Глава 1
Часы медленно и безжалостно отмеряли оставшееся мне время.
Долго не получалось уснуть. Я ворочался без остановки, то скидывая с себя покрывало, то вновь поднимая его с пола, проклиная невыносимую жару и людей, шумевших на улице несмотря на поздний час. И все же я продолжал лежать с закрытыми глазами, стараясь не прислушиваться к их пьяным выкрикам и музыке. Открыть глаза – значит признать поражение и согласиться на смиренное ожидание окончания уличного веселья.
Пьянчуги-полуночники были обычным явлением для этого районы Москвы. В какой-то степени все к ним уже привыкли, и, возможно, поэтому никто никогда не вызывал полицейских, чтобы разобраться с нарушителями спокойствия. Под покровом ночи эти люди выползали под свет фонарей, чтобы выпить дешевого пива и покачаться в компании знакомых под старый-добрый шансон, орущий из чьей-нибудь полу-заржавевшей машины. Площадка, окруженная ровным строем гаражей с одной стороны и зданием моего общежития с другой, притягивала пьянчуг, и именно здесь они собирались чаще всего. Компании их всегда были разнородными и неизменно росли в числе в течение ночи. Женщины и мужчины, молодые девушки и парни, порой даже школьники – на этих шабашах, преисполненных радости и нелепого торжества, с теплотой приветствовали всех желающих присоединиться к полуночному веселью, продолжавшемуся, как правило, вплоть до самого утра, когда с первыми лучами солнца участники подобных сборищ начинали расходиться, словно опасаясь яркого света.
В какой-то момент мне удалось заблокировать поток мыслей, связанных с происходившим за окном, но его тут же заменил другой. Мой мозг стал вырисовывать в моем сознании картины событий, которые могли произойти завтра, одна страшнее другой. Этот день неумолимо приближался ко мне на протяжении двух лет. С каждым оторванным листком календаря он подбирался все ближе, оставаясь все же незамеченным, не вызывая тревоги и опасений. Военные сборы? Пф! До них еще аж два года, целый год, весь семестр, все лето, две недели… А теперь последовательность эта оборвалась. Мне более нечем было отгородиться от того, что я мысленно отдалял от себя все это время. Оно притаилось за порогом и ждало меня.
К сожалению, для человека, не желающего терять год своей жизни в армии, есть не так уж много путей, позволяющих безболезненно и недорого уклониться от обязательной службы. Первое, что приходит в голову, – покупка военного билета. Вроде как и ничего особо сложного, но нужны довольно большие деньги, которых у меня на момент поступления в магистратуру не было в помине. Еще один известный вариант – откосить по состоянию здоровья – мне так же не подходил. Увы, проблем со здоровьем у меня не наблюдалось, а за поддельную справочку от врача пришлось бы так же выложить кругленькую сумму. Но был еще один путь, доступный далеко не всем, а я, так уж вышло, состоял в числе счастливчиков, – обучение на военной кафедре. Суть довольна проста: пару лет изучаете военные дисциплины в стенах своего университета, где настоящие военные будут читать вам лекции о тактике, видах оружия, военных званиях и чинах, биологических и химических оружиях, о ядерных бомбах. Когда вся эта информация хоть как-то закрепится в вашем сознании – вас начнут пичкать схемами двигателей самолетов и машин, да в таком количестве, что придется задуматься, не проще ли было попытаться купить военный билет. Ближе к концу обучения начнутся занятия по строевой подготовке, на которых нужно будет маршировать часами. И логическим завершением всего этого действа станет прохождение месячной военной службы в том месте, куда вас направит военная кафедра. Собственно, этот вариант и был мною выбран два года назад.
Однако радоваться тому, что все вскоре должно было закончиться никак не удавалось. Напротив, страх захватывал меня все сильнее. Осознавал ли я, чего именно так боюсь? Скорее нет, чем да. Однозначно не хотелось оказаться белой вороной среди курсантов. Ведь я наверняка знал, что не впишусь в компанию ребят, которые должны были поехать со мной на сборы. Не вписывался в эту компанию с самого момента поступления на военную кафедру, с самого первого занятия на ней. Другие парни с нетерпением ждали возможности подержать в руках автомат, чуть ли не с замиранием сердца слушали лекции о новых военных разработках, обсуждали устройство гранат, копались в схемах двигателей реактивных самолетов. А я сидел за дальней партой и тайком читал свои книги. Увлечение оружием и военными стратегиями были не просто мне непонятны, но вызывали у меня некое отторжение и нежелание как-либо с ними связываться. И все же, несмотря на неприятие к военному делу, мне каким-то чудесным образом удалось завершить обучение на кафедре, и даже успешно сдать большую часть экзаменов. Теперь перед моими глазами назойливо маячил образ Б., маленького городка на юге, между Саратовом и Воронежем, забытый всеми, кроме его немногочисленных жителей, куда мне в скором времени предстояло уехать.
В равной степени меня донимали мысли о людях, которые могли командовать мною и моими сокурсниками во время сборов. Военные – особая каста людей. Вспоминался первый семестр на военной кафедре, когда занятия вел старый отставной майор. Этот человек, повидавший многое на своем веку, любил отвлечься от учебных тем, чтобы рассказать нам о приключениях своей молодости. Каждая из этих историй непременно заканчивалась моральным заключением, которое, как он считал, нам нужно было обязательно усвоить. Заключения эти касались широкого спектра тем: средств гигиены, которыми мужчина должен или ни в коем случае не должен пользоваться; исключительности устройства русской души; возможности существования инопланетной жизни; корректного устройства семьи, места мужчины и женщины в ней; традиционных ценностей и необходимости оберегать их любой ценой. Было смешно слушать этот бред, но фанатический блеск в глазах майора и его слепая уверенность в собственной правоте, порой стирали улыбку с моего лица.
– Окно Овертона, – как-то произнес майор, четко проговаривая каждую букву, отвлекшись от материала, обсуждавшегося ранее, в очередной раз решая поучить неопытных студентов уму-разуму. – Кому знакомо это выражение?
В ответ – молчание, хотя наверняка все знали, о чем говорит майор. По крайней мере я уже догадывался, какая тема стояла на повестке дня.
– Не удивительно! – заключил он, разочарованно оглядывая класс. – Вы, физтехи, глубоко закопались в своих учебниках, набитых формулами и теоремами, но не уделяете должного внимания насущным жизненным вопросам, влияющим на вас неимоверным образом, путь вы этого и не осознаете. Это давно разработанная методика, и я подчеркиваю, – методика – отнюдь не сырая теория! И назначение ее в том, чтобы изменить сознание простого человека категорическим образом, да в такой форме, что сам подопытный и не поверит в возможность задуманных над ним перемен! Приведем же пример! Каннибализм. Все вы, конечно же, понимаете аморальность этого явления, так?
Утвердительные кивки и согласное мычание удовлетворили майора.
– Представим же себе, что по какой-то причине возникла необходимость снять табу с этого явления. То есть возникла необходимость сделать каннибализм повсеместно распространенной практикой. Что за бред, скажете вы. Прошу же вас проявить немного терпения и внимательно следить за ходом моих мыслей, пусть пока и немного отвлеченных. Допустим, в какой-то момент некий ученый решил исследовать данное явление, или некая публичная личность на вечернем выпуске радиопередачи решила обсудить данный вопрос. Отчего нет? Ведь нет рамок, ограничивающих область познания ученого, как и нет прямых запретов на то, что можно обсуждать на радиоволнах. Что же произойдет в таком случае? Поначалу ничего заметного, однако в этот самый момент каннибализм станет темой, которую можно публично обсуждать, которую можно исследовать, пусть она и остается пока что весьма радикальной. Сделан первый шаг в запланированном нами направлении, начинается постепенное снятие табу.
