– А если я ошибся на его счет, и он окажется гомофобом? Представляешь, что со мной могут сделать, если он расскажет обо мне другим? – пока я говорил, улыбка постепенно сползала с лица Иры от осознания всей суровости реальности, окружавшей меня. Она не нашлась, что ответить. Да и что тут можно было сказать? Во всяком случае, на тот момент Богдан был моей наименьшей заботой.

– И все-таки я хотела бы что-нибудь съесть, – пробубнила она себе под нос. – Хочешь сходить со мной к Марку? Он звал меня на пиццу.

Что-то во мне закопошилось, противясь покиданию комнаты и общению с другими людьми. Но Ира, будучи знакомой со мной уже достаточно длительное время, научилась с завидной точностью угадывать порывы этой меланхоличной силы и укрощать ее. Она молча схватила меня за руку и потащила к двери.

– Потом поблагодаришь меня.

Марк, тот самый, который опоздал на последнее занятие на военной кафедре, жил на несколько этажей ниже с двумя соседями, один из которых, конечно же, был мертвой душой. В ответ на стук Иры в их дверь, мы услышали: «Войдите!» и вошли, застав обоих обитателей сидящими на подоконнике у раскрытого окна и курящими кальян.

Ира помогла завязать разговор:

– Есть что поесть, парни?

– Бери все, что найдешь в холодильнике, – ответил Марк.

Ире не нужно было говорить дважды. Заглянув в холодильник, она выудила из него тарелку с несколькими кусочками пиццы и блюдечко к гроздьями винограда.

– Вот это я понимаю, – сказала она, предлагая мне угоститься. Я отказался и присел рядом с ней. Пахло свежевыстиранными вещами, которые развесили у изголовья кровати. В комнате было грязно, пол был покрыт грязными разводами, оставленными разлитыми жидкостями, а из-под кровати видны были плотные куски пыли. Марк заметил направление моего взгляда.

– Да, здесь нужно бы убраться. Когда займешься этим, Димон?

Его сосед отстранено обвел глазами комнату и выдал свое экспертное заключение:

– Можно еще недельку подождать с уборкой.

– Собрался в дорогу? – спросил я Марка.

Он не торопился с ответом. Ира пережевывала пиццу, переводя взгляд между нами троими. Глубоко затянувшись, Марк выдохнул тонкую струйку дыма, пахнущего фруктами.

– Я решил не ехать.

Честное слово, я подумал, что ослышался. Подождал какое-то время, тупо глядя в пол, и тогда переспросил то же самое.

– Я не поеду на эти сборы, – отчеканил он. И, словно чтобы подкрепить сказанное, добавил. – Сегодня окончательно решил не ехать.

– Но… Как?.. – попытался я выдавить себя вопрос. Вышло лишь одно вопросительное слово. А как же два года учебы на кафедре? Как же все усилия, что были потрачены на эту погоню за военником? И именно теперь он выходил из игры?

– Я взвесил все за и против, – последовал ответ на не заданный вопрос. – Горбатиться целый месяц на аэродроме – это ведь не такая уж и заманчивая перспектива, правда, Лев?

– Ну да, но…

– Вот и я так решил, – не дал он возразить мне. – Этот месяц я потрачу на стажировку в Яндексе, и к моменту когда вы, ребята, вернетесь с поля боя, я, возможно, уже буду работать полный рабочий день.

– А военник? Пойдешь в аспирантуру?

– К черту сборы и аспирантуру. И то, и другое – бесполезная трата времени. А военник я как-нибудь да получу. Я ведь не первый, кто это попытается сделать – значит, все будет окей, – и он широко улыбнулся.

Что-то здесь было нечисто. Если он действительно не сомневался в принятом решении, то зачем явился в тот день на военную кафедру? Зачем красил тот проклятый забор под палящим солнцем вместе со всеми остальными? Быть может, он испугался в последний момент. А, может быть, напротив, набрался смелости. Я спросил его об этом. Он лишь развел руками.

– Ну, я, конечно, сомневался. Все еще сомневаюсь в какой-то степени. Но если еще утром я думал, что сборы будут чем-то вроде летнего лагеря, может чуть хуже, то после покраски забора и всех этих историй про работу на аэродроме… Ну нет, спасибо. Уж лучше потратить этот месяц на свою карьеру.

Пример Марка, дурной или нет, был заразителен и завиден. Вот он, человек, которому хватило мужества восстать против установившегося хода вещей, четко расставив свои приоритеты. Порой отказ от принятых ранее решений дается сложнее их принятия, и фигура Марка в моих глазах внезапно выросла до героических масштабов.

– Ты все же поедешь? – спросил он меня.

– Я не уверен. Как бы и не хочу вовсе, но, кажется, это того стоит. Уж слишком много времени было вложено в это все дело.

– Как знаешь, – протянул Марк тоном учителя, намеренно позволяющего своему ученику допустить ошибку. «Вот она, у тебя перед носом, но ты ее не видишь. Позже я скажу, что предупреждал тебя, но пока – делай что хочешь».

– По какому поводу пицца, парни? – подала голос Ира, о присутствии которой я как-то успел забыть.

– Я проставился, – ответил Димон. – У нас был спор, поедет Марк на сборы или нет.

– И он с позором проиграл! – просиял Марк.

Позже, когда Ира наелась и общие темы для разговоров между мню и Марком были исчерпаны, мы с ней вернулись ко мне комнату. Ира как-то назвала ее «гейским уголком нашего общежития». И в принципе, ее можно было понять: центр комнаты был устелен ковром, украшенным концентрическими кругами всех цветов радуги, северная стена на одну половину была завешена винтажными постерами со снимками из старых мюзиклов, а на другую половину – оклеена скопищем крохотных люминесцентных звездочек, светящихся по ночам слабым зеленовато-желтым светом.

– Знаешь, о чем я только что подумала? – сказала Ира первым делом, как только мы зашли ко мне. – Возможно, тебе удастся найти его по общим знакомым. Или в каком-нибудь общем чате, может, у вас есть такой?

– О чем ты… – начал было я, не сразу уловив ход ее мысли, но до меня быстро дошло. Странно, что я не подумал об этом раньше.

Как и следовало ожидать, у нас с Богданом был один общий знакомый – Максим, староста, возведенный не так уж и давно в чин старшины роты. Видимо, Максим поддерживал связь со всеми своими подопечными. Так, на всякий случай. И в списке его контактов не составило труда найти нужного мне человека.

– Черт, пустой профиль! – воскликнула Ира, разглядывая мой телефон. – Ни фотографий, ни личной информации – ничего! Ты уверен, что это он?

– Другого тут с такими именем нет, – ответил я, так же немного огорчившись.

– Тебе нужно помочь собраться? Ты ведь не передумал? Потому что мне кажется, Марк зря отказывается от этой возможности.

Но мне не нужна была помощь со сборкой – всего-то нужно было сложить пару шмоток и не забыть про зубную пасту с щеткой. Мы тепло попрощались, он пожелала мне удачи и строго наказала писать ей, когда будет выпадать такая возможность. Когда ее шаги стихли в коридоре и я снова остался один, взгляд мой вновь приковала к себе дорожная сумка, все так же молча ожидавшая меня. Но это уже был момент ее торжества, ибо я начал бросать в нее вещи. Первым делом в нее полетели книги. Эрих Фромм, Курт Воннегут, Марио Пьюзо, Нил Гейман – все, что оставалось непрочитанным на моей книжной полке.

Я обвел комнату взглядом человека, надолго покидающего свой дом и не уверенного, вернется ли он когда-нибудь. Разумеется, я вернусь. И не то, чтобы я буду сильно скучать по этой комнате. Но это был важный момент моей жизни, и мне нужно было встретить его надлежащим образом. А потому: долгий зевок, усталый вздох и резолюция, уже принятая мной, которую я выпустил во внешний мир:

– Окей, один педик среди вас все-таки будет.

Глава 3

Очередное утро, несущее с собой невыносимую жару, особенно страшную для того, кто осмелился воспользоваться общественным транспортом, одевшись в военную форму, будучи при этом еще и обремененным сумкой, набитой вещами и книгами, вступило в силу слишком быстро и неожиданно, разорвав в клочья следы райской ночной прохлады с первыми же лучами солнца, не оставив ни малейших надежд для путников, ищущих спасения от жары в тени. Казалось, воздух успел раскалиться до нескольких десятков градусов за считанные минуты. Не успев выйти из общежития, с практически расстегнутым кителем поверх голого тела и еле зашнурованными берцами, я почти сразу начал обливаться потом.