Развитие человека построено на ошибках. Но одна из них может перевернуть всё. Иногда невозможно предполагать, как всё обернётся. Но порой ошибки даже нужны. Важно лишь то, что мы сможем из них вынести.

И вот дверь открылась, и я зашла в зал, мельком взглянув на Софи и сумбурно бросив ей «Привет». Что-то невидимое сковывало меня и не давало говорить, смотреть и даже дышать. Кажется, она даже не ответила. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Стыд, сожаление и какой-то страх зашкаливали во мне. Всё занятие я с трудом делала обычные упражнения, потому что сердце колотилось, ноги дрожали. На Софи я смотреть не могла. А она, как всегда, была милая, но казалось, что тоже грустная. Смотрела на меня серьезно. В какой-то момент мне даже казалось, что она что-то знает или чувствует… Иногда она сидела задумчивая. Я грызла себя всё занятие и смотрела на неё с мыслью: «Прости меня». В моей голове не склеивалась картина, что в выходные я прикоснулась к чему-то… ближе, чем можно. Мне не хотелось ни улыбаться, ни смотреть по сторонам. Я сосредоточилась на упражнениях и делала их, уходя в себя. Однажды мы столкнулись с ней взглядами, и она очень мило и сочувственно улыбнулась мне, я слегка ответила.

Занятие закончилось, я пошла к выходу, оглянувшись на Софи, чтобы всё-таки ещё раз заставить себя посмотреть ей в глаза. Она посмотрела на меня и окликнула: «Эля! Что такое?!». Моё сердце ёкнуло…

– Ты почему такая грустная сегодня?

– Да нет…

– Давай прекращай мне это! Нет повода грустить, поняла?

Сколько мыслей и ощущений в эту секунду пронеслись во мне. Такие странные её подходящие слова, будто она знала, о чем говорит…

Я улыбнулась и сказала: «Хорошо». А от того сердце разрывалось в два раза сильнее. Она спрашивала, почему я грущу, и утешала, мило и светло улыбаясь, а у меня в голове была страшная тайна, связанная с ней.

– Так-то всё нормально? – беспокойно спросила она.

– Да…

– Ну и всё. А остальное всё ерунда!

Она приобняла меня. Мы попрощались, и я пошла в раздевалку с улыбкой сквозь слезы… Это было худшее наказание – видеть её светлую, добрую и расположенную к тебе и знать свой поступок.

После занятий мы ездили домой вместе, но в этот раз я сомневалась, стоит ли предлагать ей. И всё же решила подождать её.

На улице по-прежнему был дождь. Мы пошли к машине.

– Ты опять к брату?

– Нет, сегодня к подружке. Там рядом.

– А с братом у вас близкие отношения?

– Да, очень. Ну, вообще он мне не брат…

– (Она смеется) Интересно.

– Мы лучшие друзья с детства. Когда-то мы решили, что будем как брат и сестра. Одно время, в школе, не общались, а потом снова сошлись – и всё, не разлей вода.

– Но ничего больше?

– Нет. Я его абсолютно как брата воспринимаю.

Софи рассказала про себя, что в детстве она была самодостаточным ребенком, всё время играла одна, а в восемь лет узнала, что у неё будет сестра, а позже ещё родился брат. Потом рассказала про своего сына и что завтра он пойдет в садик. Я спросила, сколько ему лет, она сказала, что пять.

После этого мы начали вспоминать свои истории из детства. Я рассказывала, как я училась, она рассказала свои веселые моменты – как списывала, как подружка для неё решала физику, потому что она её не понимала, рассказала, что у неё была забавная учительница, и Софи всегда смеялась на уроках, из-за чего один раз её даже выгнали. Я делилась воспоминаниями, что любила историю. Потом она спросила про институт, и я рассказала про своё поступление. На этом мы подъехали к её дому.

На это время я забыла про ситуацию и про то, что меня терзало…

Но как только она ушла, я снова ехала со странным ощущением. Тяжесть на душе была очень сильная. Я написала Катрин, что это было самое сложное занятие для меня.

– Ты нашла в себе силы пойти? Может, тебе перерыв взять?

– Перерыв для чего? Для себя я всё поняла, а перед ней мне будет стыдно всегда. Но после общения мне немного легче стало.

– Легче тебе стало от того, что ты поняла, что она ничего не знает, Эль.

После прошедшей ситуации осталась некоторая пустота… Я потерялась в себе. Всё перепуталось, смешалось, не складывалось в моей голове и вообще казалось сном, будто что-то произошло, но уже давно и не со мной… Я не понимала, хорошо это или плохо… Ведь мне должно быть стыдно общаться с Софи еще очень долго, но постепенно я забывала обо всем…

Софи зашла в зал очень веселая, громко и радостно поздоровалась со мной и сказала, что мы сегодня «в одиночестве», имея в виду, что заниматься, кроме меня, никто не пришел. Я сказала, что не против, порадовавшись очередному индивидуальному занятию. Это был джаз-модерн – направление современной хореографии. Танец построен на эмоциях, игре музыки и движений, драматичности и чувственности.

В самом начале Софи спросила, всё ли у меня хорошо, видимо, помня моё настроение. Мне снова было безумно стыдно, но последующее занятие заставило забыть обо всем. Оно было особенно веселое. Она учила меня пируэтам, упражнениям на координацию, мы много смеялись и болтали. Где-то в середине урока, когда Софи объясняла мне, как правильно делать элемент, она взяла мои руки и шутливо подвигала ими. Разбирая очередную связку, она сказала: «Есть люди с врожденной резкостью, всё грубо делают, а ты такая плавная, прям плывешь». Сама я всегда считала наоборот, что мне не хватает плавности и спокойствия. В конце она радостно сказала: «Элечка, спасибо за урок», – и открыла дверь, чтобы все заходили на следующее занятие.

Ника прислала мне фотографию магнитика камеди-группы, который она внезапно нашла дома. Я вздрогнула. Ситуация для меня была уже пережита и упакована в архив, но снова напомнила, что это был не сон… С этих дней начались мои терзания о том, должна ли я всё рассказать Софи…

Так уж вышло, что я знала об измене её мужа. Но волновало меня совсем не это. Точнее, не совсем это.

Дружба и любовь – могут ли они оказаться рядом? Могут ли они жить вместе, не мешая друг другу, или они всегда ставят нас перед выбором? И может ли совесть, опоздавшая совсем чуть-чуть, сыграть свою худшую роль? Для себя я поняла одну вещь: совесть – это то, что нужно приглашать вовремя или расстреливать насмерть на пороге за опоздание.

У меня состоялся диалог с Катрин – красивой рыжей невысокой бизнес-леди – одной из моих уникальных подруг, яркой представительницей независимых женщин, очень категоричной и жесткой с виду, но доброй и ранимой в душе, что позволено увидеть не многим, – она утверждала, что Софи всё знает о своей ситуации и о Максе (её муже), и давала оценку, что семьи у них нет. Меня задевала эта категоричность, и я высказывала обратные предположения.

Возможно, Катрин была права, но ведь иногда со стороны всё гораздо понятнее, чем живя под одним одеялом. Миллионы женщин, имея семью с неверными мужчинами, уверены, что они им не изменяют. Я сама жила в ситуации, когда, зная, что человек такой, любила его и верила ему, пока не получала обратные доказательства. Ведь когда женщина любит и мечтает о хорошей семье, она становится слепа и складывает любые подходящие аргументы в пользу желаемой картины. Я говорила Катрин:

– Я думаю, есть два варианта: женщина принимает это и живет с таким мужчиной в своем удобстве или она верит лапше, которую ей виртуозно вешают на уши.

– Эля, ты меня поражаешь просто, я тебя не узнаю! Одно дело, когда ты встречаешься с мужчиной и он тебе золотые горы обещает, а другое – ты с ним живешь в браке уже много лет, у вас ребенок, и он делает то, что делает (я про статусы в Facebook, например). Тут никто не будет во что-то верить. Другой вопрос – почему она это терпит. И на это может быть много причин. В любом случае это её выбор, не надо её жалеть.

– Она не может контролировать его тусовки, потому что это его работа, Facebook в том числе, а ей не пятнадцать лет, чтобы придираться к статусам в соцсети… По-женски жалко, потому что даже если по какой-то причине терпит, это не лучшая женская доля с ребенком…. Хотя она производит впечатление совершенно счастливого человека…