– Вот бы так в школу завалить! – мечтательно сказал Вадик.

– Родичей бы вызвали. Не успел бы даже до класса дойти, – опустил его на землю Женька.

– Угу. И милицию. Кто знает, что оружие-то не настоящее, – продолжил Мишка.

– И «дурку» ещё, как пить дать, – добавил Женька.

– Поэтому предлагаю поклясться, что никто и никогда не узнает, что здесь будет наш штаб. Это будет тайный штаб. Клянёмся?! – торжественно произнёс Семён.

– Клянёмся! – почему-то шёпотом сказали все остальные.

– А Юрка? – спросил Женька.

– Не дрейфьте, я его на себя возьму, – твёрдым голосом ответил Семён.

С этой же минуты закипела работа. Без перерывов на обеды, с утра и до вечера строили «объект». Это Женька придумал так называть склад драмтеатра. И даже выкопали тайный вход в сарай, чтобы вернуть ключ ничего не подозревающему Юрке. Фраза «попасть на "объект"» звучала как-то особенно загадочно. Для этого необходимо было попасть во двор «Лестранса» (а там жутко злой охранник и собака), потом в углу под кустами отодвинуть кусок шифера и на четвереньках проползти внутрь.

Семён через пару-тройку недель вернул ключ Юрке с подчёркнутым безразличием. Тот обрадовался, потому что отец как-то спрашивал, но больше всего его волновало, чтобы Сёма не потребовал назад самовар. Семён жеманно пожал плечами для проформы, а потом сказал, что самовар дарит, так как видно, что он Юрке больше нужен. Ну и вообще… друг всё-таки. Что ключ когда-либо был у Семёна – как-то быстро забылось.

Обустройство тайного штаба подошло к завершению. На первом этаже был выбран приличный угол с единственным на весь склад малюсеньким окошком, которое было так высоко расположено, что носило скорее (как и всё здесь) декоративную функцию. Посередине огороженного шкафами угла стоял огромный стол, вокруг которого были расставлены шесть пусть разных по стилю, но очень красивых кресел. Египетский трон оттащили в самый край, так как не могли определить, чьим он всё-таки будет, а избавиться от такой красоты рука не поднималась. Два почти небитых трюмо. Штурвал… Огромный морской штурвал, который хоть и никак не использовался, но придавал штабу такое сходство со штабом тимуровцев из гайдаровской книжки, что аж дух захватывало. Ну и ещё куча всевозможных вещей, которые создавали неповторимое ощущение тайны.

Ребята сначала каждый день наряжались разными персонажами и часами сидели в креслах за столом, обсуждая разные мальчишеские проблемы, но потом сначала перестали наряжаться, а позже как-то разом кончились все темы.

СТАЛО СКУЧНО.

Для кого все эти переодевания, этот весёлый маскарад? Лицедейство без зрителей сродни плаванию в сухом бассейне.

Работа по созданию и благоустройству штаба была закончена. Конечно, совершенству нет предела, но, возвращаясь к первому вопросу, – для чего? Созидательная деятельность остановилась.

Женька стал поговаривать о том, что можно было бы вернуться к его первоначальной затее о «последней битве» во славу «Квадрата». Можно было бы и штаб использовать, например, для допросов пленных и тому подобное. Все вроде были не против, но каникулы потихоньку катились к своему завершению. Поглощённые интересным делом, ребята и не заметили, как пролетела большая половина лета. Август. Дворы стали пусты. Все «союзники», а главное, «противники» в пионерских лагерях, либо на море, или дачах с родителями. Когда всё это стало ясно, хандра обволокла ребят ещё плотнее.

И вот в один из таких дней Семён мастерил, сидя на полу. Он достаточно лениво, по одному в десять минут, вбивал гвозди в доски будущей дверцы-заслонки запасного выхода.

Вадик увлечённо рисовал пиратский флаг. Белой гуашью на куске чёрной материи, оторванном от какой-то гардины, видимо, части театрального занавеса. Флаг получался почему-то совсем не страшный, а даже скорее смешной и какой-то мультяшный.

Мишка возился со своим фонариком. Что-то самозабвенно скручивал, раскручивал, помогая себе движением подбородка и покусывая губы.

Женька просто сидел, мечтательно глядя в потолок, и безмятежно раскачивался на задних ножках стула. Все молчали.

Вдруг в момент звенящей тишины из-за входных ворот послышались голоса. В замок вставили ключ. Ворота (не дверца в воротах, а именно ворота) со скрипом широко распахнулись, наполнив помещение дневным светом и превращая его из таинственной «пещеры Аладдина» в убогий и грязный склад всякого хлама, чем он, собственно, и являлся. Вплотную кузовом ко входу стоял грузовик с откинутым бортом. Удивительно, что никто из ребят даже не слышал, как он подъехал.

Гордость «Квадрата», вся «великолепная четвёрка», как подготовленные спецназовцы, за четверть минуты, пока открывались ворота, оказались распластанными на полу, как говорится, слившись с ландшафтом, и затаились, почти не дыша.

На склад деловито вошли несколько человек в стройотрядовских куртках и кепках. Хотя по возрасту они явно не походили на студентов. Нежданные гости быстро рассыпались по территории.

– Алексаныч, список у тебя?! – прокричал один из пришедших. – Чё брать-то?

– Набери пока с Михалычем стульев. Вон там слева, штук семь, – ответил голос, находящийся ближе к ребятам, – а потом разберёмся.

– Пётр Васильевич, помоги стол дотащить до двери. Я, кажется, нашёл подходящий!

Судя по уверенности поведения и командному голосу, человек, которого назвали Алексанычем, был старшим в этой группе. Этот человек, небрежно откидывая в стороны столь ценные для ребят муляжи оружия, направился прямиком к столу, стоящему по центру штабной комнаты.

Ребята ещё плотнее вжались в пыль, пока некто Пётр Васильевич продирался сквозь завалы из другого конца сарая. Зачем он позвал именно его, ведь совсем рядом стоял какой-то другой дядька?.. Алексаныч очень быстро добрался до стола и почему-то стал суетливо выдвигать и задвигать ящики, как будто что-то ища. Потом даже пошарил под столешницей, но, видимо, ничего не нашёл.

– Хватай за тот край! – раздражённо стукнул он кулаком по краю стола, указывая взглядом на противоположный, обращаясь к подошедшему наконец Петру Васильевичу. – Потащили!

– Аркаша, ну что ты зыркаешь на меня своими гляделками и орёшь-то всегда? – обиженно пробурчал Пётр Васильевич, берясь за край столешницы.

Стол быстро оттащили к машине.

Путём простого сопоставления Семён узнал имя старшего из гостей. Дядька Аркаша, или Аркадий Александрович. «Надо же, как отца…» – подумал он. Аркаша отдал какую-то бумажку, видимо, с упомянутым выше списком, высокому дядьке в короткой стройотрядовской куртке.

– Давайте собирайте всё по списку, а я пойду ещё один стол поищу. Главреж говорил, что вообще-то два надо. Хороших, – сказал дядька Аркаша. – Только дайте что-нибудь подсветить, а то там по углам тьма кромешная.

– А вон керосинка стоит. Посмотри, может, что осталось? – сказал Длинный, указав на стоящую рядом на бочке керосиновую лампу.

Лампа, действительно, загорелась, так как поставил её туда Женька, после того как Мишка пообещал ему давать фонарик по первому требованию, когда тот отправлялся шурудить по складу.

Незваные гости опять разбрелись по сараю, изредка перекрикиваясь по разным вопросам.

Семёна почему-то больше привлёк Аркадий Александрович, поведение которого показалось ему странным. Тот рылся в содержимом каждого найденного им стола и всё больше и больше раздражался, ничего не найдя.

«Чего он ищет?» – подумал Семён.

– Сёма, Сёма, – дёрнул Семёна за рукав Женька. – Слушай, а давайте, пока они в дальнем конце шурудят, наверх залезем, а то в конце концов нас точно застукают. Чёрт знает, что у них на уме.

– Дело говоришь, – шёпотом согласился Семён. – Айда, пацаны!

Так маленькая группка «обезьянок-игрунков» мгновенно взобралась по пыльным балкам на находящийся над штабом дощатый настил.

Расположились лёжа, в один ряд, на самом краю досок, которыми заканчивался настил пола второго этажа. Позиция была очень удобная. Весь первый этаж был как на ладони, а взъерошенные головы ребят снизу было невозможно разглядеть в естественной тени потолка.