Но доктор лишь отвёл Темрека в сторону и сказал:

– Ты вот что, Темрек… Хочешь, чтобы твой сын жил?

– Конечно, доктор, как не хотеть, очень хочу. Да и жена, Василиса, совсем извелась, плачет целыми днями.

– Если хотите, чтобы мальчик выжил, мне придётся за брать его с собой. Ему необходима серьёзная операция, а здесь мне её не сделать, поэтому соберите нам в дорогу провизии. Да, и вот что ещё… – Иван Дмитриевич помолчал, затем положил руку на плечо Темрека и добавил: – Тебе придётся остаться одному, Василиса поедет со мной. У неё ещё есть молоко, а мою малышку необходимо кормить.

Глаза татарина Темрека заслезились, и он жалостливо спросил:

– Барин, а как же я? Давайте я тоже поеду с вами. Мне не жить без Василисы, вы же знаете, как я её люблю!

– Нет, тебе придётся отпустить Василису с нами.

Иван Дмитриевич уже давно присматривался к красавице жене татарина. Высокая и стройная женщина, с густой косой льняного цвета, с округлыми бёдрами, любезной и милой улыбкой и голубыми глазами пленила воображение доктора. Да и она сама нет-нет, да и поглядывала на умного и сдержанного врача. Ей нравились его непослушная, вечно сползающая на лоб челка и седина на висках, залихватские казачьи усы и лёгкая походка. Поэтому разговор мужа с врачом она слушала внимательно, притаившись за дверью в сенях.

– Да как же я без своей Василисы? Я ж пропаду совсем! – кручинился татарин Темрек. – Василиса, душа моя, выйди сюда.

Василиса медленно выплыла из своего убежища и посмотрела сверху вниз на мужа.

– Вот, моя милая, не видать мне радости, уезжаешь ты с мальцом и доктором, будешь кормить малышку и ухаживать за сыном. Иди собери вещи, свои и малыша, да быстрее, сынишке операция срочно нужна. А-а-а! – завыл Темрек, закрыв голову руками.

Через некоторое время доктор, красавица Василиса и дети уже ехали по направлению к городу. Женщина всю дорогу молчала, боялась вымолвить хоть слово, ей казалось странным, что она ночью едет куда-то одна с мужчиной, который ей ко всему прочему ещё и очень нравился.

А у Ивана Дмитриевича в голове были совсем другие мысли: формулы, химикаты, растворы, трубки, пинцеты, тампоны, скальпели… Операция предстояла сложная, тяжёлая. Всё дело в том, что там, в избе татарина, в голову ему пришла необычная мысль: прооперировать и волка, и ребёнка. По его подсчётам, сердце волка двух лет соответствует сердцу трёхлетнего ребёнка, поэтому, чтобы спасти мальчика, родившегося с тяжёлым пороком сердца, он пересадит ему волчье сердце. Но перед этим доктору необходимо было взять много анализов, всё как следует рассчитать, проконсультироваться с другими хирургами.

Он посмотрел на Василису, задремавшую в углу брички, и вспомнил свою жену, Матрону Никифоровну, которую похоронил пять лет назад. Она умерла от остановки сердца. Вот тогда-то, стоя на могиле жены, он поклялся найти способ лечения сердечных недугов и впервые задумался о пересадке.

Вскоре показались огни большого города, и Василиса, прижав к груди обоих детей, удивлённо смотрела на ярко горящие фонари, широкие улицы и двухэтажные дома, казавшиеся ей огромными. Подъехав к своему дому, Иван Дмитриевич крикнул сторожу, чтобы тот немедленно затопил печь. Оставив Василису с детьми на кучера Василия, забежал в дом и набрал по телефону номер своего бывшего сокурсника, Валерия Павловича Муромского.

– Привет, Палыч, спишь?

– Кто это так рано? – сонно спросил Валерий Павлович.

– Это я, Иван, давай собирайся и мигом ко мне! Ты мне нужен как ассистент. Приедешь?

– Иван, ты с ума сошёл, ведь пять часов утра! Что ты задумал?

– Долго объяснять, я пошлю за тобой свою бричку, приезжай, я тебя очень жду.

Поворчав немного, Валерий Павлович оделся, взял с собой чемоданчик с инструментами, с которым не расставался никогда, и вышел на улицу. Через пятнадцать минут Василий уже вёз сокурсника Ивана Дмитриевича прочь ото сна, дома и спокойствия.

Волка поместили в клетку. Волк казался мёртвым, лишь однажды, когда стукнула дверь, он приоткрыл один глаз и посмотрел на входящего Валерия Павловича.

Вид спящего зверя изумил хирурга, и он, войдя в кабинет Ивана Дмитриевича, воскликнул:

– Чёрт возьми, я впервые увидел волка вот так близко! Ну, старина, как тебе удалось его поймать?

– Всё потом, потом… Сейчас мне нужна твоя помощь.

Валерий Павлович сел в кресло и, зевнув, сказал:

– Раз я здесь, значит, готов тебя выслушать и помогу, чем смогу. О какой именно операции идёт речь?

Иван Дмитриевич смотрел на верного друга и помощника и никак не мог решиться рассказать о том, что задумал: боялся, что Валерий Павлович попросту сочтёт его ненормальным.

– Я хочу пересадить сердце волка мальчику трёх лет, который умирает.

Наступила долгая пауза, после которой Валерий Павлович удивлённо приподнял бровь и спросил друга:

– Ты уверен? Ещё никому не удавалось такое, ещё никто не выжил после пересадки. Да и где ты вообще взял этого мальчика? Кто его родители? Согласны ли они, знают ли, что ты собираешься сделать с их ребёнком?

– Его мать здесь. Они, конечно, ничего не знают и не узнают, потому что, если этот мальчик выживет, мы унесём тайну его спасения в могилу.

– Погоди, старина, а как же слава?! В случае успеха мы ведь прославимся на весь мир! Нет, если и делать что-то подобное, то пусть все знают о нашей удаче. Не забывай, мы ведь врачи и, возможно, наше открытие спасёт жизнь ещё не одному человеку!

Иван Дмитриевич встал, стал прохаживаться по мягкому ковру, а потом зло возразил другу:

– Мы не станем ничего никому говорить! Тебе разве не ясно? Я люблю мать этого мальчика и не знаю, как она отнесется ко мне, узнав, что я пересадил её ребёнку волчье сердце!

– Ах, он, видите ли, любит! – воскликнул Валерий Павлович. – Одумайся, если ничего не предпринять, то мальчик очень скоро умрёт, а мы его спасём, пусть даже и заменив ему сердце. Разве не жизни любая мать хочет для своего малыша?

Иван Дмитриевич приложил палец к губам и гневно прошептал:

– Говори тише! Она может услышать наш разговор! Если этот ребёнок выживет, мы оставим в покое и его самого, и его мать, сделаем другую операцию для другого человека и вот тогда прославимся.

Раздался бой часов, стрелки показывали семь утра.

– Пора начинать, ты возьмёшь анализы у ребёнка, подготовишь его к операции, а я займусь волком.

Валерий Павлович медленно поднялся из уютного кресла и сказал:

– Я тебе помогу, конечно, но, бога ради, что с тобой? Ты же всегда, сколько я тебя помню, мечтал о славе и популярности?

– Нет, дорогой друг, на самом деле я всегда мечтал спасать людей.

В доме Вишневецкого Ивана Дмитриевича все спали, кроме Василисы, которая сидела у изголовья больного сына и плакала. Порой просыпалась крошечная девочка, и тогда Василиса доставала красивую и полную молока грудь и кормила малютку. Какие только мысли ни приходили в голову этой простой женщины, интуиция подсказывала ей, что сегодняшний день станет переломным в её жизни и жизни её маленького сына. Ребёнок давно уже ничего не ел, только спал и иногда тяжело хрипел во сне. Василисе казалось, что время остановилось и никогда не наступит рассвет, такой мучительной ей показалась дорога, такими неприветливыми чужой дом и чужой город. Она вспомнила своего мужа, Темрека, его полные слёз глаза и то, как долго он бежал за бричкой по дороге, по которой увозили его последнюю любовь. Ей стало жаль его, хоть он порой и бил её в порыве ревности, но всё же по большей части был хорошим мужем и отцом.

Тут размышления Василисы прервал вошедший в комнату Валерий Павлович. Он взял у мальчика кровь на анализ и долго прослушивал трубкой, а потом и вовсе прижался ухом к еле бьющемуся сердцу. Ребёнок умирал, и Валерий Павлович понимал, что операция предстоит тяжелейшая, но всё же он отгонял от себя мысли о возможной гибели мальчика.

Волка тоже подготовили: взяли все необходимые пробы и сделали анализы крови, обрили живот, накрыли простынями, оставив открытым лишь место, которое нужно было оперировать.