нашли пистолет.

В то время Семён и его закадычные друзья учились уже в седьмом. Город, имея статус областного центра, активно строился, и для этого старые «деревяшки» сносились целыми кварталами. Время было упорядоченное – советское, и поэтому, прежде чем загонять технику, сносимый район сначала огораживался и сдавался под охрану злющим дядькам и собакам. Отец объяснял Семёну, что охрана нужна для того, чтобы забывчивые бывшие жильцы имели возможность окончательно вывезти и вынести нажитое добро из своих старых домов либо разобрать их по брёвнышкам для продажи или перевозки на дачу. Позже давались разрешения разным службам, включая даже археологов. Короче говоря, старые домишки оканчивали свой век с уважением и достоинством. Во всяком случае, Сёмке так казалось. Квартал около полугода стоял в запустении, источая загадку и запахи старины.

Для всех местных мальчишек, не исключая Семёна, это был сущий рай. Они, как сталкеры, пробивались на запретные территории, используя для этого миллион способов и потайных ходов. Выявленные секретные ходы тут же объявлялись собственностью тех, кто их нашёл, ими же охранялись и использовались.

Так уж получилось, что на сносимую территорию вёл только один безопасный путь, проходивший вдоль теплотрассы, заросший крапивой и какими-то кустами с острейшими колючками. Его так и назвали – «крапивный ход». Много раз его приходилось отстаивать в боях с «паклевскими», и всё же право владения окончательно закрепилось за «Квадратом». И пользовались ребята этим лазом несколько раз на дню, совершенно пропадая из поля зрения родных. Но никто особо не переживал, так как времена были спокойные и упорядоченные. А зря, кстати, так как этот «одичавший мир» таил в себе немало опасностей. Участники вылазок три раза проваливались в коллекторы, два раза – в подвалы с крысами, один раз еле потушили пожар, а электричеством Жеку разок тряхануло так, что он вырубился минуты на три. Ну да много ещё чего.

Семён насобирал дома столько всякой всячины, что всерьёз мечтал, что когда-нибудь откроет музей. В коллекцию входили и «тыщщи» старинных денег, и фарфоровая супница императорского завода, поднос с клеймом 1812 года, серебряная чернильница и ещё много-много чего другого.

Оружие находили и раньше. Оно всегда было либо сильно поломанное, либо запредельно ржавое, но всё равно находкой гордились и не упускали момента ею похвастаться к зависти остальных.

В этот раз дела обстояли со-о-о-всем иначе. Найденный ТТ был весь в масле, обёрнут в пергамент и аккуратно упакован в деревянную коробку с нарисованной на ней красной звездой с серпом и молотом. В этой же коробке упакована и картонка с патронами. Всё это хозяйство завёрнуто в тряпку, которая была засунута в двойное дно безжалостно разломанной Мишкой дубовой кровати.

О том, чтобы рассказать кому-то о находке, даже мысли не возникло. Напротив, поклялись друг другу главной клятвой – «Вот те круг!», – чтобы свято хранить тайну. Сёмка забрал пистолет с собой, так как непосредственно он вытащил тряпку с коробкой из обломков кровати.

Тут всё и началось.

Во-первых, дома он не знал куда положить находку. Долго ходил по квартире, заглядывая в каждый угол. Благо родители были ещё на работе, а сестра – в музыкалке. В итоге не придумал ничего лучше, как вытащить пистолет из коробки, которую тут же выбросил в мусоропровод, и засунуть его под матрац в своей спальне. Картонку с патронами просто положил в ящик письменного стола.

Весь вечер жгуче хотелось кому-нибудь его показать. Хотя бы сестре. Сдержался.

На следующий день, сразу после школы, ребята всей секретной компанией завалились к Семёну. Пистолет долго переходил из рук в руки. Друзья просто упивались этой тяжестью в руке. Взводили затвор и щёлкали спусковым крючком, хотя и не сразу. Сначала было как-то боязно, думали: «А вдруг он заряжен?» Потом, как всегда, Женька сделал это первым, отвернув дуло к стене, и понеслось… Сёмка даже кожу на пальце содрал. Долго потом ещё заживало. Забили патронами обойму, но вытащили её из пистолета и положили в стол.