— Прямо коррелирует! — заявил Блэк, когда Ленька сказал это вслух.
— Да ты же умный! — Стас аж приподнялся на диване.
Обсуждение пошло на новый виток, плавно перескочив на измерение коэффициента интеллекта присутствующих. Не дожидаясь, пока они начнут мериться хуями, Скай махнул рукой, заявил, что ему впадлу следить за дальнейшим ходом дискуссии, и смылся курить. Остальные дымили прямо в комнате, особо не заморачиваясь, но дышать дымом Влад не любил, предпочитая сочетание аромата табака и свежего воздуха. По дороге ему встретилась Алла, которая, увидев у него в руках пачку, навязалась за компанию. Отказывать он не стал — почему бы и нет, в конце концов. Медсестра много шутила, смеялась, глубоко затягиваясь, периодически заходясь кашлем, если дым попадал не в то горло. Скай улыбался и откровенно флиртовал, чувствуя какое-то отчаянное, безбашенное веселье.
Они курили по второй, когда из-за угла показалось «прекрасное виденье»: Алек с той девушкой-диспетчером — Юки, кажется, — под ручку. Алый лидер был каким-то мрачным и слишком серьезным, девушка рядом с ним неуверенно улыбалась и что-то говорила. Алый отвечал ей, глядя в землю. Потом он поднял голову, увидел их с Аллой и застыл на миг. Чуть не споткнулся, но устоял. Скай улыбнулся еще шире, глядя на эту мизансцену, и подмигнул ему, Алек криво усмехнулся, кивая в ответ.
— Хорошая ночь, не правда ли? — протянула Алла, когда «сладкая парочка» проходила мимо.
Алый остановился, замер. Влад чувствовал себя перепуганным кроликом — так частило сердце — глядя на то, как Алек медленно поворачивает к ним голову, как горят бешенством ртутно-серые глаза, как это бешенство разгорается в них, превращаясь в абсолютную, ничем не сдерживаемую, ярость.
— Охуенная, — коротко бросил Алый лидер, отпуская руку стоящей рядом девушки.
На мгновение показалось, что он сейчас сотворит какую-нибудь херню. Мышцы напряглись в предчувствии драки, но Алек только запрокинул голову, глядя в изумительно чистое небо. Его ухмылка превратилась в странную, почти нежную улыбку, длиннющие ресницы на миг опустились, но потом вновь поднялись.
— Аль, — тихо позвала его Юки.
Он откинул назад волосы, отступил на шаг, все так же нежно улыбаясь. Потом протянул руку и провел пальцами по щеке Аллы.
— Очень хорошая ночь, Аллчонок, такая звездная… — Алек прикрыл глаза, полыхающие расплавленным серебром, а Скай зажмурился, не в силах на это смотреть. Сейчас Алый мог вырвать ей глотку, он бы не смог сделать ровным счетом ничего. — Знаешь, звезды ведь ближе, чем нам кажется, — едва различимый шепот. — Или мне просто хотелось в это верить?
Сердце глухо бухнуло в груди и замерло, время остановилось. Когда догоревшая сигарета обожгла пальцы, Скай матернулся, отбрасывая пытаясь отбросить окурок в сторону, но дрожащие пальцы не слушались, а мир расплывался перед глазами. Это было — как нож в спину, а Алек только коротко рассмеялся и ушел, почти таща за собой рыжую подругу. Алла осталась стоять в той же позе, по щекам ее текли крупные слезы. Ей тоже было больно, и ему было, но Скай не знал, что сказать. Хотелось плакать, орать, материться. Догнать эту суку и надавать по наглой бледной морде, что бы больше никогда не смел… Что?
Напоминать ему его собственные слова? Напоминать, как это было: «быть вместе»? Произносить вслух то, что он силится забыть — и не может, никак не может?
Скай не знал ответа на этот вопрос, не знал, что делать. Можно было бы — да и следовало, наверное — сбежать, но это слишком трусливо и не по-мужски. И он остался. Просто обнял Аллу, прижимая ее к себе, позволяя уткнуться в плечо и разрыдаться, и так и стоял, слушая судорожные всхлипы и глядя на звезды. Невозможно яркие, холодные и далекие.
Как его любовь.
Комментарий к Глава 16 — Damnatio memoriae (Проклятие памяти)
* (и далее, ибо я ощущаю перебор звездочек)
- Эй, злой русский!
- Злой русский!
- Привет-привет! Как ты, злой русский? Как твоя девушка?
- О, он в порядке! И его… девушка тоже!
- Круто! Где она? Хочу с ней познакомиться!
- Это я, милый. Рад встрече!
- Это… оу… Прости, злой русский, я не ожидал! (англ.) Мадемуазель, вы так прекрасны в этом платье. Могу ли я пригласить вас на танец? (фр.)
- Да, месье!
- Майло Мэдден. Мейдей, если пожелаете.
- Алек или Алый, если захочешь.
- Вы такие милые, друзья мои! Будьте счастливы!
========== Глава 17 — Agnosco veteris vestigia flammae (Узнаю следы прежнего огня) ==========
Нет ничего сильнее ненависти, порождённой преданной любовью.
(Вирджиния Эндрюс, «Цветы на чердаке»)
Осень подкралась неожиданно. Небо затянуло тучами, начались дожди, бесконечные и обильные ливни. Кто-то из ребят — бывший деревенский — пророчил богатые урожаи, а Скаю казалось, что это просто небо плачет то ли за них, то ли по ним. Алек избегал его, вежливо и корректно. Отвечал на вопросы, поддерживал разговор, но никогда не подходил первым и уворачивался от любых, даже самых невинных прикосновений. Это неожиданно раздражало, Скай сам не понимал, почему. Кулаки чесались дать этому упертому придурку в морду, потом распить еще пару бутылок и снова стать друг для друга кем-то особенным. Лучший друг — в это хотелось верить, но Алый пропадал целыми днями в санчасти или диспетчерской, не появлялся в гостиной, а рядом с Владом оставался только Кирилл. В принципе, более, чем достаточно, но одного Блэка не хватало, а может, не хватало наглых серых глаз и абсолютно блядской улыбки с оттенком безумия.
Они виделись только на вылетах и в тренажерке, но из зала Алек сбегал, едва завидев его, а в бою поговорить как-то не получалось. Соблазняло постучаться в приват, это было даже не сложно, в общем-то, но Скай не представлял, что говорить. «Почему ты меня избегаешь?» — отдавало претензиями к любовнику, которым алый лидер определенно не являлся. Да и не ссорились они, чтобы мириться.
В полном отчаянии на вторую неделю этого пиздеца Скай пришел к Алле. Забрела тогда в его тупую голову мысль, что они с Алым перешли от дружбы к чему-то большему, а он, мудак, влез. Но медсестра посмотрела на него, как на полнейшего кретина, даже пальцем у виска повертела. Ему ничего не оставалось, кроме как извиниться и сбежать, пока она не начала расспрашивать о причинах его интереса. Хуй объяснишь же, что происходит. Он и сам не понимал, но Алека не хватало, до боли, до галлюцинаций, когда в каждом углу, на каждом лице ему мерещились ртутно-серые, отливающие серебром глаза, когда слышался его голос и смех в каждом звуке. А еще другой голос — в голове — становился все громче, превращаясь из незаметного фонового шума в полноценный признак шизофрении. Идти к Доку он не рисковал, запрут же к херам. Быть может, смог бы помочь Алек, но последний был где угодно, только не с ним.
Ближе к концу октября, когда отчаяние уже перехлестывало через край, требуя нажраться или разъебать что-нибудь в пыль, его нашел командир и объявил, что они возвращаются обратно в родную часть. Скай чуть на шею к нему с радостным визгом не бросился, остановило то, что это уже не шизофрения — это клиника, блядь.
— Так точно, — проорал он по уставу, улыбаясь до ушей.
Майор повертел пальцем у виска и пошел искать остальных ведущих звеньев, наказав ему заняться тем же самым. Ну, и сборами, разумеется. Скай не без удовольствия подчинился.
Ехали долго, первая остановка пришлась на Киев и настроение моментально скатилось ниже плинтуса. По городу до базы, где предполагался недолгий отдых и перегруппировка, их везли в открытом грузовичке. Скай смотрел на покореженные войной улицы, полуразрушенные дома и вспоминал, как приезжал сюда к тетке в глубоком детстве. Тогда это место был шумным, ярким и счастливым — ну, или так ему казалось — сейчас город был мертв, а по улицам, поминутно оглядываясь и пригибаясь при каждом громком звуке, сновали люди с мертвыми глазами. Сидящий рядом Блэк покачал головой, Алый закрыл глаза и привалился к его плечу.
