Я: Ну то, что Софи не испытывает ничего к девушкам, я сама зуб даю!

Ника: На чем ты делаешь такие выводы? В шкафу ещё те скелеты могут водиться.

Тогда мне было интересно, узнаем ли мы в итоге, кто был прав и возможен ли такой скелет. Порой действительно сложно понять основания той или иной позиции взглядов. С чего мы решаем, что знаем, какой перед нами человек? Почему вдруг, придя к обычному преподавателю на обычные занятия, мы вдруг начинаем думать, что она на меня смотрит в ключе наших фантазий? Просто потому, что девочки сами такие и весь мир хотели бы видеть в своём обличии? Так в совершенно любом общении можно найти подобные знаки. Но, с другой стороны, такое действительно бывает, так почему бы этому не быть на расстоянии вытянутой руки от меня, со мной? С чего я могу быть уверена, что никакого такого уклона в этих ситуациях нет? Просто потому что я привыкла к понятию «обычно» и «нормально» и для убеждения в обратном мне нужны более чем очевидные доказательства? Просто все мы всегда смотрим на ситуацию так, как нам привычнее её видеть. А ведь никто бы в зале, а в особенности сама Софи, наверное, ни за что бы не догадались, каким взглядом я смотрю на неё и какие переписки происходят в наших чатах об этих занятиях. Или всё-таки влюбленность видна?

Жека: Знаю я столько девушек, которые с виду «ничего не испытывают к девушкам»…

В прошлом году, когда я стала активно общаться с этими девочками, которые относятся к нетрадиционной ориентации, для меня было поразительное открытие – насколько их много. Раньше мне казалось, что это отдельный маленький вид, редко встречающийся и только в определенных кругах. Нам же всегда кажется, что если не делаем чего-то мы, этого не делает никто. Если мы перестали слушать какую-то музыку, мы думаем, что её уже не слушает никто. Но каково было моё удивление, когда девочки рассказывали, как они знакомились друг с другом на работе, в институте, среди друзей, на улице, в парке и т. д. Мне гораздо тяжелее всегда было встретить мужчину. Тогда я поняла, что их очень много среди нас. Или нас среди них… Сидя рядом с людьми, стоит оглянуться – возможно, половина из них совсем не такие, как нам удобно думать.

Крис: Поверьте, у Софии всё отлично с девушками.

В защиту своего взгляда девочки всегда оперировали тем, что они очень хорошо идентифицируют людей с подобными «скелетами» – что-то вроде того, что рыбак видит рыбака.

Мия – одна из участниц чата, приятнейшей девичьей внешности, совсем не похожая на представительниц однополых отношений, и тем не менее являющаяся ей, очень умная и начитанная, всегда была для меня интересным человеком с независимым мнением, – она тоже увидела в Софи нотку бисексуальности, что подорвало ещё одну мою опору в убеждениях. В тот период я действительно стала поддаваться внушению о взаимном нестандартном уклоне. Мия произнесла это слово, которое абсолютно точно вмещало всё моё состояние и мои чувства, – это была химия – то самое странное явление, которое нельзя описать и объяснить, но оно тянет тебя к человеку с невероятной силой. Это крайне редкое ощущение, которое невозможно ни с чем спутать, а если сказать точнее, с той силой со мной это было второй раз в жизни.

Начало июля. До того самого дня оставалось два месяца.

Наше занятие прошло абсолютно нейтрально. Софи сама почти не делала упражнений, а только показывала и смотрела на нас. Иногда она задумчиво крутила на пальце обручальное кольцо. Она всегда носила два кольца вместе – обручальное и, видимо, помолвочное, с камешком. Для меня это казалось признаком благоприятной ситуации в её семье.

Среда

Я пришла, как обычно, чуть раньше, подошла к залу в надежде снова посмотреть на джаз-модерн. Дверь была открыта, я буквально на пару секунд заглянула туда и отошла, а в этот же момент услышала: «Эля?!».

Я заглянула снова, и Софи спросила: «Почему я ещё не наблюдаю тебя на занятии?!». Не буду описывать восторг, который охватил меня в тот момент. Расплывшись в улыбке, я сказала, что приду в следующий раз. А ведь на прошлой неделе я всего лишь спросила у неё, можно ли прийти. Я снова, прилипнув к дверному проему, смотрела, как она танцует. В танце она улыбалась девочкам, а я думала о том, что смотрела бы на эту улыбку бесконечно. Это рождало во мне невероятные впечатления. После обращения Софи я поставила себе задачу сделать всё, чтобы уходить с работы на час раньше ради этих танцев. Впрочем, ради танцев ли?..

А с этого момента я всё-таки перешла на этап разгадки отношения Софи ко мне. Ведь уже действительно было очень много поводов задуматься о её повышенном внимании в мой адрес. Во всяком случае, так мне казалось. И так меня убеждали подружки. Я стала следить за её общением с другими девочками, с теми, кто приходит впервые, и с теми, кто занимался уже многим больше меня. Некоторые появлялись от случая к случаю, некоторые ходили регулярно на каждое занятие. Она не уделяла столько внимания им. Вот только так, как я, на все её занятия подряд не ходил никто.

В конце растяжки в этот день Софи позвонили, она встревожилась, сказала нам, что у неё ребенок плохо себя чувствует, и попросила отпустить её. Все согласились.

На следующий день в начале занятия Софи спросила:

– Эль, как вы вчера дотянулись?

– Хорошо. Как ребенок? (сопереживая)

– Хорошо. Сегодня здоров.

А минут через пять зашел он сам. Она пару раз уже брала его с собой. Наверное, не с кем оставить. Обычно он бегает по школе, иногда заходит в зал.

Он подошел к ней, и она сказала мне: «Вот он, видишь». Я улыбалась. Что-то трогательное и милое было для меня в этом представлении ребенка. Он провел с нами почти всё занятие.

Мы снова тянулись по парам. Я была с Риммой, а Софи возилась с сыном, кувыркая его. Это было спокойное милое занятие. А я снова специально присматривалась к тому, называет ли она ещё кого-то по имени. Но такие обращения были только ко мне.

Каждый вечер я не могла себя сдержать, чтобы не рассказывать всё в мельчайших подробностях Вики. Мне хотелось описывать ей каждую секунду нашего занятия, каждое сказанное слово, описать каждый взгляд, не упуская ни одной детали. Но в тот период я ещё боялась, что она вот-вот сочтёт, что у меня поехала крыша….

А Вики смеялась надо мной и шутила: «Ты в числе приближенных». В это время она, наверное, тоже не до конца осознавала весь масштаб моего бедствия.

Взаперти своего сознания

С работы я ушла раньше и поехала на джаз-модерн. Весь день до этого я безумно нервничала – во-первых, потому что мне предстояло первый раз идти на незнакомое занятие, я боялась, что ничего не знаю и не умею… А во-вторых, потому что это занятие было у Софи. Писала всем девочкам, что сижу, переживаю, как перед экзаменом.

После работы я очень быстро доехала до школы, на что Крис шутила: «У твоей машины тоже крылья выросли!».

Софи вышла из раздевалки, и мы поздоровались.

– Ты ко мне?

– Да.

– Пошли.

Мы зашли в зал. До занятия было ещё двадцать минут, я стояла, уткнувшись в телефон.

– Чего стоишь? Возьми коврик, присядь.

Я села. Софи включила музыку и начала разминаться – тянула шпагаты, периодически смотрела на меня. Я пыталась не прилипать глазами к ней, что было весьма сложно. Потом она начала танцевать, и тогда я совсем не знала, как справиться со своими эмоциями, потому что её танцы будоражили во мне всё. Я не могла оторваться, не могла не улыбаться и не смотреть, потому что это было невероятно красиво! Я старалась держаться ровно, но, видимо, ничего не получилось, потому что потом Софи сказала: «Эля, не сиди. Ты видишь – я уже размялась, потанцевала. Разминайся, если пришла раньше».

– Я и так тут сегодня умру, на трёх занятиях (смеюсь).

– Все три у меня? (удивленно спросила она).

– Ну да. Как обычно. Ну, точнее, обычно два, а сегодня три.

– Ммм (она улыбнулась).