– Хотите я поеду с вами? – спросил Игорь Сергеевич.

– Нет. Я должна быть одна,– твердо сказала Вера.

Вернувшись из Лазаревского, Вера все дни проводила с Игорем Сергеевичем, и к концу отпуска они уже были неразлучны. В поезде она дала ему номер своего рабочего телефона.

Не успела Вера разобрать чемодан как в дверь позвонили. Это была Елена – ее дорогая подруга Ленка.

– Верунчик, как я рада, что ты приехала,– затараторила она.– Ну рассказывай, сколько сердец покорила? Наверное все мужики были у твоих ног?

Ленка забралась на диван с ногами, поджав их под себя.

– Пошли на кухню,– улыбнулась Вера.– Я сейчас приготовлю пирог, попьем чаю.

– Ну все-таки, кто он? – не унималась Ленка.– Молодой, красивый, атлет? Опять женатый?.. Ну чего ты молчишь? – теребила она Веру, усаживаясь за стол.

– Да успокойся ты,– засмеялась Вера.– Не молодой, а старый, не атлет, а похоже больной и старый.

– Да брось ты,– не поверила Ленка.

– Да не брось, а подними.

Елена удивленно смотрела на Веру, которая деловито хлопотала около плиты.

– Ну все равно, рассказывай,– не отступала подруга.

У них не было друг от друга секретов, и потому Вера не спеша начала рассказывать об отпуске, об Игоре Сергеевиче, умолчав совсем немного.

– Человек он очень интересный,– подытожила она свой рассказ,– но ничего серьезного тут не получится. Он старше меня на двадцать четыре года.

– Ну разница в возрасте не помеха, был бы человек хороший,– сказала Елена, когда подруга замолчала и грустно посмотрела на нее.– Мой отец был старше мамы на двадцать лет, а прожили, как говорится, душа в душу. Отец – коренной москвич, привез маму из провинции, из Казани, настоял на том, чтобы она пошла учиться на театроведа. Сам-то он был актером, часто брал меня с собой на репетиции. Вся моя юность прошла в театре – за кулисами или в зале. Ах, какое было прекрасное время! И папа был жив,– вздохнула Елена.– Они с мамой много говорили о театральных постановках, к нам часто приходили актеры – друзья отца. Было шумно и весело. Все было пропитано атмосферой театра, поэтому после школы у меня не было сомнений куда идти – только в театральный. Там и встретила Виктора,– грустно заключила она.

– Никак не забудешь его?

– Первая любовь! – вздохнула Елена.

– Он тебя бросил одну с ребенком, да еще в такое трудное время! – напирала на подругу Вера.– А ты еще вздыхаешь по нему. Сколько раз тебе говорила, выбрось его из головы. Такое не прощают.

– А я ему все простила. Сначала злилась, а потом поняла, что женщина психологически сильнее мужчины и простила его.

Вскоре испекся пирог. Подруги пили чай, и за разговором не заметили как пролетело время.

– Ой, уже одиннадцать,– вдруг спохватилась Елена.– Пошла я. Меня Максимка, наверное, заждался.

– На, передай ему.

Вера протянула половину пирога Елене.

– Да куда столько? – запротестовала та.

– Бери, бери, мальчику калории нужны. Студенты всегда голодные.

Вера чмокнула Елену в щечку и проводила до двери. Помыв посуду, она приняла душ и легла на диван, открыв томик Цвейга. Но ей не читалось. Ленка занимала ее мысли.

Когда Вера переехала в этот дом, Елена жила с мужем Виктором в квартире напротив и была беременна. Казалось, не было пары счастливей их. Они только что закончили театральный институт. Как семейная пара, оба получили распределение в драматический театр имени Гоголя. Они были молоды, полны творческих планов и не обременены бытовыми проблемами. Родители Виктора уступили им двухкомнатную квартиру, а сами переехали к бабушке. Жить отдельно – это ли не мечта каждой молодой пары. Они самозабвенно играли в театре. Виктор был очень талантлив, и его уже заметили критики.

До последних дней беременности Елена приходила на каждый спектакль с участием мужа. Он украдкой смотрел на нее со сцены, и это окрыляло его. «На меня смотрит самая лучшая женщина на свете,– думал он, – и у нас будет ребенок. Это будет сын,– был он уверен,– он будет, как его родители, служить искусству, которое призвано делать людей лучше, облагораживать их души и мысли».

В конце лета родился Максимка. Был погожий августовский день. В восемь сорок пять утра на свет появился новый человечек и сразу закричал, оповещая об этом весь мир. «Три килограмма семьсот граммов, пятьдесят три сантиметра»,– с гордостью говорила потом Елена. Счастью молодого отца не было границ. Он каждый день приходил в роддом, приносил букет из пяти роз, каждый раз другого цвета, задарил медперсонал конфетами и шоколадом. Дома пригласил друзей актеров, и они гуляли так, как умеют гулять только актеры,– шумно, весело, бесшабашно.

За день до выписки жены из роддома Виктор вычистил всю квартиру, накупил цветов, расставил их в красивые вазы. «Мой сын должен жить в красоте»,– говорил он себе.

Но их семейное счастье длилось недолго. По стране уже шагала перестройка. Люди были озабочены самыми что ни на есть земными заботами: как заработать на жизнь себе и детям? Театры опустели, актеры бедствовали – каждый зарабатывал, чем мог. Кто пел или играл в переходах, кто ушел в торговлю. А Виктор не мог приспособиться к новой жизни. Он перестал бриться, отпустил бороду. Он совсем пал духом – только лежал на диване и читал книги. Перечитал уже в который раз всего Пушкина, потом Чехова, Толстого одного и другого, потом Лескова, Мамина-Сибиряка.

А когда Максимке исполнилось два года, Виктор ушел из дома. Лежал, лежал, а потом неожиданно встал и, пока Елена была на кухне, ушел. Больше его никто не видел. Но через год каждый месяц стали приходить денежные переводы без обратного адреса. Штамп был Костромской области. Его предки были оттуда. Видно, там он нашел не только себя, но и заработок.

Так пятнадцать лет Елена жила одна с сыном, воспитывала его, работала в театре и пыталась периодически устроить личную жизнь.

«Несчастная женщина, как и я,– грустно подумала Вера.– Да и чему удивляться, ведь Ленка тоже по гороскопу Водолей». У Елены день рождения был четырнадцатого февраля, а у Веры – двенадцатого, с той лишь разницей, что Вера была старше на два года.

Родившись в день святого Валентина – день влюбленных, Елена сама была воплощением всех влюбленных, любвеобильна, всегда была готова прийти на помощь любому. И многие этим пользовались. Звонили, просили денег, а потом подолгу не отдавали. Вера ругала ее за это. Та клялась, что больше никому не даст, а потом все равно давала. Она крутилась как могла: шила, вязала, стряпала, консервировала и всегда у нее был порядок. «Когда она все успевает? Работа, ребенок»,– удивлялась Вера. Но Ленка, как перпетуум мобиле, все время что-то делала, не позволяя себе раскисать в трудные минуты. А таких в ее жизни было хоть отбавляй.

Когда Виктор ушел, Елена стала просить Веру посидеть с сыном, если у нее были вечерние спектакли или очередное свидание. И Вера охотно соглашалась. У нее не было детей. После того трагического случая, когда у нее на глазах погиб любимый муж, она, спортсменка, не могла выносить ребенка. Она долго лечилась от нервного срыва, но увы… Позже, выйдя замуж, она четырежды беременела, и всякий раз в пять месяцев у плода останавливалось сердце. Дети не хотели жить в ее вполне здоровом теле. Она думала, что свихнется. И в последний раз она, действительно, чуть не сошла с ума. Когда вновь у плода остановилось сердце, гинеколог-мужчина отправил ее в больницу, а Вера не соглашалась.

– Не трогайте его. Он спит,– говорила она врачу, поглаживая живот.– Он поспит и проснется.

– Вы с ума сошли,– увещевал ее врач.– Это опасно для вашей жизни. Вы можете умереть. Нужен срочный аборт.

Но Вера не соглашалась.

И после этого, она дала зарок больше не беременеть. Может и с мужчинами у нее не складывалось потому, что не могла родить. Они уходили от нее, и Вера их понимала и не удерживала, и расставались они по-хорошему. Первый муж оставил ей однокомнатную квартиру, а второй – недостроенный дом на окраине Москвы. Он начал его строить в самом начале перестройки, когда, попав в первые ряды удачливых предпринимателей, хорошо заработал. Это был старый поселок в некогда подмосковном местечке в излучине Москвы-реки: дома в нем строили пленные немцы сразу после войны. Теперь Москва вплотную обступила этот маленький пятачок земли, но не тронула его, не снесла, так как кругом еще было полно свободного места. Вера потихоньку обустроила дом и переезжала туда на лето.