Пару раз, за время пути через Долину томагавков, происходило необъяснимое явление. Илорем чувствовал, что попадает в воздушные потоки, которые, то тут, то там, пересекали направление его движения. Создавалось впечатление, будто какой-то крупный летающий хищник пикирует на него, в последний момент, проносясь мимо, не атаковав. Иногда колдуну даже казалось, что он слышит в отдалении клекот, не свойственный ни одной из известных ему птиц, но загадочные творения так и не являлись на глаза, оставаясь незаметными под прикрытием ночи.

– Мне бы по-больше времени! – сетовал Илорем, выбирая дорогу и обдумывая, в каком месте удобней всего будет проникнуть на территорию Авалле.

Он уже несколько раз замечал в отдалении сторожевые башни, и каждый раз уходил назад, поднимаясь, как можно выше. Являться на глаза пограничникам, готовым к внезапному удару врага, совсем не хотелось. Никогда не знаешь, чем может обернуться такая встреча, учитывая введенное военное положение. Колдуна запросто могли прирезать на месте, даже не удосужившись допросить.

Прорываться на удачу, Илорем тоже не собирался, поскольку, будучи опытным некромантом, привык полагаться на академический расчет сил, исключая даже малейшую долю случайности из своей жизни. Однако, несмотря на осторожность, фоекусто принял весьма дерзкое решение: перейти границу с Авалле со стороны Арскейя, форсировав Монар. План граничил с безумием, но это как ни странно, могло сработать. Колдун отчетливо понимал, что если удастся пересечь мертвый лес, то он окажется в таком регионе империи, где живут самые суровые и нелюдимые. Здесь никто не будет задавать лишних вопросов, и всматриваться под черный капюшон одинокого путника, который по своей воле путешествует по свету.

Гнилолесье, царство Пепельных елей. Илорем никогда не видел своими глазами даже границы исторической родины собственного народа. С момента исхода тальгедов из-под крон, ныне лежащих в вечной тени, прошли сотни лет. Из поколения в поколение, передавались жуткие сказки о событиях тех дней, когда последний царь Монара принял решение бежать, понимая, что не сумеет защитить своих подданных. Тогда многие опасались тьму, поселившуюся в царстве Пепельных елей. Были и те, кто ждал ее распространения дальше, как чумы, накрывающей город за городом и деревню за деревней, пугающим маршем простирая длань на всю империю, предавшую союзника.

Но зло, которое поселилось в Гнилолесье так и не двинулось дальше. Согласно одной легенде, где-то в черной чаще Монара скрывались последние, искаженные и обезображенные наследники царства, что не отринули свою родину. Именно они не дают распространяться тьме дальше, отгородившись от мира живых.

Какими бы жуткими эпитетами не описывали то, что осталось от дома тальгедов, Илорем душой понимал: как только появилась малейшая возможность приблизиться к Монару и войти под его ветви, решение было принято моментально. Всю свою жизнь, он ждал этого шанса, и сейчас не собирался спасовать. Конечно, некромант понимал, что ему не стоит забывать, от чего именно предки бежали без оглядки, беря с собой только самое необходимое. Но прошло столько лет… Вдруг ситуация изменилась, как знать?

Когда перед глазами Илорема впервые появились очертания темных шпилей, столетних елей Монара, сердце колдуна застучало от волнения, охватившего тальгеда. Изгой и отступник в душе, каким-то шестым чувством он тянулся сюда, неосознанно, двигаясь, словно во сне. Опустившись на землю, он долго, как будто в нерешительности, стоял, глядя на пожираемые мхом и плесенью стволы деревьев, гниющих заживо. Даже, несмотря на унылую картину запустения, что предстала его глазам, фоекусто чувствовал энергию и силу леса. А еще зов, что тяготил его народ века спустя. Монар не спал и продолжал жить, своей странной, особенной судьбой, зная, что однажды, его дети вернутся под тени пепельных елей.

Уняв трепет, что так некстати разыгрался, взволновав и смутив колдуна, Илорем достал из поясных ножен кинжал и принялся разбирать мормилая. Тварь сделала свою работу, и теперь необходимо было ее уничтожить. Опытный некромант никогда не оставляет за спиной поднятую искрой материю, даже если она служила ему лично. Когда ты работаешь с миром мертвых, или призываешь с изнанки слуг для своих целей, нужно быть не только смелым, но и аккуратным. Разлитая или высвобожденная на свободу сила не пропадает бесследно, так что, предвидеть, кого может привлечь твое порождение, гуляющее без привязи, попросту невозможно. Покончив с мормилаем, Илорем выбросил его останки в бурное течение реки, после чего придирчиво изучил свою одежду, будто готовясь к торжественному приему.

Еще раз оглядев изъеденные плесенью стволы елей, колдун решительно зашагал под сенью ветвей Монара, с уверенностью, какая может быть присуща только хозяину. Оказавшись во власти Гнилолесья, фоекусто, без сомнения, нервничал, ловя каждый звук в окружающем его полумраке. Идти было довольно непросто, поскольку каких бы то ни было дорог, здесь не осталось очень давно. Время от времени, Илорем натыкался на протоптанные сквозь иссохшие кустарники тропы, на которых угадывались следы подкованных коней. Колдун старался избегать подобных участков, рассудив, что друзей в этом лесу он, скорее всего, встретит.

И все-таки Монар чего-то ожидал. За всей ветхостью и упадком, скрывался ощутимый источник угрозы, которая все еще царила здесь. Создавалось впечатление, будто сам лес внимательно следил за появившимся на его территории странным существом, которое он когда-то уже видел, но, словно, не мог узнать.

Илорема так и подмывало пустить в ход силу, чтобы представиться, тем самым прокричав:

– Смотри, я такой же, как ты! Я твой сын, о, великий Монар!

Но опыт и инстинкты подсказывали, что нужно молчать и до поры не проявляться. Фоекусто шел два дня без отдыха и сна, ведомый чутьем некроманта, пуская всю волю характера на то, чтобы не устроить себе привал. Лес не был ему домом, как далеким предкам, и в каждом дуновении ветерка чувствовалась опасность и предостережение. Едва оказавшись под ветвями Монара, Илорем принял решение, во что бы то ни стало добраться Камрегси, столицы царства Пепельных елей. Колдун не мог знать, как она выглядела, где находилась, и даже не представлял, сохранилось ли от города хоть что-то за годы упадка и смерти всего живого в радиусе многих миль.

И все же, сердцем он стремился туда, где некогда взошла звезда славы его народа. Камрегси была символом власти тальгедов над потаенными знаниями в области колдовства, их стремлений, надежды и достижений. Во время войны с утаремо, когда враги обложили столицу со всех сторон, она гордо сияла наперекор судьбе, и была сметена, лишь, когда вся мощь смошадор обрушилась на Монар.

Внезапно слуха Илорема коснулась едва различимая мелодия, уносимая ветром. Он остановился, вслушиваясь и всматриваясь, но вокруг были лишь черные провалы между деверьями, от которых тянулись болотные испарения. Пройдя еще несколько шагов, колдун замер. Мелодия вновь зазвучала в его ушах, призывно увлекая за собой куда-то вдаль. Фоекусто двинулся вперед, время от времени заглядывая в астрал, но вокруг все было спокойно, никто не собирался атаковать тальгеда. Музыка звучала все громче и громче. Вскоре взору колдуна предстали окна с резными ставнями, из-за которых тянулась печальная мелодия.

Происходящее казалось невообразимым, но Илорем своими глазами смотрел старинный дом, стены которого были сокрыты под мхом. Внутри горел свет, были слышны разговоры и чей-то смех. Изучив находящиеся вокруг руины, колдун пришел к выводу, что все же нашел то, ради чего так долго себя изнурял. Камрегси смотрела на него безликими остовами строений, которые вросли в самое сердце таинственного леса. Мелодия лютни оборвалась, и в воцарившейся тишине прозвучал насмешливый голос:

– Так и будете стоять снаружи, любезный? Явите нам свое лицо, не томите, пока наши друзья не пустили вам стрелу в затылок.

– Предложение от которого трудно отказаться, – бросил в ответ фоекусто, осторожно вынимая кинжал, держа его обратным хватом, так чтобы лезвия не было видно.