— Обвал цен на соль серьёзно ударит по нашей экономике! — Андрей Хованский уже в пятый раз озвучивал очевидные истины. — Мы должны наказать виновных, изъять всю соль и уничтожить её, пока ещё не поздно!

— Уничтожить? — Оболенский отпил мёд из серебряного кубка и посмотрел на меня. — Княгиня, скажи же что-нибудь.

Я устало потёрла виски и ушла в свои мысли.

Несколько дней назад по всей империи появились какие-то люди. Вроде торговцы, вроде русские купцы — ничего необычного на первый взгляд. Но они завезли в города огромное количество соли, хотя монополию на добычу и продажу этого важного продукта имеет только семья императора. Но Кремль не успел среагировать, ушлые торговцы распродали всю соль по дешёвке, обогатились и свалили за границу. Выяснилось, что некая группа лиц из разных концов империи собралась в одну банду и тайно разработала солеварню. На её месте я нашла несколько пергаментов исписанных современными русскими словами. Это точно были вселенцы. Вселенцы, которые обвалили мне цены на соль. Вселенцы, которые свалили за границу, и… попали в лапы священной инквизиции. В Европе попаданцев и вселенцев последние недели сжигали на кострах. К счастью или к несчастью, люди, обвалившие мне цены на соль, этого не знали.

Громкие крики отвлекли меня от размышлений. Новобрачных провожали в их покои…

Агриппина также ушла к себе, гости же остались продолжать веселье.

— Так что будем делать, Елена Васильевна? — Оболенский серьёзно посмотрел мне в глаза.

— Виновные уже наказаны, а соль изымать не стоит, — я устало поднялась из-за стола. — Остальное обсудим завтра.

Несколько минут спустя. Агриппина Фёдоровна.

Я нервно мерила свои палаты огромными шагами. Я всё думала о том, что же сейчас происходит в покоях новобрачных. Неужели эта татарская соплюшка залезет в штаны к моему мужу?! Нет! Ни в коем случае нельзя этого допустить! Я резво побежала в гостевые покои.

— Кто это? — сонная голова Садко неимоверно меня умиляла. Эх, где мои шестнадцать лет…

— Государыня императрица! — мужчина сделал глубокий поклон и улыбнулся мне самой обаятельной улыбкой. — Чего изволите, Агриппина Фёдоровна?

— Немедленно иди к покоям императора и играй свою балладу про Садко и русалку! — я еле сдерживала себя, чтобы не запищать от гениальности своей идеи.

— Но… — гусляр поник. — Мне показалось, что Андрею Ивановичу не очень понравилось моё пение…

— Это для его жены! Иди скорее, Садко! Поспеши! — я выпихнула новгородскую звезду из её покоев и чуть ли не пинком отправила в сторону императорских палат.

16 марта 1528 года. Елена Васильевна.

Я сидела на троне византийских императоров и внимательно смотрела на собравшуюся Боярскую думу. В это время гонец, вошедший в Грановитую палату несколькими минутами ранее, отдал дворецкому несколько газет и, спешно поклонившись, скрылся за дверями палаты. Я взяла в руки Новгородские вести и принялась внимательно читать страницу за страницей.

«Земля человеку!

Мы — крестьяне: частновладельческие, дворцовые, монастырские и государственные. Мы — хранители и владельцы земли русской! Издревле наши предки жили здесь, пахали, сеяли и собирали хлеб! Было это ещё в те времена, когда не было власти над нами ни боярской, ни княжеской. Но, общество со временем разделилось. Появились ремесленники, создающие оружие и предметы быта. Появились купцы, продающие излишки товаров. Появились жрецы, дающие связь с потусторонним. Появились воины, защищающие свои земли и свой народ от вражеских вторжений. Появились князья и их приспешники — бояре, собирающие налоги. Теперь нами правят, нас защищают, нас направляют, и нами… торгуют. Когда?! Когда я спрашиваю вас, когда мы потеряли свободу и превратились из человеков в товар?! Когда наши земли стали принадлежать боярам да князьям?!

Хватит! Я говорю вам — довольно терпеть и с собачьей радостью вылизывать крошки из-под барского стола! Вставайте, берите вилы и выходите на улицы! Протестуйте! Докажите — так называемой власти, кто тут истинный хозяин! Уверяю вас, нас услышат и нам вернут нашу землю! А если нет, то мы заберём её силой! Заберём своё!

Земля человеку!»

Я спешно пролистала вестники других крупных городов, таких как Суздаль, Владимир, Вологда, Рязань, Ладога, Псков, Смоленск и Новгород. «Земля человеку!» — это фраза была везде, на всех обложках и чуть ли не на всех страницах. Я передала издания Андрею, после того, как император изучил их, то отдал их дворецкому, а тот в свою очередь раздал их боярам. Когда все ознакомились, отматерились и более менее успокоились, мы приступили было к конструктивному обсуждению, но с улицы раздался шум и гам. Стражник вбежал в палату и быстро протараторил, напрочь забыв поклониться:

— Дворцовые крестьяне бунт подняли! Все вышли из Кремля на улицу! И по всей Москве волнения идут! Люди собираются и направляются в Кремль!

— Поднять войска! — Андрей Иванович подскочил с места и стал отдавать распоряжения. Он был зол, глаза его налились кровью, кулаки сжались, он готов был рвать и метать. — Охраняйте Кремль! Любой ценой!

— Продолжим обсуждения? — я, не вставая с места, тронула императора за рукав кафтана. Тот посмотрел на меня, глаза в глаза. — Мы всё решим, — мой голос был твёрд и спокоен.

Андрей кивнул и нехотя сел на свой трон.

— Что будем делать? — в гробовой тишине задал вопрос мужчина.

— Казнить всех бунтовщиков! — князь Хованский как всегда рубил с плеча. — А тех, кто писульки эти сочиняет… — мужчина грозно потряс газетами. — Четвертовать!

— Ещё предложения будут? — сквозь зубы процедил император, прикрыв глаза. — Оболенский, скажи же нам, что думаешь!

— Может быть, выполнить условия крестьян? — Иван встал с лавки. — Но землевладельцы да хозяева крестьян тогда бунт поднимут. Их предки веками владели землями и крестьянами. Это большие деньги, очень большие…

— Надо поставить на место забывших своё место холопов! — выкрикнул митрополит Даниил.

Я не выдержала и поднялась с места. Злость лила через край, хотелось плетью отходить большую часть присутствующих, но в политике твоя плеть — это твой язык.

— Забывших своё место холопов?! — я уставилась на выкрикнувшего фразу мужчину, сдерживая первобытную ярость. — Мы все дети Божьи, мы все равны, тебе как никому другому положено знать эту истину, митрополит! Тебе бы радеть за равноправие! Тебе бы стоять сейчас в той толпе! — я указала пальцем на окно, из которого доносились громкие крики.

— Неужто ты, Великая княгиня, на сторону бунтовщиков встать удумала?! — чуть ли не верещал митрополит.

Бояре и князья внимательно на меня уставились, словно я могла в одно мгновение разрушить их надежды и мечты.

— Вам всем истина не по душе, я это прекрасно понимаю! Вам не хочется отдавать за бесплатно крестьян и земли, вам не хочется видеть вокруг себя свободных человеков, способных прокормить себя со своей земли! Вы истово желаете обладать и землями и крестьянами, обрабатывающих «ваши» наделы. Но истина такова — живой человек, рождённый на земле, свободен и имеет право на надел земли, чтобы иметь возможность себя прокормить! Я эту истину пытаюсь донести вам уже второй год! Человеки не дураки, они пришли требовать своё, и если мы им этого не дадим, то они заберут своё силой!

— Думается мне княгиня… — митрополит прокашлялся в бороду. — Думается, что ты за всем этим стоишь! — Даниил пальцем указал на меня и выпучил глаза.

Я приторно улыбнулась и ответила:

— Мне бы очень этого хотелось, митрополит, но, «увы и ах»! Это не моих рук дело.

— Да кто тебе поверит! — прошипел мужчина, сжимая в руке нагрудный крест. — Изменщица! Ведьма! На костёр тебя!

Я повернула голову в сторону и закатила глаза. У нас на дворе крестьянско-попаданкая (без вселенцев ясное дело не обошлось) война, а решение всех проблем как всегда лежит на поверхности, по мнению попа*. Стоит только сжечь меня, как все проблемы в империи исчезнут. Он так часто об этом талдычит, что я и сама уже скоро в это поверю.