Поглощающе-сумеречный колорит помещения изредка разбавлен светлыми пятнами шкур животных и светильников. Вещей повседневного обихода, а также предметов личного пользования, выдающих характер и надобности самого хозяина, не видно. Ощущение словно здесь не живут. В любое другое время девушка непременно бурно восхитилась бы столь прекрасным интерьером, соответствующим своему собственному вкусу, однако сейчас делать это не уместно.

Несмотря на острое противостояние в недалеком прошлом, владелец ночного клуба ведет себя вежливо, предлагает располагаться, указывая на мягкую мебель. Внешне он холоден, спокоен, выдержан. Равнодушие сквозит в голосе, жестах. Одни глаза горят.

– Что пьешь? – светским тоном спрашивает Шрам, расстегивая и скидывая на ходу пальто, направляется к бару.

– Что-либо безалкогольное, пожалуйста, – тихо откликается девушка. Удивляясь гостеприимному обращению, она окидывает взглядом обстановку и, не снимая косухи, неуверенно присаживается в одиноко стоящее кресло. Наблюдая за приготовлением напитков, волнуется, кусает губу. Неизвестно получится ли объясниться, разобраться в запутанных минувших событиях или нет.

Все неприятности ее лета позже, гораздо позже, но в итоге пересилили два обстоятельства: справедливая месть Шрама рок-музыканту и его собственная последующая «смерть». Вспоминается последний рассказ владельца ночного клуба о том, как Таро поступил с Камиллой, которую любил. При всей своей доброте, порядочности, талантливости немой рок-музыкант предал жену…

Ну а сама девушка… а она не хотела слышать, принимать очевидное. Окрыленная собственной влюбленностью, даже после откровений Шрама питала надежды на серьезные отношения с Таро…

Очнувшись от воспоминаний, она поднимает голову, рассеянно берет предложенный бокал, сдержанно благодарит и отпивает глоток, изучая содержимое коктейля. Немного алкоголя там все-таки имеется.

– Доверчивая. А вдруг я подмешал тебе в напиток чего? – опускаясь напротив нее на диван, неожиданно насмешливо интересуется Шрам.

Девушка собрана и серьезна. Сидит с прямой спиной, вытянулась в струну. Несколько осмелев, бесстрастно смотрит в глаза своему бывшему мучителю.

– А смысл? – пожимает она плечом. – Я в твоем доме. В твоей власти. Ты сильнее.

Ноль флирта. Ноль кокетства. Прямота оценивается по достоинству. Шраму ответ нравиться. Девушка хорошо знакома с его нравом и, видимо, набралась храбрости признать данный факт, понимает владелец ночного клуба. Однако, новый глоток алкоголя, наделяет блестящий взор темных глаз очередной порцией недоверия и надменности.

– Зачем ты здесь? – требовательно интересуется он.

Девушка сильней сжимает колени. Ее движение находит тайный отклик в основании мужского корня.

– Объясниться, – отставляя свой бокал на краешек столика, откровенно отзывается она меж тем, как Шрам улавливает дрожь тонких пальчиков. – Мне нужно, чтобы ты понял меня. Или хотя бы выслушал.

Шрам делает нетерпеливое движение.

– Зачем ты приехала в Байону? – уточняет он вопрос, сверля взглядом.

– Жить, – стараясь казаться спокойной, отвечает она.

– С ним? – пытливо щурится Шрам.

– С кем? – рассеянно переспрашивает девушка и сразу понимает о ком речь.

– С Таро! – повышает голос собеседник.

– Нет, – тихо говорит она и не может удержаться, кривится.

– Врешь! – резко восклицает Шрам, обнажая скопившееся внутри раздражение. Лицо искажается. По правой искалеченной щеке пробегает легкая дрожь судороги.

Девушка не пугается, только смотрит с сожалением. Гадает, почему Шрам до сих пор так злится на нее.

– Я приехала начать новую жизнь, – поясняет она. – С нуля.

– Ага! Именно сюда? – зло усмехается Шрам, залпом осушая свой бокал.

– Да, – тут же соглашается она, вспоминая свое, и скромно прибавляет: – Больше нигде не живется.

– Думаешь, я поверю? – грубо бросает он.

– Судя по всему, надежды мало, – предполагает она.

Владелец ночного клуба уходит налить себе добавки, но возвращается с пачкой сигарет, пепельницей и зажигалкой. Давно не курилось – пора начинать.

– А Микель, брат Таро в городе? – вдруг спрашивает девушка.

– На что он тебе? – настораживается Шрам, распечатывая новую пачку и вынимая сигарету.

– У меня есть причины… избегать его.

– Приставал? – неожиданно живо интересуется Шрам. Всмотревшись, замечает что прав. Странным образом ситуация могла повториться. Женщина и трое мужчин. Где-то глубоко в его сердце дергается, отзываясь болью казалось бы давно порванная струна.

Вспоминая встречу с Микелем в закрытом ресторане, а потом его непристойное предложение накануне отъезда в Россию, девушка заметно тушуется.

– Угрожал, – морщится она, отводя взгляд в сторону. – Не обещал ничего хорошего.

Шрам быстро раскуривает сигарету затяжка за затяжкой. Ему интересно слушать насколько деликатно подбираются слова, смотреть, как хмурая складка залегает меж тонких изломов некрашеных в угоду моде бровей.

– И, несмотря на угрозу ты все-таки здесь… – медленно с расстановкой подмечает Шрам.

– У меня на то свои причины, – мрачно отвечает девушка. – Никого из вас они не касаются! – быстро прибавляет она. На самом деле возвращение в Байону стало непрочным, но в своем роде единственным оплотом, удерживающим ее среди живых. В том она не признается никому.

– А ведь Микель может быть скор на расправу, – прищуривается Шрам. – И я могу!

«За что?!» – кричит весь ее невинно-вопрошающий вид. Девушка вскидывает голову и смотрит удивленным ребенком, которого собираются наказать несправедливо.

– О чем ты только думала, когда ехала сюда? – с тайной заинтересованностью спрашивает он.

Легкая укоризненная грусть смотрит на Шрама в образе недоступной блондинки. Мужской взгляд ощупывает хрупкую фигурку с нарастающим плотским желанием. Воспользоваться ее присутствием в своем доме легко. Эта маленькая женщина всякий раз ускользала от него. Женщины… После ее отъезда их было много. И вообще, после Камиллы их всегда было много. Разных. И все они, в отличие от этой, предлагали себя сами.

– Не боишься того, что я с тобой могу сделать? – распаляется владелец ночного клуба. Он трет щетину на изуродованной щеке, шрамы слегка перекашивают лицо, предавая роковой злобности. По совести это ему сейчас надо было бы просить прощения за свои действия.

Наблюдая знакомые признаки нарастающего мужского возбуждения, девушка потихоньку теряет самообладание. Нужно быстрей сказать правду.

– До сих пор злишься на меня, – тихо констатирует она. – Не надо. Не стоит, – просит она скромно. – Не хотела я причинить тебе боль. Никому не хотела…

– А ты изменилась, – задумчиво произносит Шрам. Увлеченный ее мягкостью, податливостью, он продолжает внимательно изучать, но никак не может уловить причину перемен. Летом девушка от него как от чумы бегала, дразнила, кокетничала, ломалась.

Девушка отворачивается.

– Я сполна расплатилась за свое легкомыслие, – говорит она, покуда Шрам любуется ее профилем. – Все важное, дорогое утрачено. Радует только одно – ты жив.

– В смысле? – удивляется владелец ночного клуба.

Взяв бокал, девушка нервно крутит его в руках. Вздохнув и набравшись храбрости, продолжает:

– Понимаешь, все эти месяцы я считала тебя погибшим в том подвале, – признается она еле слышно. – Нести вину за смерть другого человека оказалось для меня… тяжким грузом.

– Ты думала, я умер тогда?! – замирая, Шрам быстро соображает что-то про себя, потом расслабляется и откровенно веселиться. Довольный услышанным, он медленно выдыхает дым.

– После того, что я видела – была уверенна! – жалобно подтверждает она, цепляясь взглядом за уголок его полураскрытых губ. – До сих пор не понимаю, как ты выжил… – голос дрожит и осекается. Взгляд уходит мимо. Плечи опускаются.

– И давно ты узнала о моем «воскрешении»? – любопытствует Шрам.

– Два дня назад, – отвечает она.

– А до этого?.. Тебя было жаль меня? – мягко вопрошает Шрам с тайным наслаждением. Маленькая, опечаленная, слабая, девушка никак не походит на дикую кошку, которую он знал. Тянет дотронуться и проверить.