Основателя и первого ведущего телепередачи, Александра Михайловича Згуриди, которого я наверняка видел в этой роли, не помню.
Выучив ещё до школы азбуку, я читал по слогам журнал «Юный натуралист» и родительские научные книги, в которых регулярно натыкался на непреодолимое: латинские названия рыб. Однако наибольший трепет и восторг вызывал у меня огромный атлас «Промысловые рыбы СССР» – моя первая зоологическая «Библия», которую я мог просматривать часами. Дома этой книги не было, мои встречи с ней проходили в отцовской лаборатории. Родитель, ученик легендарного томского профессора Бодо Отто Хинриха Дагоберта Германовича Иоганзена, оставлял меня с атласом один на один, зная, что сколько бы времени не прошло, в разумных пределах, я никуда от него не отойду. Пока я познавал красоту и тайны жизни змееголова, хариуса и окуня-аухи, он руководил ихтиологами Казахстанского НИИ рыбного хозяйства.
Несмотря на «ихтиологическую натуру» родителей, и мою «родовую» искреннию любовь к рыбам, мой интерес к другим животным укреплялся и рос не по дням, а по часам.
Бывая в Алма-Ате, в отеческом Верном, я увлечённо ловил бражников: в саду нашего родового казачьего дома в Большой станице и на цветниках городского парка благоухающего клумбами засаженными душистым табаком. Иногда мне ассистировал мой старший брат.
Бражники, большие, сильные, стремительные ночные бабочки, были трудной добычей, тем более, что мы их немного побаивались. Схваченные, некоторые из них издавали хорошо слышимый писк, что приводило нас в ужас.
Благодаря моей страсти, брат, более тяготевший к конструкторам, чем к миру живой природы, настолько увлёкся зоологией, что даже прочёл «Жизнь насекомых» Жана Анри Фабра: толстенный том содержащий захватывающие результаты энтомологических исследований выдающегося француза. После этого он деловито обращал моё внимание на тонкости поведения песочных ос Церцерисов, по-русски – жукоедов.
Увлечение чудесами природы привело меня в общество коапповцев. КОАПП – Комитет охраны авторских прав природы, придуманный Майленом Ароновичем Константиновским, воспитал целое поколение натуралистов. У меня было несколько ярко и хорошо иллюстрированных книг из серии «КОАПП! КОАПП! КОАПП!», однако больше всего воспоминай связанно с коапповской радиопередачей «О событиях невероятных», которую я слушал по воскресеньям, включая большой, красивый ламповый радиоприёмник «Рекорд» со световым окошком украшенным изящной графикой. Передачу я не только слушал, но и конспектировал в специально подобранном блокноте. Мой брат, который к тому времени целиком посвятил себя проблемам радиоэлектроники, моего увлечения КОАППом и бионикой не разделял.
Годы спустя я узнал, что лауреат Государственной премии Майлен Константиновский родился в 1926 году в нашем родном Ташкенте, столице Русского Туркестана, в которой в то время проживала семья моего прадеда – инженера Михаила Васильевича Стрельникова.
Увлёкшись жизнью насекомых и бионикой, я ни в коем случае не забывал о своих дорогих рыбах и других жителях рек, озёр и морей. Сколько себя помню, в моей комнате всегда были аквариумы. Первый я получил в подарок будучи совсем маленьким – ещё в Балхаше. Проснувшись в свой день рождения раньше родителей, и увидев это чудо, я не удержался и выловил всех рыб. Не желая с ними расставаться ни на минуту, аккуратно сложил их в карманы пижамы и снова лёг спать.
Когда мне исполнилось тринадцать, уже на Ярославщине, я привёз из Гагр живых мраморных крабов и сделал дома первый в истории нашего района, а может и области, морской аквариум. Крабы прекрасно прижились. Мои школьные товарищи с интересом приходили посмотреть на экзотических для жителей Мологского края животных.
В Гаграх, курорте основанном правнуком Е.И.В. Павла I – принцем Александрем Петровичем Ольденбургским – я не только проводил время на море, но так же ходил с мамой с местную библиотеку. Там мне попала в руки книга «Птицы СССР», том из серии справочников-определителей географа и путешественника: «Каждый год многочисленная армия географов, краеведов, туристов, юных натуралистов и просто любителей природы отправляется в путешествие по Советскому Союзу. Какая массса впечатлений, интересных находок и открытий поджидает их! И бывает досадно, когда нет под рукой в таких случаях популярного справочника, который помог бы лучше познать окружающий мир…». Книга так мне понравилась, что стала моей настольной на многие годы вперёд и положила начало моему увлекательному знакомству с удивительным миром птиц.
На втором этаже гагрской библиотеки располагался филателистический клуб, в нём мы тоже побывали: мама купила мне несколько редких марок с изображениями морских ракушек – я тогда собирал такие: и марки, и сами ракушки.
Коллекция марок с животными, прежде всего производства СССР, сохранилась до сегодняшнего дня и занимает несколько кляссеров. Чего в ней только нет! Помните великолепную серию 1971 года с млекопитающими русских морей? А серию 1973 – треугольные марки с изображениями животных отечественных заповедников? А желанные, яркие марки из Бурунди, блоки, от которых невозможно оторвать глаз?
Коллекция раковин морских моллюсков не сохранилась, я продал её в 90-е, когда не на что было жить и учиться.
В Гаграх, в которых мы бывали регулярно, я написал свой первый полевой дневник: записки путешественника. На его страницах, кроме прочего, в подробностях запечатлел свои встречи с блестящими, безногими ящерицами веретенницами и юркими скорпионами ютившимися почти под каждым камнем вокруг стен дома, в котором мы снимали комнату. Так же, в Гаграх, под шум моря и поездов спешащих из Москвы в Сухум и обратно, мне пришло в голову написать письмо Джеральду Дарреллу.
С книгами Даррелла я был знаком с самого раннего возраста – отец часто читал их мне перед сном. Первая, которую я прослушал называлась «Зоопарк в моём багаже». Английский натуралист и писатель тоже стал моим кумиром, даже немного бóльшим, чем Василий Песков.
Обдумывая, как и с чем к нему обратиться, я путешествовал с родительницей по русскому Кавказу: Сочи, Пицунда, Гудаута, Сухум. В столице бывшего Абхазского княжества посетил выставку собак, Сухумский ботанический сад основанный в 1838 году русскими офицерами и Сухумский обезьяний питомник созданный в 1927 году по распоряжению наркома здравоохранения РСФСР. Помню так же большую, жгучую медузу рода Корнерот увиденную с борта морского лайнера в районе Пицунды, и абхазских горцев в национальных костюмах, которые демонстративно отворачавались, если кто-то, даже добродушный ребёнок, пытался их сфотографировать. Последнее неизменно производило отталкивающее впечатление.
Письмо Джеральду Дарреллу я написал в 1983. Ответа не получил, но однажды адресат сам приехал в Россию. Снимая многосерийный фильм о природе наше страны, зимой 1985 года господин Даррелл посетил Дарвинский заповедник: клюквенный и глухаринный рай расположенный всего в нескольких десятках километров от моего тогдашнего дома. Учёные нашего института шушукались, передавая по сарафанной почте новость: Даррелл принял на грудь столько, что не мог удержаться на снегоходе, с которого постоянно падал!
А впрочем, бескончны наветы и враньё,
И те, кому не выдал Бог таланта,
Лишь этим утверждают присутствие своё,
Пытаясь обкусать ступни гигантам…
Мы с ним так и не встретились. В 1985 он не приехал ни в наш научный посёлок, ни в нашу школу, а я не приехал в Дарвинский заповедник.
Почему я тогда не сделал ничего, чтобы втретиться со своим кумиром? Сегодня объяснить это чем-то разумным не могу и осознаю, что с моей стороны это было ошибкой. Когда-нибудь я обязательно побываю на острове Джерси, в уникальном зоопарке, который он создал. Когда-нибудь этот круг замкнётся…
После 1983 моя семья поменяла регулярный летний Кавказ на регулярный летний Крым. Там, в окрестностях Судака, началось моё настоящее знакомство с Чёрным морем. Остановившись с отцом в селе Морское, ныряя в кристально чистых прибрежных водах, я открыл для себя богатейший мир, который навсегда остался моей искренней любовью.
