– Так ты педик? – воскликнул он, растягивая последнее слово так, что получилось что-то вроде “пееедик”. Лица других парней говорили о том, что они разделяли его возмущение и недовольство. – Черт, да я тут стриптиз танцевал!

– Полегче с выражениями, Олег! – вставила Рита, но, кажется, ситуация забавляла ее и она хотела увидеть, чем все это закончится. – Танцевать тебя никто не заставлял, да и раздеваться, раз уж на то пошло, тоже никто не просил.

– Да, но если бы я знал, что он из этих, – Олег мотнул в мою сторону головой, не поворачиваясь ко мне. – Если бы знал, что он будет пялиться…

– Как Тристан только что пялился на меня? Вы, парни, иногда бываете такими лицемерами! Мне прям тошно от вас!

– Причем здесь это? – запротестовал Олег.

– С чего ты взяла, что я на тебя пялился? – возразил Тристан.

И понеслась. Острая дискуссия перетекала в новое русло, чему я было несказанно рад. Обо мне забыли, развязался древний как мир спор между двумя полами. Девушки обвиняли парней в лицемерии, бесстыдстве и озлобленности, а парни требовали доказательств каждому из пунктов обвинения. Мне более нечего было тут делать, и, словно прочитав мои мысли, Ира привстала с кровати, поправляя свой халат, и шепнула мне на ухо.

– Сходим покурить?

– Я не курю.

Она скорчила рожу. Пошли, мол, нечего тут сидеть. Я повиновался, захватив с собой свою кружку – возвращаться я не собирался. Ира одолжила у Риты пачку сигарет, и выскочила из комнаты вслед за мной.

– Боже, наконец-то! – воскликнула она, как только мы вышли в коридор, оставив позади блок, из которого все еще доносились гневные пьяные выкрики. Желтый свет лился с потолка, ослепляя нас после нескольких часов, проведенных в сумраке комнаты. Проходя мимо пожарной лестницы, спускавшейся до второго этажа, мы уловили неприятные запахи, витающие вокруг мусоропровода, в который кто-то небрежно затолкал множество коробок и пакетов. За тяжелой дверью, на которой висел листок с надписью “ЗАКРЫВАЙТЕ ЗА СОБОЙ ДВЕРЬ!”, располагался небольшой балкон. Ночной свежий воздух и шелест ветра в листьях деревьев, росших под окнами, приятно успокаивали.

– Извини, что так получилось, – сказала Ира, поджигая сигарету и затягиваясь. – Попробуешь?

Она протянула мне сигарету, от которой я отказался, помотав головой.

– Уверен? Это поможет с нервами, поверь. У тебя вон, руки трясутся.

Руки действительно дрожали, хоть я и не сразу это заметил. Контроль над телом, оставленный мною в комнате, полной спорящих пьяных людей, постепенно возвращался ко мне.

– Можно попробовать, – согласился я. Ира протянула мне несчастную сигарету и прикурила ее зажигалкой, которую извлекла из невидимого кармана своего халата.

– Не вдыхай слишком глубоко, – предупредила она.

Я хотел было ответить, что не дурак – понимаю, как присходит процесс курения. Ведь сколько раз я видел, как кто-то курит на балконе у пожарной лестницы, или в кино, сидя на унитазе, читая газету, или читал об этом в книге, когда главный персонаж курил, думая тяжелые думы перед важной развязкой сюжетной линии, – однако, оказывается, все было не так просто, как могло показаться на первый взгляд. Уже от первой затяжки, хоть и совсем не глубокой, мои легкие наполнились доверху табачным дымом, вызвавшим приступы сильнейшего кашля. Я буквально согнулся пополам, жадно заглатывая воздух, схватившись рукой за ограничительные перила.

– Я же предупреждала, – поучительно протянула Ира. – Жить будешь?

– Это ужасно! – ответил я, не переставая кашлять. Притушил сигарету о стену и отправил ее в полет в ночную темноту. – На кой черт вообще этим заниматься?

Она издала неразборчивый звук и выдохнула полоску серебристого дымка, глядя на улицу. Ветер трепал полы халата, но холодно ей, видимо, не было.

– Не обращай внимания на этих идиотов. Они и трезвыми особо-то умом не отличаются, так что чего еще было от них ожидать? Да и если искать во всем положительные стороны…

– Стриптиз Олег выдал что надо, – перехватил я.

– Именно! – и мы тихонько засмеялись. – А еще, готова поспорить, даже одна затяжка помогла забыть об этом, не так ли? Вот поэтому и курят – это помогает расслабиться.

Что же, окончательно забыть лиц, явно выражавших отвращение, и гневных возгласов (“пееедик!”) мне не удалось, но по крайней мере это перестало меня так волновать. Они знают, да, ну и что с того? От моего признания мир никуда не сдвинулся, зато теперь с Ирой можно было говорить по душам на любую тему, ничего не утаивая и не боясь осуждения. Спасибо, курение, но одной той затяжки мне, пожалуй, хватило до конца жизни.

– Знаешь, я и не думала, что ты гей, – произнесла после недолгого молчания Ира. – В том смысле, что по тебе вроде и не скажешь.

– Да, я сегодня без своих радужных носков, – это получилось слишком язвительно, и я тут же извинился.

– Ничего, я понимаю. На твоем месте я бы одной сигаретой точно не отделалась. – Ира обернулась, прислушиваясь к звукам, доносившимся из коридора. Кажется, там стало тише. – Почему ты не сказал мне раньше? – при этих словах она повернулась ко мне. В ответ я лишь неуверенно развел руками. – Думал, что я так же отреагирую? Или ты стесняешься этого?

– Однозначно не стесняюсь, но говорить об этом с друзьями сложно. Никогда не знаешь, как они могут отреагировать, и иногда кажется, что проще вообще ничего не говорить. Знаешь, плыть по течению до тех пор, пока не настанет подходящий момент.

– Что за подходящий момент?

– Кажется, это и был подходящий момент.

Ира улыбнулась.

– Что ж, я рада, что ты сказал мне, – и она сжала меня в своих объятиях, прежде чем я понял, что происходит. – В любом случае, рано или поздно я бы сама догадалась.

Она тяжело вздохнула, отступила от меня на шаг и закрыла глаза, облокотившись спиной о стену. Наступила тишина, убаюкивающая и столь приятная слуху. Этим сопровождался каждый удачный выход из шкафа, спланированный заранее или нет – неважно. Под звуки такой же громогласной тишины рушились последние барьеры между двумя людьми, лопались пузыри тайн и немых неловкостей, и воцарялось взаимное доверие.

– Я требую, чтобы ты показал мне его фотографию! – повторила Ира уже в который раз, не сводя с меня глаз. Ей оставалось лишь притопнуть ножкой и расставить руки по бокам.

– У меня нет его фотографий, мне известно-то только его имя. Да и тем более, я вовсе не уверен, что он гей. Просто мне показалось, он как-то особенно смотрел на меня.

Тут уже Ире не нужно было больше ничего слышать – она сжала губы в полоску, сдерживая радостный визг, и выпучила крупные глаза, как у персонажа аниме. Ей не требовалось доказательств и аргументов – она слепо верила моим ощущениям насчет парней. Более того, она регулярно пыталась опровергнуть все мои сомнения и часто призывала меня к активным действиям на личном фронте.

– Может тебе стоит как-то намекнуть ему, а? Знаешь, дать понять, что он там не один такой.

– С какой стати мне ему на что-то намекать? – буркнул я раздраженно в ответ, передразнивая ее интонацию.

– Он ведь тебе нравится?

– Ну… возможно. Но и что с того?

– Как что с того? Хорошие мужики, знаешь ли, на дороге не валяются. Поэтому зря ты мешкаешь. Ты так всю жизнь будешь один.

Вот это было несправедливо и немного грубовато. Можно подумать, все было так легко: тебе кто-то понравился – подошел и познакомился с ним. Увы, такое развитие событий в моем мире было чрезвычайно редким, и далеко не каждому удавалось хоть раз за всю жизнь испытать такое.

– Ира, кажется, ты упускаешь из виду одну маленькую, но важную делать. Я буду окружен сотней курсантов и кучей военных. И не в Москве, раз уж на то пошло, а в самой что ни на есть дыре. Тебе правда кажется, что это место и это окружение будут подходящими для каминг-аута?

Ира призадумалась ненадолго.

– Никто не говорит о каминг-ауте, – но судя по ее погрустневшему взгляду, до нее стало доходить. – Тебе ведь нужно признаться только тому парню, что тебе понравился.