По белоборской земле, размокшей под гнётом талой воды, шёл человек. На нём был добротный тёмный плащ с капюшоном, сейчас надвинутым на самые брови, и сапоги цвета ивовой коры — именно такой оттенок приобретала кожа белой лесной коровы после специальной обработки, принятой во владениях Лесного Клана.

В лесу, ещё безлиственном, но уже настроившимся на весенний лад, пели птицы. Маленькие облака, точно клочки разорванной солнечными лучами зимы, зависли в ослепительной лазури над макушками высоких тополей. На первый взгляд, вроде бы совсем обычный лес, оживающий после долгой спячки. Не всякое ухо различит здесь бурление злых сил, пробуждающихся лишь на порогах времени и пространства, но существующих всегда, испокон веков. Путника же слышать подобные вещи научили. А уж сколько раз он ходил здесь в числе отряда Наблюдающих, и в дневное время, и по ночам! Теперь всё это закончилось. Он отдал свой долг.

Только вот подобные навыки и захочешь, не забудешь, особенно, когда ещё свежи в памяти звуки, с которыми разрывалась ткань мироздания, и следующие за ними стычки с распоясавшейся нежитью, нередко заканчивающиеся ранениями или даже смертями товарищей.

Мужчина остановился, будто услышав в лесной чаще выстрел. Но то, что он услышал на самом деле, встревожило его куда больше, чем могло бы встревожить появление в этих местах охотника. За те десять месяцев, что он прожил здесь, ничего подобного ему испытывать не доводилось. Всё внутри дрожало мелкой дрожью, удары сердца стали чаще, и что-то словно бы скручивалось между рёбрами, как от страха. Это означало, что случился грандиозный магический взрыв — случился где-то далеко, но отозвался эхом по всей земле, в том числе здесь, в Белоборе.

Он уже не был воином её величества Харру-але, поэтому не обязан был реагировать. Однако с любопытством бороться не смог.

Это происходило совсем рядом. Всего пять минут быстрого бесшумного бега — и мужчина был уже на месте, там, где с чавканьем и фырканьем разверзалась земля. Большая дыра, немыслимых размеров кротовина в болотистой почве, извергающая ил и грязь, смотрелась бы отвратительно, если бы не белое сияние, плохо видимое в солнечный день, но всё же заметное. Это была очень мощная магия — не магия белоборских болот, а нечто иное, чужое до противоестественности, страшное…

Вместе с обычным содержимым трясины эта жуткая сила вдруг вытащила на поверхность… человека.

Изумлённый путник, наблюдавший за происходящим с безопасного расстояния, дождался, когда кротовина перестанет плеваться всякой гадостью, и поспешил к фигурке, вышвырнутой на свежеобразовавшуюся гору мокрой земли.

Или это всё-таки не человек?

Когда он подошёл, свечения уже не было. В грязи извивалось тело женщины… да, всё-таки женщины. Её кожу и тряпки, которые некогда были одеждой, а теперь потеряли и цвет, и форму, покрывала зеленоватая слизь. Волосы тоже были измазаны этой слизью, но по внешнему виду прядей можно было догадаться, что когда-то они были светлыми — или седыми.

Мужчина заинтересованно наблюдал, как неведомое существо корчится и скулит у его ног. Он предполагал, что это, скорее всего, кто-то из прислуги Болотного Короля, но опасности не чувствовал. Зато чувствовал, что этот «дар болот» имеет какое-то отношение к неизвестному магическому действу, прямо сейчас меняющему мир — почти неуловимо, но непоправимо…

Существо извивалось всё яростнее. Худое тело изогнулось, словно кто-то подцепил его крюком за живот, тонкие руки и ноги судорожно вытянулись. Скулёж перерос в пронзительный крик, который вдруг оборвался, сменившись тяжёлым прерывистым дыханием. Глаза, до того крепко зажмуренные, открылись, и стало видно, что их белки окрашены багряным.

Но она видела. И даже сейчас, когда её тело, сведённое болезненными судорогами, неистово боролось против овладевающей им чужой воли, когда отвыкшие от солнечного света глаза начали слезиться, а веки мелко задрожали — она узнала того, кто стоял рядом.

— Гор…

Он тоже её узнал. Сел на корточки, заинтересованно склонил голову набок.

— Гор… Помоги…

Продолжить она не смогла — тело снова выгнулось дугой, а охваченное очередным спазмом горло выдало что-то надрывное и невразумительное.

— Вообще-то меня зовут Герек. Ты должна была обо мне слышать. Ты ведь слышала, да? Нет, я не про столичные сплетни. Я о том, как мой отец расследовал дело о зеркале, которое ты украла. И о том, как колдунья, заключённая в это зеркало, убила моего брата.

Он глубоко вдохнул и медленно выдохнул. В Лесном Клане его научили, что ненависть должна превращаться только в поступок, и ни во что иное. В идеале — в благородный поступок, но Гереку до идеала было далеко. Единственное, что он понимал и признавал — это то, что существо, корчившееся у его ног, не заслужило смерти.

— Я… Не…

— Что? Не хотела? Не знала?

Ответа не было. Только хрипы, похожие на предсмертные. Она даже кричать не могла, словно лишившись голоса.

Времени оставалось не так много.

— То, что с тобой происходит, называется заклятием крови. Какой-то маг пытается превратить во что-то людей из Клана Альбатроса. Не знаю во что. Я не могу спасти их всех, я не обладаю такими силами. Но я могу спасти тебя. Тем более ты сейчас находишься на первой стадии трансформации, а значит, процесс ещё обратим.

Она рывком повернула к нему голову, глянула красными слезящимися глазами, выдохнула:

— Пожалуйста…

— Хотя в нашем случае это сложно назвать спасением, — добавил Герек не без яда в голосе. — Я не буду делать этого просто так.

Она прикрыла глаза, кивнула.

Всё, что угодно, конечно. Лишь бы эти муки прекратились.

— Ты пообещаешь мне кое-что…

Снова кивок.

— И должна будешь выполнить то, что пообещаешь. Иного выбора у тебя не будет.

— Да…

— Если веришь в богов, то лучше помолись им, когда сможешь, чтобы послали терпения и сил. Потому что задание… — Герек ухмыльнулся, — задание, честно говоря, не из простых.

И добавил про себя с удивившим его самого злорадством: «А сдохнешь — значит, сдохнешь».

— Но сначала, так и быть…

Он достал складной карманный нож и не без труда разжал скрюченные пальцы девушки. Полоснул лезвием по узкой холодной ладони. Боли она явно не почувствовала — вернее, не отличила её от прочих малоприятных ощущений, которые испытывала в этот момент.

Герек переплёл их пальцы и закрыл глаза.

Учитель Карсаг говорил: «Главное — не бояться пробить проход не в тот мир. Потому что иначе мир действительно будет не тем, пустым и пресным, абсолютно бесполезным в нашем деле. Твоя уверенность — это залог того, что всё выйдет, как должно».

У Герека с этим всегда были проблемы, приходилось тратить определённое время на то, чтобы сосредоточиться. Но сейчас всё получилось сразу и без особых усилий с его стороны. Должно быть, оттого, что он не особенно переживал за результат. Магическая энергия послушно потекла из разлома в его напряжённую ладонь, смешиваясь с кровью девушки. Дальше дело пошло сложнее: две колдовские силы, столкнувшиеся в одном теле, вопли, от которых хотелось зажать уши, её инстинктивные попытки выдернуть руку…

Учитель Карсаг говорил: «Язык, понятный природе всех миров от самого их начала, заложен в каждого, кто рождён магом. Его вовсе необязательно учить. Доверяй себе — и слова придут сами. Доверяй себе — и ты изменишь устройство Вселенной. Возможно, не только своей. Приказывай мирозданию — и не позволяй ничему заглушить голос, которым Великая Сила будет говорить через тебя. Необязательно вслух, ибо мысли мага для тонкой ткани мироздания звучат громче голоса…»

Герек нахмурился. Нет, он не позволит. У него свои планы на этот болотный плевок, и он не отступит от них. Он приказывает. Он слушает. Он говорит…

Всё закончилось как-то вдруг. Следы неведомой воли исчезли. Крики девушки смолкли, рука в ладони Герека ослабла. Он мысленно дочитал заклинание и перевёл дух. Потом позвал осторожно: