Покончив с этой порцией, Норткот подошел к столу и взял бутылку, чтобы вновь наполнить бокал.
– Хорошая штука, да?
– Это точно. – Стефани сделала небольшой глоток.
– Ну, я собой доволен как никогда. – Норткот повернулся и облокотился о стол. На нем был коричневый костюм, дешевый, но опрятный, и начищенные ботинки. Он откинул со лба прядь сальных волос и продолжил: – Видели его лицо, когда зачитывали вердикт? Я смотрел прямо на него.
– Чье лицо?
– Хаммонда, конечно. – Так звали обманутого мужа. – Он стал черным, как смерть. Думаю, ей от него хорошо достанется, когда они вернутся домой.
– Надеюсь, что нет. Это дело и так уже принесло немало горя всем, кто оказался в нем замешан.
Норткот вскинул вверх голову и сказал:
– Да-да, это точно. Помню, как она вела себя, когда я первый раз утром залез к ней. Рыдала так, что мертвый бы очнулся.
Стефани чуть не подскочила в кресле.
– Что это значит?
– Она только через месяц перестала брыкаться и начала более-менее спокойно раздвигать ноги. – Норткот покачал головой. – А потом, когда она стояла на суде в прошлую неделю и заламывала руки, я испугался, что мне пришел конец. Но мы-то тоже не лыком шиты и в итоге переманили судью на свою сторону.
У Стефани потемнело в глазах.
«Кто поверит моему слову против ее? Кто поверит, что я не захотел эту женщину?»
– Меня разбирает смех, – продолжал меж тем Норткот, – стоит мне вспомнить ее лицо, когда судья сказал, что я невиновен. Она ведь знала, во что вляпалась, это…
Но мужчина не успел закончить. Стефани подошла к нему, схватила бутылку с мадерой и вылила остатки Норткоту на сальную голову.
– Вы мерзавец, – заявила она и вышла из комнаты, громко хлопнув дверью. Находиться рядом с ним у нее не было никаких сил.
Спустя какое-то время Стефани сидела в карете вместе с сэром Джоном и молчала. Ее начальник разбирался в бумагах, а она смотрела в окно на промозглый городской пейзаж и корила себя за то, что не посвятила этому делу бо́льшего внимания. Да, она была постоянно занята – с документами, с изучением новой профессии и, конечно, с Хэтерфилдом. Но если бы ей разрешили самой поговорить с этим мерзавцем Норткотом!
Через несколько часов она начнет собираться на рос-кошный бал, куда пойдет под руку с самым прекрасным мужчиной Лондона. В этот момент неподалеку ее сестра будет праздновать помолвку с английским герцогом. Если все пройдет удачно, то опасность, которая угрожает им обе-им, навсегда исчезнет. Ей больше не надо будет скрываться, и она сможет начать новую жизнь вместе с Хэтерфилдом. Она поможет ему залечить раны и стать счастливым.
Они двое, радостные, влюбленные, имеющие все на свете, будут веселиться сегодня, а миссис Хаммонд – мучиться от позора и, возможно даже, от побоев мужа. И все это из-за одного слова судьи – «невиновен».
– Вы знаете, что он лгал нам?
Сэр Джон посмотрел на нее. Его очки сидели на самом кончике носа.
– Прошу прощения? – переспросил он.
– Вы знали, что Норткот виновен?
Сэр Джон вздохнул и снял очки.
– Понятно. – Стефани отвернулась.
– Мой дорогой Томас, наш долг – обеспечить обвиняемому самую лучшую защиту.
– А как насчет справедливости?
– Судебная система в Британии зиждется на идее, что идеального правосудия не бывает. И что лучше отпустить преступника, чем наказать невиновного.
– Боюсь, миссис Хаммонд ваши рассуждения не помогут. – Стефани почувствовала, что ей становится все жарче, несмотря на холодную погоду. Она мысленно приказала себе успокоиться.
– Вина мистера Норткота – это не наше дело, Томас. Сейчас любой человек – не только богатый и знатный, но и бедняк самого низкого происхождения – может получить легальную, непредвзятую и доступную всем защиту на суде. Не будь этого, воцарилась бы тирания. Неужели вы хотите, чтобы невиновного человека повесили только потому, что у него не хватило денег или силы противостоять влиятельным обвинителям?
– Не знаю, как вы можете жить с этим, – сказала Стефани. – Как вы можете спокойно смотреть в лицо миссис Хаммонд?
Экипаж, отчаянно стуча колесами по мостовой, помчался мимо фургона доставки и завернул к Гайд-парку. Сэр Джон Уортингтон надел очки и вернулся к бумагам.
– Я начинаю думать, что, пожалуй, вам стоит поразмыслить о смене профессии, – сказал он.
Появление Натаниеля Райта в библиотеке спортивного клуба, расположенной в элитном районе Сент-Джеймс, немало шокировало всех, кто в это послеполуденное время сидел в пахнущем дорогой кожей помещении.
«Ничего себе», – презрительно изрек кто-то.
Хэтерфилд, встав с кресла, протянул ему руку.
– Здравствуйте. Очень рад, что вы согласились встретиться со мной. Я уверен, что вас ждет множество других важных дел. Надеюсь, на бирже не разразится паника из-за вашего отсутствия. – С этими словами он указал на кресло рядом с собой.
Мистер Райт коротко пожал ему руку и сел.
– Сегодня она уже закрылась, лорд Хэтерфилд, так что не волнуйтесь. – Его взгляд упал на жилетку маркиза.
– Вам нравится? – Хэтерфилд развел в стороны лацканы пиджака. – Фиолетовый – очень веселый цвет, не так ли?
– Точно. И этот цветочный мотив такой пасторальный!.. Но давайте перейдем к делу. Насколько мне известно, вам ведь нужно готовиться к балу.
– Удивительно! Откуда вы знаете?
– Просто я тоже на него приглашен.
– На бал к герцогине Сотем? Какое счастливое совпадение. – Хэтерфилд увидел официанта и махнул ему рукой. – В какой маске вы будете?
– Я должен быть в маске?
– Да. Ведь герцогиня затеяла маскарад. – Последнее слово Хэтерфилд произнес по слогам. – Такое бессмысленное развлечение, обычное в нашей аристократической среде. Может ненадолго разогнать привычную скуку. Я думаю прийти в золотой маске. Мне нравится порой блеснуть.
– Понятно. Это обязательно?
– Иногда маски очень помогают. – И Хэтерфилд подмигнул.
– Что ж, постараюсь найти себе какую-нибудь.
Пришел официант и поставил перед ними два неприлично больших бокала с шерри. Райт взял один из них и чуть пригубил напиток.
– Итак, сэр? Должен признаться, я сгораю от любопытства. Зачем вы пригласили меня в клуб?
– О да. Я чуть не забыл о деле. Видите ли, мистер Райт, со мной приключилась странная вещь вчера – боже правый, неужели это было только вчера? – когда я поехал в Хэммерсмит посмотреть, как движется строительство.
– Вы говорите о ваших доходных домах?
– Да, именно о них. С ними оказалось все в порядке, их уже много, они прекрасно выглядят и расположены очень удобно. Но вообразите мое удивление – скорее ужас, – когда мой управляющий заявил, что до него дошла информация о моем скором банкротстве.
– Это очень неприятно.
– Да. Финансовая репутация – это такая же важная и деликатная вещь, как репутация дамы. Достаточно легкого намека, что с ней не все в порядке, и проблем не миновать.
– Точно, не миновать. – Последнее слово Райт произнес с ударением.
Хэтерфилд откинулся на спинку кресла и покрутил бокал в пальцах. Устремил взгляд на знаменитую резьбу по мрамору, украшающую стены спортивного клуба.
– Когда появляются такие ложные слухи, начинаешь чувствовать себя обманутым. И испытываешь злобу. Такую сильную, что готов пустить в ход кулаки.
– Я хотел бы заметить: всем известно, что сундуки у Сотема опустели.
– Но его сундуки не имеют никакого отношения к моему проекту.
Райт пожал плечами и сказал:
– Вы сами заявили, что репутация – хрупкая вещь. А слухи ходят очень упорные. Может быть, ваших кредиторов успокоит новость о вливании в проект существенных сумм.
– Мой дорогой мистер Райт, у меня нет кредиторов. Всем поставщикам заплачено полностью.
– А банк, который держит заем? Вы уверены, что владельцев не уговорят потребовать долг назад? – Райт сидел абсолютно неподвижно, сложив перед собой полные руки. Его бокал стоял нетронутым на столе. Темные глаза казались сделанными из гранита.
