Фоекусто Илорем слишком хорошо знал вендази, чтобы ожидать от них доверия. Известнейшие в мире интриганы, крылатые кочевники подмяли под себя львиную долю суши отнюдь не благодаря одной только военной мощи. Их кровь невероятно сильна, а дух завоевателей не склонен к каким-либо компромиссам. Там, где нельзя было взять числом, вендази платили монетой. Если и это не помогало, то в ход шли любые уловки, начиная от подковерных интриг с соседями, и заканчивая диверсиями и саботажем.
На территории Зоркундлат проживали народы с разной историей, бытом и даже наречиями, но всех их объединяла стая. Рождавшиеся от кровосмешения в неволе, были потомками многих разумных рас, некоторые из которых уже давно перестали существовать самостоятельно. Отголоски древних, давно канувших в небытие культур и цивилизаций, настолько забытых, что даже не имевших собственного названия, продолжали жить, став фундаментом Зоркундлат.
Возглавив такую чудовищную силу, вендази смогли целиком и полностью отказаться от земледелия и производства, всецело посвятив себя покорению мира. Раса искусных воинов больше не бралась за молот и плуг, находясь на обеспечении своими вассалами и рабами. В Зоркундлат только два народа, кроме самих вендази, имели право воспитывать воинов. Ими были мурхуны и тальгеды.
В это трудно поверить, но крылатые кочевники могли не только свергать, но и возвышать. Однако, если мурхуны, исконно жившие на севере Чанранских песков, и создавшие такие чудеса, как водопады Катакарва и озеро Асульфа, считались равноправными, насколько это было возможно, хозяевами в песках, то сыны Монара нет.
Илорем знал, что у него один единственный шанс на тысячу, но долг велел идти на риск. В противном случае, народ тальгедов мог ждать новой возможности еще одну сотню лет, если, конечно, окончательно не исчезнет.
Наблюдая за сборами гонцов, застыв в тени крыльца, фоекусто с жадностью вдыхал ночь, пьянея от аромата расстилающейся над миром силы. По мере того, как кровь просыпалась, реагируя на отзвуки тьмы в его душе, колдун принялся сначала осторожно, а затем все настойчивее шептать старинные слова призыва ноктукатиса[5]. В отдалении послышался вой шакала, к которому спустя мгновение присоединились еще несколько голосов. Заунывной серенадой их песня разносилась над пустыней, приветствуя тварь из бездны.
Илорем поежился, когда его пальцев коснулось дыхание гончей, и нервозно отдернул руку. Ноктукатис равнодушно зыркнул на него ультрамариновыми глазами, и нырнул в ночь на поиски жертвы. Колдун между тем, поднял руку в направлении, куда исчезло порождение, нащупывая незримый поводок. Тварь нельзя было отпускать слишком далеко, ведь фоекусто не знал, скольких шпионов прислала стая. Если кто-то из них почувствует присутствие гончей из бездны, держать ответ придется самому царю.
Вендази не заставил себя долго ждать, и, вскоре, объявился, несколько раз скользнув вокруг дома. Пока шпион не успел вернуться в свое укрытие, Илорем атаковал. Ноктукатис прыгнул на плечи вендази, и хвост гончей, толщиной не более волоса, пронзил затылок жертвы. Со стороны, как будто ничего не произошло. Воин вендази остался стоять на том же самом месте, спокойно и безмятежно. Только подойдя к нему вплотную, можно было бы разглядеть, что его зрачки закатились, вендази спал.
Не желая испытывать судьбу, Илорем мысленно прикоснулся к сознанию гончей и начал читать мысли шпиона. Минуту спустя, фоекусто с облегчение выдохнул. Сегодня удача была на его стороне, следящий за домом, действовал в одиночку. Не медля более и секунды, колдун запрыгнул в седло и пришпорил коня. Ночные звезды освещали его путь, а сердце стучало от волнения, заставляя дышать все чаще и глубже.
Потускневшие очертания царской усадьбы остались позади, когда всадник, миновав оазис, направил коня на юго-запад. Там через много миль лежала Фатумкая, последняя пустыня стаи в Зоркундлат. Проскакав еще некоторое время, Илорем остановился и, обернувшись на спящую саванну, легонько щелкнул пальцами, разрывая мысленный контакт с ноктукатисом.
До восхода солнца еще оставалась пара часов, а значит можно было какую-то часть пути продвигаться без риска. Колдун понимал, что с наступлением дня вид тальгеда, скачущего не в объявленное сайером место сбора войск, а в противоположном направлении, вызовет известные подозрения, поэтому старался покрыть максимальное расстояние. Он не мог ориентироваться в песках, как вендази, зато имел не менее удобное для движения преимущество – глаза, которые видели даже ночью.
Каждое поколение детей Монара рождалось слабее предыдущего, и все реже появлялись на свет обладатели сильной искры. Илорему по-своему повезло, его дар был нечета сверстникам, но он же сделал тальгеда изгоем. Привыкшие жить на солнце собратья сторонились болезненно-бледного парнишку, который однажды разбудил в себе наследие царства Пепельных елей и принялся осваивать таинства некромантии и колдовство.
Известие о начале великого похода на империю разнеслось по всем старшим домам тальгедов той ночью. Не смотря на нахождение в составе стаи, дети Монара, до сих пор старались сохранить хотя бы часть своих традиций и обычаев, в частности родословную. Каждый род тальгедов, состоящий из пары, имеющей потомство образовывал «дом». Главным домом считался тот, в которым правили, то есть были живы, наиболее старшие представители этой семьи.
После изгнания из царства Пепельных елей, и последующего бегства из Корви, тальгеды растеряли практически все свои богатства и магические артефакты, созданные поколениями до них. В результате чего, силу семьи и дома стали представлять сами живущие в нем. Потерявшие все, отчаявшиеся и отверженные дети Монара сами стали единственной ценностью для собственного народа. Надо ли говорить, что новость о намечающемся кровопролитии была встречена в штыки?
– Крылатые ублюдки хотят крови, а потеть нам? – взревел седовласый мужчина, прочтя послание царя, только доставленное гонцом.
Тальгед был немолод, но по-прежнему силен, как физически, так и ментально. Это было сразу видно по тугим узлам мышц, на его руках и шее. В глазах его замерцали искры, готовой сорваться силы, которая хищно бурлила, чувствуя ярость владельца.
– Будь благоразумен, ни к чему такие разговоры при них, – шикнула на него супруга, украдкой поглядывая на сыновей. – Пески полны шпионов, за такие высказывания тебя могут отправить на дыбу!
– Пусть! Пусть они пошлют меня сразу на костер! – упрямо твердил мужчина. – Почему я на старости лет должен идти проливать кровь и отправлять на это своих детей?!
– Милый, полно, не начинай…
– Потому, что очередному дуэлянту, захватившему власть, хочется еще большей славы? Ради этого дерьма, мы должны лезть под пули рунианцев?
– Но имперцы наши враги, отец, – возразил старший сын. – Я слышал, что это их проделки с атаками на наши караваны!
– Кто тебе это сказал, юноша? Уж не крылатый ли ублюдок, который хочет, чтобы ты за него бился против Академии Тайн? – вскипел отец, ткнув пальцем в грудь парня.
Леди Паутрем обхватила голову руками и шумно разрыдалась. Её всхлипывания заглушили шум ссоры и вскоре заполнили воцарившуюся тишину. Когда она поняла, что спор утих, то подняв распухающие от слез веки, обвела взглядом лица мужчин, словно, запоминая.
– Единственный шанс вам выжить, это держаться вместе и сделать так, чтобы стая победила. В былые времена мы могли говорить с Арскейя на равных, теперь нет. Нравится нам это или нет, будущее сейчас за ними, – она кивнула на дверь. – Вендази сохранили в себе то, что мы, несчастные бездомные, утратили десятки лет назад. Чувство своей земли под ногами. Им есть за что умирать, держитесь их!
– Мать права, я слышал, оккультисты думиваро готовят поистине небывалый костер в Муткарге, – поддержал ее, молчавший до этого юноша с серо-зелеными глазами. – Вендази не дураки, их шпионы действуют по всему свету, они должны быть осведомлены о силах противника.
В ту ночь во многих домах Индорукева[6] горел свет, и не стихали разговоры о последних новостях. Мало кто, из поднятых по тревоге, осознавал, чего ждать от такого похода. Скорее всего, большинство даже не представляло, насколько могущественный враг ждет их, наращивая колоссальную мощь у границ. Однако в такие моменты никто не спрашивает, каковы твои политические взгляды и планы на будущее.
