Только полыхающий Дом скрылся из глаз я уже не мог молчать. Я не мог быть сдержан и спокоен, я заорал что есть мочи не находя сил даже думать о последствиях:

– Кто это был, ты видел?!!

Малец без всякого ответа попытался высвободиться и сбежать, куда?

– Что произошло в Гильдии, что ты запомнил? Я ведь тоже паладин! Ну?

Мальчик услышав знакомые слова перестал вырываться, теперь он судорожно обшаривал взглядом меня, испуганно.

– Вы паладин? Правда? Простите, я совсем недавно Дома.

Далее он сам пристыженно оборвал свой лепет.

Я захохотал. Конечно поводов для смеха не было, конечно не стоило пугать ребенка, но мне было совершенно наплевать. Не знаю, кажется я просто был слишком сильно обрадован после такого потрясения услышав хоть что-то близкое моему духу.

Вот этот парень больше не недалёкий шкет, это уже мой собрат, человек, не лишенный в моих глазах души и сознания.

Я оставил мальчишку в приюте, делая ему огромное одолжение. На улицах ему бы быстро обрубили лишние руки за воровство, знаем мы куда молодежь тратит свой талант.

Я узнал всё что нужно. Всё-таки король. Но почему?

Я не был главой Ключей, я собственно и не совсем знал чем именно занималась Гильдия. Я был доволен странствовать по миру никем не замечаемым, болтать о всяких таинственных вещах с другими паладинами, убеждал себя что нашел достойное меня тихое место.

Как я полагал, мы были тайным обществом, собирали знания и слухи, вербовали интересующихся таинственным богатеев, помогали молодым пытливым умам найти своё место в этом мире.

Конечно мы не стремились объять необъятное: избавиться от рабства, несправедливости, войн; мы не стремились изменить мир. Мы – лишь небольшой островок среди шумного неподвластного пониманию мира.

Зачем оружие тому кто его не применяет? Молодые грезили о переменах, о битвах, завоеваниях и победах, отмщении за ничтожно малые обиды, но Гильдия Ключей всегда была лишь прибежищем для страждущих духовной пищи.

Я прожил долгую жизнь и всегда был твердо уверен – не станет никто поднимать клинок на неопасного. Король же… Быть может выжил из ума? Может ли выжить из ума владыка материка? Все ли наши прибежища постигла такая участь? Не проще ли привлечь стражу городов, к чему обученная армия, к чему показательная жестокость? Будто мы были крысами, чьи гнезда подлежат истреблению. Выжгли одно, теперь возможно уже приступили к следующему.

Промедление недопустимо, зря я потратил пару лишних часов на мальчишку. И всё же, если Гильдию не спасти, стоило позаботиться хотя бы об отдельных её людях. Конечно парня ещё нельзя считать полноценным паладином, но в Дом не попадают просто, вольнодумие – уже достаточная причина обучить настоящему положению вещей. Этим мы и занимаемся в Доме, занимались.

Хватит пустых мыслей. Пора в путь. Я отвязал первую клячу с покинутого людьми постоялого двора и помчался прочь из города.

Забери одну жизнь, вторую, третью… Всегда останутся неугодные. Если так, я посвящу жизнь стремлению уничтожить их всех.

– Какая же ты тварь, Каин, – с чувством произнесла мать.

Её голос приобрел в последнее время чужие напряжённые нотки, с таким звуком песок шелестит в воде. Когда ты по уши лежишь на водной глади и смотришь в безмятежное небо, сосредоточась на дыхании и цепляясь кончиками пальцев за дно, стараясь не дать течению себя унести.

Голос матери не ломался, она казалась очень довольной, торжественной, произнося изо дня в день одни и те же речи.

Дьявол вселился в неё? Каин пинал встречные камушки раздумывая над прошлым.

Ты рыцарь, ты должен. Должен королю, должен людям. Что его титул? Пустая воинская обязанность, Каин вдоволь этого наелся в военной школе. Мечтал как вернётся домой и забудет о том что он рыцарь.

Оказалось дома он будет мечтать забыть что у него вообще есть дом.

Он держал путь обратно в академию, где предлагали службу в обмен на деньги, еду и кров. Завлекательные речи про награды и королевский двор Каина трогали мало, он думал о своих будущих сражениях, сражениях где его желания будут значить меньше всего, где он рискует своей жизнью от нечего делать, потому как не умел больше ничего и родился от благородного воина.

Его охватило равнодушие, но он хотел бы чувствовать ещё меньше.

Он перебирал в кармане медные монетки чтобы чем-то занять руки, серебро хранилось в рукояти меча. Он не боялся потерять меч, это означало бы конец, он не мог воевать без оружия, он бы с удовольствием потерял эту ношу, однако положив к ней остатки денег он сохранял для себя видимость что ему дорога эта судьба.

Мисти нервно царапала заусенец. Полумрак вокруг пах сыростью и осязаемым запахом приготовленного мяса, такого, приторного, который ещё легко можно спутать с дерьмом. Мисти ощутила как на лицо опять нашла злобная гримаса и привычным усилием воли расслабила рот – мало ли, ей проблемы не нужны. И так достаточно что она, вся такая молодая, сидит здесь в одиночестве и ест свой кусок хлеба с сомнительной сладкой водой.

Стоило ли попросить чего покрепче? Фляжка была почти на исходе, и промывать возможные в будущем раны или настаивать травы не на чем.

Мисти лениво подумала ещё о соли, есть очередного зайца без неё было слишком невыносимо. С другой стороны ей может и не понадобится заботиться о себе если она например погибнет или вовсе не попадет в неприятности, ещё бывает дело не до настоек, да и скисают они едва про них только забудешь на недельку. А что неделя? За неделю можно даже поесть забыть и обойтись всего парой стаканов воды.

И соль. Не первой необходимости вещь. Вот бы лошадь… Сразу представился теплый живой бок, запах сырой шкуры, жесткие волоски гривы перед самым носом. Как смотришь на такую надоевшую грязь свысока, мотыляясь из стороны в стороны, и подбадриваешь животинку чтобы не подвернула ноги в глубокой колее или когда судорожно оглядываешься от волков стоит лишь лошадине чуть заартачится идти. Когда-то подруга сказала ей, что лошади не чувствуют боли в гриве, хватайся сколько хочешь, а ей хоть бы хны. Бархатная нежная морда, хоть вечно её гладь пока ей не надоест и не отвернется, не найдя на тебе вкусняшек. Всепонимающие блестящие глазищи, длиннющие трепетные ресницы…

Мисти отгородилась от размышления. Разомлела она в тепле. Хватит. Голова должна быть чистой, а от мыслей что? Пустое это. Замечтаешься, и вот уже кто-нибудь готов тебе всадить нож в бок или обратить ненужное внимание, не замеченное тобой вовремя чтобы решить что с ним делать по своим правилам. Лошадь не нужна, заботься о ней. Защищай от хищников и всяких людей. Свою первую лошадь Мисти потеряла, оставив на привале и отойдя на пару часов вверх по ручью прогуляться. Гулять она не перестала, а вот с лошадями пришлось расстаться.

Если хозяин согласится дать угол на ночь – хорошо, начнет мутить воду – так ещё не морозы, до полной темноты добредет до безлюдного леса, завернется в плащ, и тело само забудется до рассвета, дело привычное. Стучать зубами и просыпаться от холода конечно не хотелось.

Перед самой лампой у стойки сидел человек. Мисти разглядывала грязные криво стриженые волосы с отвращением, но прямая шея выдавала привычку следить за собой. Мелкий аристократ? Девица пригнула ниже голову в своём углу и тряхнула головой чтобы пряди прикрывали глаза.

Не-е-ет, пусть широкие плечи и тонкая талия и наводили впечатление некой внутренней изнеженности, это должен был быть кто-то имеющий отношение к танцам или что вероятнее любитель боевых искусств. Танцы не улучшают так осанку, они скорей делают гибче и слащаво текучими движения. Вероятно большой любитель помахать клинком, казалось не особенно опытен, фигура ещё нескладного мальчишки, а не тучного мужчины. Конечно Мисти не обманывала себя, если бы пришлось драться на смерть – она сделала бы ставку на скорость и неожиданность ударов. Наверняка в запасе у него имеется пара любимых приемов, против вертких слабых противников, но применить их ему Мисти бы не дала.