— Не тебе решать, что я буду делать! Ты хочешь, чтобы я украла зеркало, так?

— Ты уже его украла. Я хочу, чтобы ты вернула его в Аасту.

— Я ничего не крала. Я просто открыла дверь.

— Это почти то же самое.

У Эльи не было ни настроения, ни сил для словесных перепалок.

— Что ты хочешь? — спросила она.

— Я только что сказал.

— Я имею в виду, что ты хочешь в обмен на то, чтобы снять с меня это проклятие? Денег у меня сейчас нет, но я могу достать.

«Займу у Гарле-каи, сколько получится, у деревенских тоже, буду отрабатывать потихоньку», — подумала Элья.

Герек усмехнулся:

— Как всё просто у тебя решается… Я не стану избавлять тебя от клятвы, даже если ты мне бочку золота притащишь. Лазеек у тебя нет — придётся делать то, что ты должна делать.

— А вот я не буду! — крикнула Элья. — Слышишь, ты! Я туда не пойду, я не стану подчиняться твоей магии! Я смогу!

— Не сможешь. Ты, видимо, пока сама не понимаешь, что говоришь… но сила чар растёт, вскоре у тебя вообще не останется выбора.

— Ничего, я справлюсь! А не справлюсь, так убью себя! Но твоим приказам не подчинюсь, ясно?

— Ты не сможешь себя убить, — спокойно отвечал Герек. — Ты не сможешь сделать ни шага в сторону от пути, который ведёт тебя к исполнению твоей клятвы. Любая попытка, даже мысль о попытке, не принесёт тебе ничего, кроме страданий. Так что единственное, что ты можешь — это идти в Сакта-Кей и втираться в доверие к Макоре и к твоему бывшему дружку, который всё это организовал. У тебя, повторюсь, просто нет выбора.

Элья потрясённо покачала головой.

— Ты чудовище, — сказала она тихо.

Герек хмыкнул:

— И это ты говоришь?.. Как жаль, что я не могу поведать тебе правду о масштабах учинённой тобой катастрофы. Иначе бы ты поняла, что из нас двоих самое большое чудовище — это ты. Из-за тебя уже погибли люди — и скоро погибнет ещё больше.

— Да что ты несёшь?!

— А при всём при этом, — продолжал Герек, — ты ещё говоришь, что не знаешь, кто такая Макора. То есть, тебе даже неинтересно было, какие последствия повлечёт за собой твой поступок.

— Но я действительно не знаю, кто это!

— Макора — волшебница. Она была заключена в зеркало, которое, благодаря тебе, выкрали из дворца люди Грапара.

— Он сказал, что там его невеста!

— Да?.. Хм… Боюсь, она немножко старовата для его невесты. Лет эдак на тридцать пять. Впрочем, его предосторожность можно понять — о Макоре слышали многие… Вот и ты познакомишься.

— Я же тебе говорю, я не собираюсь идти в Сакта-Кей!

— Ну-ну, — желчно отозвался Герек.

Он развернулся и зашагал прочь.

— Вот увидишь, никуда я не пойду! — крикнула ему вслед Элья. — Сам разбирайся!

Но чем дальше уходил Герек, тем меньше уверенности у неё было в собственных словах. Сильнее стала болеть нога, острее начала восприниматься собственная слабость и то, что вместо ужина у неё сегодня была пара сухариков и несколько глотков пива.

Элья схватила палку и насколько могла быстро поковыляла вперёд по улице. Мага догнать нечего было и думать, но и в городе оставаться не следовало. А чтобы не свихнуться окончательно, идти нужно было именно в этом направлении, в сторону Кабрийского округа и ни в коем случае не назад.

Хотя бы пока.

Костёр получился довольно высоким — почти в половину роста Эльи. Для этого ей пришлось сооружать некоторую конструкцию из хвороста, не один час на это потратила. Не потому что ей так уж нужен был большой костёр — просто пока складываешь «домик» из веточек, проще не думать про Кабрийский округ.

Полянку, которую она облюбовала ещё утром, окружали деревья и кусты. В нескольких шагах от костра раскинулась гладь большого озера, сейчас наливавшаяся ультрамарином.

Элье предстояло провести в лесу уже вторую ночь. Сколько таких ночей ещё будет, она не знала и не могла задумываться об этом. Сколько-то она протянет. Пока лето, пока есть уютный плащ и тёплые чулки, и кресало в кармане платья, она будет жить. И держаться, сколько сможет.

Я принесу зеркало, в которое была заключена Макора…

Элья стиснула зубы и медленно положила старую сосновую шишку наискосок к другой, уже лежавшей перед ней на земле.

— Мудрый и справедливый Стафир… — прошептала она.

Ещё одна шишка.

— Прекрасная Сельтенна…

Элья так сосредоточилась на шишках и на движениях собственных рук, в свете костра ставших оранжевыми, что даже не вздрогнула, когда кто-то вдруг сказал:

— А, это ты…

Хотя, конечно, услышала.

— Позволь подойти к твоему костру.

Это прозвучало как ритуальная фраза. Причём смутно знакомая.

— Подходи, — отозвалась Элья.

Она повернула голову только тогда, когда шишка, обозначавшая Чёрного Странника, легла на положенное место.

Маг уже приблизился, и теперь стоял рядом с костром, длинный и чёрный, и испытующе смотрел на девушку, словно ожидая от неё чего-то — или изучая: так смотрят на какое-нибудь редкое существо, возможно, небезопасное, но неизвестное науке и потому любопытное. Вся его фигура, от носков сапог цвета ивовой коры до встрёпанной макушки выражала настороженность.

— Зачем ты пришёл?

Герек пожал плечами:

— Увидел костёр. Не боишься в лесу одна?

— Чего мне бояться?

— Ну… волков, например. Или контрабандистов. Через озеро иногда перевовозят различные товары.

— Нет, не боюсь. Пусть делают, что хотят. И волки, и контрабандисты.

Герек вздохнул и сел на землю. Не расслабленно, вытянув ноги, а подобравшись, словно был готов в любой момент вскочить и то ли бежать куда-то, то ли отразить нападение. Руки сцепил в замок.

— Ты что-нибудь ела? — буркнул он.

— Что?

— Ела, спрашиваю?

— Боишься, что я помру с голоду и не исполню клятву?

— Ты не помрёшь с голоду. Чары вынудят тебя достать еду любым способом, если без неё ты не сможешь двигаться дальше.

— Но, как видишь, я успешно сопротивляюсь чарам. Я сижу здесь уже второй день и просижу ещё дольше.

Герек ничего на это не сказал.

Элья смотрела на разложенные перед нею шишки и слушала треск веток в огне. Она не стала рассказывать, какими неожиданно вкусными оказались корешки лопуха: если подержать их над костром на прутике, просто пальчики оближешь. Она не стала говорить о том, что здесь навалом той травы, за которой когда-то отправляла её Гарле-каи, и которая потом шла на всякие отвары — то есть, травы вполне съедобной.

Если он вдруг решил проявить заботу (неужто совесть заела?), пусть принесёт кусок мяса, а не задаёт идиотские вопросы.

— На тебе плащ моего наставника, Карсага, — сказал вдруг Герек.

Элья молча сняла плащ и протянула ему.

— Ты чего? — не сразу сообразил он. — Да я вообще не то имел в виду, не надо так реагировать…

— А как мне на тебя реагировать?! — окрысилась Элья.

Герек снова промолчал.

Она свернула плащ и положила себе на скрещенные ноги. Здесь, у костра, Элья сидела без сапог, чтобы дать отдых многострадальной ступне, которая всё ещё немножко ныла, хотя, конечно, не так, как накануне.

— Вообще-то я могу помочь, — сказал вдруг Герек.

Элья подавила порыв брякнуть, что ей ничего от него не нужно, и пусть катится колбаской. Она понимала, что вариантов насчёт того, что ей делать дальше, не так уж и много, а значит, неожиданная расположенность к ней её мучителя может оказаться полезной.

— Да что ты? — со смешком спросила Элья. — Неужели от клятвы меня освободишь?

— Нет, но я могу перевезти тебя через озеро. Ты будешь ближе к Сакта-Кей. Я, кстати, там теперь живу неподалёку…

— Я же сказала, что не собираюсь в Сакта-Кей.

— Ты всё равно туда поедешь, — отрезал Герек. — И лучше будет, если некоторую часть пути ты преодолеешь вместе со мной.

Элья нахмурилась. В его словах был резон, но вновь обретённая гордость не позволяла согласиться сразу.