Память – наша сокровищница и тюрьма. Я не помню лица своего отца, как и тепло рук матери. Кажется, у меня был брат. В этой или прошлой жизни, давно уже не важно. Порой, накатывающие воспоминания, выглядят настолько чужими, что и вовсе не разобраться, кто же из мысленных фантомов настоящий я. Кто из всплывающих в голове образов не играет чужую роль? Чего мне точно никогда не забыть, так это запах горящих тел. Он проникает в легкие и оседает на одежде, им пропахли мои волосы. Чудовищный парфюм её величества смерти стал привычным атрибутом начала этой зимы.

Прошло вот уже три недели, как я оказался в распоряжении барона Больджо Малеску. Опытный военный, он был благосклонно настроен ко всем выпускникам Конуманес, абсолютно трезво оценивая шансы предстоящей кампании. Сокрушительный удар, какой Авалле обрушило на Солмнис сложно было бы приукрасить в плане подготовки.

Всего какой-то месяц назад, почуявшие неладное солнечные жрецы прислали посольство с дарами на поклон князю. Весь свет общества был приглашен на умопомрачительный по своим масштабам пир. Гуляли, как полагается, до самого утра. Солы помимо прочих подарков привезли свое знаменитое вино «Золотая ртуть» из вечнозеленых виноградников, что дают урожай четырежды в год. Уже за полночь, когда один из послов изрядно захмелел, был провозглашен тост «За Авалле и Солмнис! Братские народы на век! За наш союз!». Повисла неловкая пауза, недоразумение замяли, а виновника незаметно вывели освежиться на воздух.

Дипломатическую миссию заверили в приверженности княжества идеалам чести и добрососедским отношениям, сложившимся за минувшие года. Чтобы ни у кого не возникло и тени сомнений, в ответном реверансе, Авалле направило восемь представителей своих знатных домов для сопровождения дорогих гостей в обратную дорогу. Красивый жест был воспринят благосклонно, но вскоре на приграничный город солов Флуменхари обрушились первые залпы требушетов. Началась неспешная и планомерная осада.

Губернатор Тултус Норуми без колебаний велел взять под арест главу находившегося у него посольства Авалле. Им оказался ни кто иной, как Верплу Красивый, младший сын внука великого князя. Когда его привели на допрос, то подозрительно спокойный юноша, согласился ответить на любые вопросы, но лишь в присутствии магистра Масупради. Просьба показалась довольно специфической, поскольку все солнечные жрецы были заняты в обороне городских стен. Оставлять их без командира, пусть даже для проведения допроса, было бы не слишком разумно. Сложно сказать, на что надеялся губернатор, не осознавший глубину пропасти, на краю которой замер его город, но он согласился на условия его светлости.

– Итак, ты хотел меня видеть, я явился. Теперь мы получим ответы на вопросы? – раздраженно проговорил Масупради, войдя в зал, где его уже ждало полдюжины офицеров штаба во главе с Тултусом.

– Теперь да. Я ждал лишь только вас, – ответил юноша, печально улыбнувшись.

Прогремел взрыв. Когда густой зеленоватый туман рассеялся, глазам кашляющих и чихающих солдат, которые прибыли по тревоге, предстала ужасная картина. На полу лежали губернатор, магистр солнечных жрецов и шестеро офицеров из числа дворян, титулами не ниже барона. Их тела были поражены шипящей кислотой, которая продолжала пожирать несчастную плоть, извергая облачка отвратительного дыма. В тот же самый момент в городе прозвучало еще семь взрывов. Окутав комнаты облаками ядовитого газа, ушли из жизни молодые любовницы в постелях начальника арсенала и главы речного порта. Принимая гостей за ужином, погибли от взрывов лучшие жители Флуменхари. В одночасье город был обезглавлен, и тогда начался штурм.

Гильдия Конуманес не зря получала свой хлеб. В обстановке строжайшей секретности была подготовлена не знавшая доселе прецедентов диверсия. Прямо под носом врага ему была подброшена гремучая бомба – инсанураны[1]! Ведьмы и алхимики потрудились на славу, создав шокирующе достоверные копии известных аристократов княжества. За все время нахождения посольства Авалле в Флуменхари никто не заподозрил подлога, и когда настал час, темные атаковали.

Город пал за два дня. Защитники пытались организовать сопротивление, но внезапный упреждающий удар по командованию оказался неотвратим. Барон Больджо не слыл жестоким человеком, но, как и все мы, следовал четко выверенному плану, и не собирался заниматься импровизацией. Город был отдан войску на разграбление в течение суток. К вечеру второго дня над Флуменхари вспыхнуло зарево пожаров. Население принялось спешно покидать свои дома и бежать на юг, унося с собой лишь то, что способны были тащить на себе.

Хуже всего пришлось гарнизону, ведь раненых никто не вывозил, и их попросту бросили умирать. Организовать нормальную эвакуацию оказалось решительно некому, и начался сущий хаос, в котором погибло солов чуть ли не больше, чем за время осады и штурма. Как бы то ни было, опьяненная победой армия Авалле и шагу не двинулась за беглецами. Кто-то мог бы сказать, что Больджо Малеску поступил, как благородный рыцарь, не став преследовать мирных жителей, но это тоже было частью плана. Став за годы жизни прожженным циником, он знал, что беженцы еще сослужат медвежью услугу своим соседям, разнося на устах истории о несокрушимом войске ведьм и магов, которые сметают стены и обращают в пепел города.

Имелась в этом шаге и экономическая подоплека. Солмнис будет вынужден затрачивать огромные ресурсы на помощь сотням бедствующих сограждан, которые вместе со страхом, принесут в отдаленные уголки своей родины моровые эпидемии. В то же время, когда победа Авалле станет неоспоримой, княжество поставит солнечных жрецов на колени, но не как кровожадные, а справедливые завоеватели. Удерживать захваченный город попросту никто не собирался, он был обречен на полное уничтожение.

В то же самое время, когда горел Флуменхари, еще два удара обрушились на Солмнис. Арипалум был осажден четвертым имперским легионом Арскейя под командованием Малинге Круито. Старый барон не только хорошо знал семью великого князя Филина Верутринце[2], он лично принимал участие в высадке десанта на мысе Черной лисицы десять лет тому назад. Стая давно посматривала на лакомый кусок у самого подбрюшья империи и попробовала его на зуб. Солмнис предал соседей, пропустив через свои земли сайера с войском, чем нанес тяжелейшую рану мятежному княжеству. Авалле выстояло и жаждало реванша, готовое платить по счетам.

Малинге взял Арипалум в кольцо и принялся с математической точностью уничтожать крепостные башни у главных ворот. Долгое время защитники не могли взять в толк, откуда прилетают тяжелые ядра, раскалывающие в пыль считавшиеся неприступными стены вековой твердыни. Армия империи стояла на значительном удалении и настолько разреженно, что трудно было определить точную численность. Обреченные на погибель солнечные жрецы безуспешно бились в попытках установить места, откуда выстреливают неведомые сокрушительные ядра, наносящие такой неимоверный ущерб, но низкие тяжелые грозовые тучи скрывали траекторию снарядов. Противоестественная природа так некстати возникшей облачности становилась очевидной, но решение проблемы так и оставалось не найдено.

– Солнце оставило нас, – шептали на улицах.

Это было равносильно поражению. К исходу третьего дня осады под тяжелыми ударами рунианских мортир, сокрытых от врага завесой магических туч, пали главные ворота, подняв огромное облако пыли. Гарнизон Арипалума хлынул в пролом, чтобы остановить нападавших. Когда пыль рассеялась, оказалось, что барон Малинге по-прежнему не спешит начать штурм. Канонада орудий вновь заговорила, продолжая крушить городские стены.

Защитой главных ворот командовал солнечный жрец магистр Люкфоро Неспящий. Обезумевший от ярости и бессилия, он повел за собой две роты городской стражи, тем самым пытаясь завязать драку. Уверенные в своем командире солы устремились к позициям империи, когда по ним отрыли огонь из пистолей. Для прицельной стрельбы было далековато, но тщательно целиться и не требовалось. Обученные воевать лишь против луков и стрел, солы делали ставку на плотный строй и легкое бронирование. Жрецы, идущие среди них, были готовы блокировать любую магическую атаку со стороны волшебников Академии Тайн, но появление на поле боя оружия рунианцев застало их врасплох.