Мне пришлось встать и начать разминаться. Потом она вдруг спросила:

– Эль, а ты у Майка никогда не занималась?

Майк – преподаватель нашей школы, весьма яркий и интересный персонаж. Пользовался большой популярностью у девочек. Но мне не доводилось побывать на его занятиях.

– Нет, а что?

– Нет, ничего, просто….

Молчит. Потом начинает рассказывать:

– Он так легко придумывает связки, как-то они быстро у него складываются! Я вот так не могу. Я когда начинаю танец сочинять, меня начинает тошнить, в прямом смысле, такая странная реакция организма. Нас в институте всегда заставляли сочинять.

– Когда импровизируешь?

– Да вообще. Нет, иногда музыка прям вдохновляет и всё идет само, а иногда приходится сочинять. И это тяжело даётся.

Зачем она стала мне это рассказывать, мне было непонятно… Может, мысли вслух, может, хотела заговорить… Мне было странно и одновременно радостно. Это было наше первое личное общение. Потом она продолжила танцевать. На этих занятиях я ловила каждое мгновение и старалась запомнить его.

Подошло время, и пришли остальные девочки на занятие. Началась разминка, Софи всё время смотрела на меня и говорила: «Эля, всё правильно. Правильно делаешь». Она снова уделяла мне больше внимания, постоянно улыбалась, подсказывала и поправляла, то ли как хороший преподаватель, то ли из личной симпатии… то ли всё вместе. Загадка её отношения ко мне в эти дни для меня достигала апогея – или оно действительно особенное, или мы всё придумали… В то время как с моим отношением было уже всё понятно… Я ждала внимания, ждала улыбки. Когда мы выполняли одно сложное упражнение и я неправильно его сделала, Софи взяла меня за руку и сказала: «Вот сюда». Тогда я даже не могла сдерживать улыбку, потому что от этих прикосновений моё счастье становилось неконтролируемым. Видно ли это было со стороны, остается загадкой. Само занятие мне далось тяжело – движения путались, ничего не запоминалось, равновесия не было. Это танцевальное направление – одно из самых сложных, но оно было настолько красиво для меня, что хотелось стараться. Софи первый раз назвала меня «Элечка», что снова приятно удивило.

Перед второй тренировкой она спросила меня, как я, жива ли. Я сказала, что отлично. А после занятия она спросила это снова. Её внимание превосходило все мои ожидания и едва попадало под объяснения.

Перед растяжкой, когда я стояла рядом, она еще раз заговорила со мной: «Эль, как ты у меня сегодня позанималась?». Я сказала, что сложно, но очень понравилось.

– Ну, сложно, конечно! Но если будешь ходить…

– Я очень надеюсь! Вообще я работаю в это время.

После занятий я не стала переодеваться, чтобы поехать с Крис на пробежку. Перед выходом в коридоре мы столкнулись с Софи, она шла навстречу, увидела, что я в спортивной форме, и спросила: «Ты ещё куда-то?». Мы остановились. Это было как в замедленной съемке – для меня перестало существовать время и что-либо происходящее вокруг, я видела только её. Я ответила, что просто не стала переодеваться. Мы стояли и улыбались, казалось, долгое время, но, почувствовав, как сзади в меня врезалась Крис, я поняла, что это была всего секунда, и я очень резко остановилась. За нами образовалась очередь желающих пройти. Замедленное действие прервалось сказанным Крис «До свидания» Софи. Мы пошли дальше.

Перед выходом из школы мы ещё стояли в холле. Римма сидела на диване, Крис рядом, а я стояла ближе к коридору, ведущему к раздевалке, и невольно смотрела туда, надеясь ещё раз увидеть Софи. Крис это поняла и стала надо мной шутить: «Эль, ты так смотришь туда… Мне кажется, ты что-то забыла…. Может, вернёмся?». Я засмущалась от того, что она это заметила и пошутила при Римме, которая ничего не знала. Я рассмеялась. Мы пошли на выход. В этот день у меня появилось стойкое ощущение, что Софи действительно особенно ко мне относится и явно симпатизирует, а в каком смысле, каждый из нас с девочками интерпретировал по-своему. Я была счастлива, улыбалась и переваривала насыщение тремя часами её лица за этот день. Это были те самые бабочки в животе – их стало так много, и все они расправили крылья и хотели взлететь!

Жаль, что еще не придумали книг с музыкальным сопровождением – чтобы в определенных моментах, когда доходишь до определенного абзаца, начинала играть та самая песня… Эту историю было бы хорошо читать в сопровождении той волшебной музыки, которая всегда присутствовала на наших занятиях. Я бы включила вам её, если бы мы взаправду сидели на балкончике, попивая ромашку.

Следующим утром я писала Вики всё подряд, с подробностями и эмоциями, передавая весь свой восторг прошедших занятий. Вики посмеялась и написала:

– Ну у тебя и химия!

– Да! Крис меня пытает странными вопросами, видела ли я, как она двигает бедрами. Но я туда не смотрю. Поцеловать её мне тоже не хочется… Но я готова бесконечно смотреть на её глаза и улыбку!

– Платоническая любовь!

Этим вечером идти на растяжку было физически тяжело. После всех вчерашних занятий у меня болели ноги, я чувствовала общую усталость, но я хотела её видеть…

Крис: А от предвкушения встречи с Софи сердце не бьется стремительнее?

Я: Бьется. Сегодня она точно подумает, что я ненормальная.

Набрав такой темп тренировок, я начинала опасаться за то, что Софи может заметить мой повышенный интерес, но тем не менее я шла туда. Моё место в зале не менялось – я всегда размещалась рядом с ней. Она начала занятие с растяжки шеи. Мы стояли с опущенной головой, придавливая её руками вниз. Софи все первые упражнения всегда делала сама на своем коврике и только потом начинала к кому-то подходить. В этот раз она вдруг сразу подбежала ко мне и, как бы заглядывая в лицо, нежно спросила: «Ты как? Как себя чувствуешь? Ноги не болят?». Что-то невероятное было в этом для меня. И хотя к этому дню в моей голове уже бурлило много фантазий на тему нашего общения, до такой степени её внимания я в них дойти не успела. И, может быть, ничего особенного со стороны, но бабочки в животе переломали друг другу крылья.

А потом на этом занятии произошел столь странный момент, после которого я и вправду сильно засомневалась во всем, на секунду даже подумав: «А вдруг Крис права…». В середине занятия мы тянулись в позиции для поперечного шпагата. Для этого нужно было встать на коленки и разъехаться ими в стороны как можно шире, с упором на локти. Софи по очереди подходила ко всем и придавливала, а в конце подошла ко мне. Она положила руки мне на поясницу. Я в зеркало смотрела на неё. Мы встретились взглядами, и она сказала: «Я просто хотела руки сюда положить», – и переставила в этот момент их ниже. Мы обе посмеялись, что с моей стороны было, в общем, чисто машинально, поскольку я была в недоумении. Я начинала искать объяснения: что мне послышалось, показалось, не так поняла, не то имелось в виду… Но при этом этот жест вызвал у меня множество эмоций. И вот я уже не понимала себя, боялась этих чувств, но не готова была от них отказаться.

Что было особенно странно для меня – чем больше поддавалась странным чувствам я, не проявляя их никак, кроме беспрерывного посещения всех её занятий, тем больше неоднозначного и повышенного внимания проявляла она ко мне.

– Вики, спасай сумасшедшую подругу! Или не спасай… Я перестаю понимать, что происходит.

Я описала ей всё, что произошло на занятии.

– Ммм. Может, она тоже неровно дышит действительно…

Я просматривала на компьютере свои старые фотографии и нашла одну, очень похожую, как мне казалось, на фотографию Софи. По большому счету они были схожи только концепцией образа, но тогда для меня это было не простое совпадение. Когда ты влюблен, весь мир вокруг не просто так. Все эти знаки, символы, те самые фонарные столбы… Девочки, увлекшись темой, поддерживали моё помешательство, а Вики снова смеялась:

– Да не похожи совсем, просто обе в профиль.

– Ну как?! И волосы, и голова в одну сторону, и руки…