Элья беспечно махнула рукой:

— Да я, на самом деле, вовсе не собиралась его убивать!

Но ещё до того, как фраза была произнесена полностью, Элья ощутила ужас. «Останови свой язык!» — словно закричало что-то в её голове, и девушку бросило в холодный пот. Эйфории как не бывало — её сменил страх и слабая тошнота, какая бывает на следующий день после бурного праздника, если не отказывать себе в горячительных напитках. Шрамы на спине жгло огнём — а она только сейчас обратила на это внимание…

— В самом деле? — спросила Макора. — Зачем же ты пришла сюда, Элья?

Элья готова была удариться в панику. Но инстинкт самосохранения — впрочем, конечно, не он, а клятва, будь она трижды благословенна — заставил её голос звучать так же беспечно, как и прежде, а улыбку — оставаться на губах.

— Чтобы его убить, — сказала она. — Ну, просто сейчас-то я понимаю, что никогда бы этого не сделала. Я так ненавидела его… хотя в душе, конечно, по-прежнему любила. Он — моя слабость.

— Вот как! — Макора рассмеялась. — Так это же прекрасно, дорогая Элья! Ты всё-таки умеешь прощать… конечно, когда мы придём, не кидайся ему на шею сразу. Пускай помучается! Но в целом… я думаю, всё у вас будет хорошо. У нас у всех.

— Вы правда так думаете? — изобразив оживление, Элья повернулась к колдунье.

— Ну конечно! Скажу тебе честно, твоё появление на том мосту показалось мне несколько подозрительным. Но я провела небольшую проверку — надеюсь, ты простишь мне эту предосторожность — и поняла, что могу тебе доверять. Мне очень хотелось бы, чтобы у меня был кто-то, с кем можно было бы поговорить, посоветоваться…

— Ну, я полагаю, что ваш опыт…

— Мой возраст, ты хочешь сказать? — Макора снова рассмеялась. — Брось, мы с тобой из одного теста, а это гораздо сильнее предрассудков. Мы одного поля ягоды, мы из Клана Альбатроса, в конце концов! Так что, перво-наперво, займёмся твоей личной жизнью. А когда у вас с Грапаром всё наладится, вы, возможно, поможете мне… должна признаться, у меня далеко идущее планы!

— Очень любопытно, — сказала Элья.

Она по-прежнему радостно улыбалась, но с большим трудом — тошнота всё никак не желала проходить.

Коричневато-красный Сакта-Кей стоял на небольшом скалистом утёсе, нависая над долиной, испещрённой бурыми пятнами бельзутских крыш. У подножья утёса раскинулось озеро, в которое низвергался небольшой, но довольно шумный водопад — каменная стена, окружавшая особняк, как раз в этом месте прерывалась причудливой, довольно изящной для такого приземистого ансамбля, аркой. Макора сказала Элье, что небольшая речушка Сакта проходит по цепи таких же утёсов, изредка ныряя в какую-нибудь пещеру, и заканчивает свой путь здесь, в этом озере. Так как своей самой обрывистой, неприступной частью, Сакта-Кей обращён к иланской границе, то глядя на эту речку, в Бельзуте любят шутить, что в случае войны огромный особняк способен укрыть в себе весь город; благодаря толстенной стене и башенкам, чьи окошки легко превращаются в бойницы, здесь можно долго держать оборону, а запасы пресной воды всегда будут под рукой.

Пришлось снова идти в гору — хорошо, что недолго, и по пологому спуску. Стражи у ворот знали Макору и пропустили её без вопросов вместе со спутницей. Элья с каким-то странным чувством оглядела их коричневатую домотканую форму — ей мгновенно вспомнились ослепительно-белые кители и синие перчатки гвардейцев Эреста.

А вот и стена. Широкая, после ворот приходится идти по небольшому туннелю. Внутри, возможно, томятся люди — те, кого здесь называют государственными преступниками. Однако, несмотря на ширину стены, камеры наверняка очень маленькие, и заключённые сидят в них, как звери в клетках. И, должно быть, есть узенький коридор, по которому носят еду… если носят.

Но Элья не будет об этом думать сейчас. К тому же камеры в данный момент вообще могут пустовать.

Тропинку ко входу в особняк окаймляла живая изгородь высотой до колена, а за нею по обе стороны виднелись маленькие круглые клумбы с изумительно красивыми и изумительно не подходящими для такого оформления бело-фиолетовыми цветами, меж высоких стеблей которых то тут то там мелькала сныть и листья одуванчиков. При взгляде на эти клумбы Элье с тоской вспомнились кадки с растениями в доме Герека, и она поняла, что соскучилась по мрачному, но почти ставшему ей родным дому.

Приземистость особняка была обманчивой — стоило подойти к нему поближе, как он вырос высокой неприступной скалою, плоть от плоти этой каменистой земли. Твердыня, оплот молодого государства, которое поднимется вопреки всему и установит новый порядок. Это ведь может случиться. Это реально, слишком реально…

«У нас ничего не получится. У него ничего не получится…»

Двери захлопнулись за спиной Эльи с грохотом, который более соответствовал бы дверям тюремной камеры.

Вокруг был холл, просторный и светлый; худощавый мужчина во фраке приветствовал Макору глубоким поклоном, с почтением принял у Эльи её плащ.

Какой большой дом…

— Подготовьте комнату на третьем этаже, которая с белыми гардинами, — велела Макора. — Да поживей! Наши вещи пока отнесите ко мне.

Слуги бросились исполнять её поручения, а Макора провела Элью по первому этажу.

— Здесь, за закрытыми дверьми, наш Большой Зал, сейчас там идёт подготовка к балу… Здесь малая столовая, мы ей не пользуемся — ужинаем обычно на втором этаже — вон там, дальше, как раз маленькая лесенка, она куда удобнее, чем парадная. Обед, кстати, скоро подадут — ты ведь наверняка проголодалась?.. Там же, на втором этаже, библиотека. Как только принц Панго освободился, он тут же отдал распоряжение закупить несколько сотен книг и даже нанял букиниста, так что коллекция потрясающая. Ты любишь читать, Элья?

— Любила. Когда-то…

— Ты как-то погрустнела, — улыбнулась Макора. — Ничего. Конечно, ощущение, которое подарила тебе беседка Халитху, не могло продлиться долго. Но ты вспоминай его почаще. Вспоминай, кто ты есть.

«Я всегда помню, кто я есть, — угрюмо подумала Элья. — И, что самое главное, я теперь никогда не забуду, кто есть ты».

— А вот наша любимая гостиная, — торжественно объявила Макора, не глядя миновав лакеев и войдя через распахнутые двери в небольшую комнату, оформленную в зелёной гамме. — Здесь мы чаще всего бываем… Приветствую всех, простите за долгую задержку!

Элья остановилась в двух шагах позади Макоры и с замиранием сердца смотрела, как поднимается со своего кресла Лэрге, как испытующе глядя на неё привстаёт Мароль с неизменной трубкой в руках, как поджимает губы хмурая Жерра.

— Значит, это правда, — сказал Мароль. — Что ж, Элья… рад тебя видеть. Хотя и очень удивлён. Расскажешь потом эту занимательную историю, как тебе удалось вырваться из белоборского болота?

Улыбка его была кривой, неприятной.

— Конечно, не расскажу, — отозвалась девушка. — Я не подряжалась утолять ваше любопытство.

— Элья, — укоризненно произнесла Макора, — стоит ли так грубо?.. Друзья мои, все истории потом. Мы будем готовиться к балу. Элья, ты должна блистать! Я одолжу тебе свою портниху. И украшения присмотрим… Где, кстати, наш друг Грапар?

Мароль улыбнулся ещё неприятнее:

— Думаю, он тоже в какой-то мере занимается подготовкой к балу, госпожа Макора.

— Прекрасно! Элья, пойдём же сядем. Кажется, мы многое пропустили?

Они уселись в белые кресла, под цвет изящному роялю и тонким пилястрам на светло-зелёных стенах, — и потекла светская беседа. Элья сидела с отрешённым видом, но при этом не переставала прислушиваться. То, что она услышала, очень ей не понравилось — оказывается, у «государя Панго» были свои министры, свои советники, своя армия, большая часть которой ждала в Илане приказа действовать. О последнем докладывал Мароль.

— Значит, всё-таки иланцы? — переспросил Лэрге, для которого эта информация, очевидно, была новостью. Или он делал вид, что была. — Но я всё-таки надеялся, что внутренние дела мы будем решать внутренними силами. Иланцы всё же недружественная нация, и мне кажется, в их отношении нужно быть осторожней…