В операционной всё было готово, стоял запах спирта, химикатов и крови. Хирурги облачились в халаты, надели перчатки и маски, все их движения были синхронные и точные. Каждая мелочь находилась на своём месте, время точно было рассчитано, ничто не должно было помешать чуду, которое, как истово верил Иван Дмитриевич, должно непременно случиться. Но как приживётся волчье сердце в теле совсем маленького мальчика? Забьётся ли оно, заживёт ли рана, да и как вообще малыш станет жить дальше… Однако хирургам, уже полностью приготовившимся к операции, некогда было размышлять на отвлечённые темы, им предстояло совершить доселе невиданное – пересадить человеку сердце зверя. Что ж, бог им в помощь!
Надрезы сделаны, сердца волка ритмично бьётся, а мальчику до смерти остаются считаные часы.
Глаза Ивана Дмитриевича и Валерия Павловича встретились, повисла пауза. Два человека, раз и навсегда решившие изменить мир, посмотрели друг на друга… Секунда… другая… и вот уже сильное сердце волка заменило больное сердца ребёнка. Теперь хирурги склонили головы над малышом, чётко двигались их пальцы… скальпель… зажим… тампон… время…
Тело волка на хирургическом столе вытянулось, жутко чернела дыра на месте, где совсем недавно билось волчье сердце, которое любило, жило своей животной жизнью. Что же сделал волк, чтобы вот так расстаться со своим сердцем? Его семью убил человек, его самого убил человек, но его сердце осталось жить в другом – маленьком человечке, который, возможно, выживет, и тогда история продолжится.
Операция наконец завершилась. Хирурги устало опустились на стулья, лбы их вспотели, халаты были забрызганы кровью. Они с надеждой и мольбой смотрели на ребёнка.
Секунды пролетали, складываясь в минуты, кровь медленно текла по венам мальчика, подступала к волчьему сердцу… Вот ток ее остановился, она словно изучала что-то новое и неизвестное. Эти секунды казались хирургам вечностью, но таков уж наш организм – не всегда он готов принять чужое. Кровь все никак не поступала в новое сердце, ребёнок умирал, а вместе с ним гибли и надежда на чудо, вера в саму возможность пересадки. Время было беспощадным убийцей.
Вдруг сильный толчок, и струя крови брызнула по сосудам и свободно уже потекла в сердце. Ах, как хорошо, как приятно крови бежать беспрепятственно по венам!
У ребёнка появился пульс, давление медленно, но верно восстанавливалось, он выжил, он будет жить! Вот это победа! Вот это успех!
Валерий Павлович крепко обнял друга, а Иван Дмитриевич, молча вышел из операционной и уже там, стоя в коридоре, заплакал. Как же часто мысленно он проводил эту операцию, как долго решался, и вот случай, судьба – обессиленный волк и умирающий ребёнок.
Глава 6
Только спустя месяц после операции мальчик открыл глаза и увидел свет, но что-то новое он ощущал в себе. Ранее ему казалось, что мир вокруг был красочней и ярче, а ныне всё стало серым и унылым. Но сердце больше не болело. Малыш приложил руку к груди и нащупал большой шрам. Тогда он поднёс руку к носу, понюхал пальцы и понял, что не чувствует больше запахов. Всё вокруг ему показалось необычно новым, странным и даже причудливым, как будто он заново родился в другом теле. Он продолжал ощупывать себя: нос, уши, волосы, живот, руки, ноги – эта игра в узнавание самого себя забавляла малыша, и он тихонько засмеялся.
Иван Дмитриевич в это самое время был в кабинете и обсуждал с Валерием Павловичем возможность проведения другой операции по пересадке сердца, как вдруг услышал детский смех. Они вскочили с дивана и кинулись в комнату, где жила Василиса с детьми.
Василиса держала сына на руках и улыбалась:
– Иван Дмитриевич, поглядите, он очнулся! Мой сынок снова со мной! Спасибо вам, всю жизнь буду за вас молиться! – И Василиса, уложив сына в кровать, упала на колени и стала целовать руку доктора.
– Сейчас же прекрати, Василиса! Встань и никогда так больше не делай!
Он поднял её с колен и посмотрел в голубые глаза. Боже мой, чего он в них только не увидел: и благодарность, и доброту, и радость, и жизнь, и любовь! Да, да любовь, настоящую любовь женщины к мужчине. Её бездонные прекрасные глаза блестели, грудь волнующе касалась его. Василиса покраснела, отвела взгляд и отвернулась.
Иван Дмитриевич любовался её лебединой шеей, изящными плечами, тонкой талией и признался сам себе, что без ума влюблён в неё.
Валерий Павлович не видел этой сцены, потому что был целиком поглощён осмотром ребёнка. Всё казалось в норме, но каково же было их удивление, когда Димитрий, так звали мальчика, не узнал матери.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил Иван Дмитриевич у своего маленького пациента.
– Хорошо, – чуть картавя, ответил Димитрий.
– Что у тебя болит?
– Ничего.
– Ты помнишь, как тебя зовут?
– Нет.
– А маму помнишь?
– Нет.
Тут Василиса заплакала, а Иван Дмитриевич стал её успокаивать:
– Нет ничего страшного в том, что ребёнок ничего не помнит, такое бывает, если человек долго пролежал без чувств. Ты не переживай, Василиса, пройдёт ещё немного времени, и он полностью поправится.
Тут заплакала Машенька-найдёныш, и Василиса бросилась её кормить. Доктора деликатно удалились и отправились в столовую, где их ждали обед и холодная водочка в графине.
– Вот и наступил тот день, когда мы можем вздохнуть спокойно, не опасаясь за жизнь мальчика.
– Да нет, любезный Валерий Павлович, ещё не наступил тот день. Это сердце, мне так кажется, может многое поменять в организме.
– Каким же образом? – отправляя в рот кусок селёдки, поинтересовался Валерий Павлович.
– Представь себе волка, его повадки, его характер. У меня есть подозрения, что мальчику может передаться нрав хищника…
– Глупости, говоришь, – перебил его друг, – по твоему, если мы, к примеру, пересадим человеческое сердце волку, то он станет человеком? Чушь, ерунда, полный абсурд! Это я тебе как врач и учёный говорю. Изменения будут, но не таких масштабов, о каких ты подозреваешь. Мальчик определённо не станет волком. Человеческий организм переборет волчью породу.
Иван Дмитриевич встал из-за стола, прикрыл дверь, ведущую в столовую, и произнёс шёпотом:
– Конечно же он не станет выть на луну, хотя и такой возможности не стоит исключать. Мальчик ещё слаб, поэтому нам остаётся только наблюдать за ним. Я завёл журнал, пожалуйста, Валерий Павлович, записывай сюда все свои мысли, наблюдения и подозрения. Мы провели операцию замечательно, и теперь только от Димитрия будет зависеть, как быстро он восстановится. Сейчас предлагаю выпить за сегодняшний день, за жизнь этого молодого человека, за нас и за Россию!
Они выпили и занялись обедом, который удался кухарке Дусе на славу. Впрочем, она всегда старалась, когда в гости приходил симпатичный доктор Валерий Павлович, а мужу её, кучеру Василию, о симпатиях жены вовсе незачем было знать.
Глава 7
Восстановление Димитрия проходило стабильно, но медленно. На полную реабилитацию ушёл не один год. Когда же Димитрию исполнилось восемнадцать лет, случилось нечто, что взволновало всех – и Ивана Дмитриевича, и Василису, и Валерия Павловича, и Василия и даже Дусю: юноша сбежал из дому! Искали его долго, но тщетно, горе матери невозможно было передать.
Лишь Машенька беззаботно играла во дворе. Она росла красивой и умной девочкой, исчезновение брата нисколько её не расстроило, потому что они не раз ругались, дрались и отчаянно спорили, хотя потом неизменно мирились. Время шло, мальчик не возвращался.
Димитрия давно тянуло в лес, к реке, в горы. Ему снились поля, деревья и луга… И вот наконец свершилось: он наяву чувствует запахи леса, его ноздри широко раздуваются, когда он вдыхает освежающий лесной аромат. Конечно же он знал, что мать, отец и даже вредная Маша любят его, но неизвестное притягивало, манило прочь из дому, и он не мог больше сопротивляться своим желаниям.
