Скай коротко хохотнул.

— Ну, хоть не через два года.

— Это повезло, да, — медленно произнес, Алый, сосредоточенно глядя в землю. — Короче, Склифосовский. Я тебе это не говорил. Я никогда не скажу этого при Кирилле. Но…

Он надолго замолчал. Потом запрокинул голову и вздохнул.

— Но?

— Он не трахал ее ни до, ни после свадьбы, Скай. Примерно два месяца в общей сложности.

— Ну… десять месяцев — это не нереально, — он сам чувствовал сомнение в своем голосе, сам не верил в то, что говорил.

— Но пиздец редко встречается. И, если честно, я не верю, — Алекс криво улыбнулся и прикурил новую сигарету от предыдущей. — В общем, такие дела.

Скай кивнул и тоже закурил. Молча. Было надо.

Механические движения успокаивали, вкус дыма вызывал легкую тошноту, а от переизбытка никотина в организме кружилась голова — но так хотя бы верилось в существование этого дерьмового мира. И в не желающего видеть правду Блэка.

«А ты бы желал?» — подумалось Скаю, и он с швырнул окурок на землю, с яростью раздавив его каблуком.

Он бы тоже не желал. Потому что они — все они — так хотели быть счастливыми.

На остаток дня они заперлись в тренажерном зале, выбравшись оттуда ближе к вечеру, измученными, но довольными. Повариха возмущенно замахала руками, когда они ввалились в столовую, но поддалась на комплименты, польщенно заулыбалась и не просто накормила, а выдала по двойной порции.

— Богиня, — простонал Алый, с трудом отрывая от стола переполненный поднос. — Женюсь!

Она смущенно хихикнула, и Скай едва удержался от неуместного сейчас смеха — настолько забавно это выглядело в ее исполнении.

— Да ладно вам, мальчики, — повариха кокетливо улыбнулась и повела плечиком. — Все равно сейчас эти техники, ебанутые, косяком пойдут, никогда на ужин вовремя не приходят, у них «рабочий день», видите ли.

— Мы больше так не будем! — пообещал Алекс, и они поспешно ретировались, пока дама сердца не вспомнила про обещанную свадьбу.

Ели торопливо и молча. Скай не знал, как там у Алого, но у него перед глазами стоял призрак кровати, в которую можно будет упасть и спать, спать, спать. Надежда, что их и завтра не станут поднимать по свистку ни свет, ни заря, была не убиваема. И даже сбылась: проснулся на следующий день он сам. Ближе к обеду, правда, но выспавшийся и полный сил. Синяки под глазами съежились и потускнели, Скай был почти похож на человека. Или на терминатора, судя по скованности движений отвыкшего от нагрузок тела.

— I’ll be back! — мрачно пообещал он зеркалу в душевой и сбежал к ребятам.

Надо было напомнить товарищам летчикам о его — командира — существовании. Надо было загонять их до седьмого пота. Надо было поесть. Надо было успеть сделать все, на что не хватало времени последние несколько месяцев, когда весь мир делился на бой и сон.

Где-то в коридорах мимо него пробежала та медсестричка, Алла, улыбнулась, сунула в руки связку упаковок глюкозы и сбежала, помахав рукой на прощание. Скай проводил ее недоуменным взглядом, но глюкозу припрятал: организму катастрофически не хватало сладкого. Или пиздюлей от начальства, вот только получать их, в отличие от глюкозы, он не хотел. «Пиздюли-ли-ли-ли, прилетят и не поймаешь, пиздюли-ли-ли-ли, ты же знаешь, точно знаешь», — мурлыкал он себе под нос по дороге на плац. Любимая песенка бывшего командира была как нельзя к месту, даже детки убоялись, увидев его в таком чудесном настроении.

«Самый большой пиздец, господа-бывшие-курсанты, — вещал сто лет тому назад тот же командир им по окончании учебы, будучи в изрядном подпитии. — Это начальство, полное энтузиазма. Нарисуется — хрен сотрешь». Гоняя своих ребят на плацу, Скай был полон решимости подтвердить глубину и скорбность этой прописной истины. И, судя по отчаянию, написанному на их лицах меньше, чем через час — у него получилось.

Расходились — вернее расползались — когда уже темнело. Скай забежал на часок в тренажерку, но уже после пары подходов понял, что хочет умереть. Оставшееся время он мирно просидел на скамейке у стены, беззлобно подкалывая пыхтящего под штангой Алого и нарезая круги по залу, когда тот «отдыхал», гоняясь за ним с полотенцем.

Это безумие — такое невозможно сладкое — продолжалось неделю. Про «подъем» в части забыли напрочь: командование, похоже, сжалилось над ними несчастными и решило, что во время передышки в войне — можно дать отдохнуть и воякам. Вот они и отдыхали. Алекс снова достал гитару и «услаждал» их слух своим кошачьим концертом каждый вечер. Скай матерился и обещал оторвать засранцу руки, но попыток отобрать инструмент не совершал: играть самому было лениво, а сидеть в тишине и искать темы для бесед еще ленивее. Блэк периодически гитару отжимал и пел романсы. К любителям классики никто из ребят не относился, но талант Кира и его законченную музыкалку оценивали положительно, так что в те редкие дни, когда играл не Алый — в их комнате был аншлаг. Алекс жизнерадостно улыбался и предлагал брать деньги за вход, Скай слал его на хуй. И брал за вход сигареты, чтобы уже под утро свалиться ничком на узкую койку и забыться тяжелым и муторным сном без сновидений. Хотя бы ненадолго.

Видит Бог, Влад никогда не любил рано вставать еще с детсадовских времен это было и оставалось кошмаром. Он ворочался, закутывался в одеяло, матерился, не открывая глаз, и при любой возможности утыкался обратно в подушку. Мгновенно поднять его мог только звук боевой тревоги, противнейшая сирена, бьющая по ушам.

Когда Скай слышал этот звук — он подскакивал и одевался моментально, на автопилоте, и только выбегая из комнаты, начинал задумываться — что же случилось. И в тот день, вернее в вечер перед ним, ничто не предвещало беды. Буквально вчера к ним приехали новые машины, и они обкатывали их, делясь с диспетчерами счастьем. Рассыпаться в воздухе эти истребители не грозили, слушались хорошо. Командир части радовался вместе с ними: скакал вокруг машин и едва ли не лез целовать острые блестящие носы. Может и попытался бы, но они ревниво охраняли свое — даже потрогать новое приобретение из не-летчиков удалось лишь техникам. Те нагло оттирали охуевших их плечами и лезли в кабину смотреть, что же к ним приехало.

— Ну, пизда, — глубокомысленно высказался один из инженеров. — В тех еле разбирались, так понавезли новых, еще и без инструкций.

— Зато софт нормальный, — пропищал кто-то из соседней машины.

Скай матернулся и сбежал, не в силах смотреть, как лишают невинности его маленькую ласточку. Алекс жизнерадостно заржал от такого сравнения, но пообещал проконтролировать и сберечь девичью честь. Утверждал потом, что ему удалось, так что спать Скай завалился в на редкость умиротворенном и довольном жизнью состоянии. Мир виделся в розовом цвете, следующее утро казалось раем на земле: можно будет встать и полетать. Потом пообедать и полетать. Потом поужинать и еще немного полетать перед сном.

Но судьба распорядилась по-другому. Вой сирены заставил его вскочить, одеться и выбежать, даже не раскрывая глаз. В коридоре, освещенном мигающими красными огнями, он замер на мгновение, пытаясь проморгаться, но не успел, не успел даже задаться вопросом, что — черт возьми — происходит:

— Боевая тревога, — проорал пробегающий мимо майор, хватая его за руку и таща за собой. — На нас напали! На часть!

К ангарам Влад бежал с удвоенной скоростью, слыша топот сапог за собой. Запрыгнуть в машину — полвдоха, в порядке общей очереди взмыть в небо, построить свое звено и слушать команды. Видеть противника — и ничего не делать.

— Свяжите их боем, — выдохнуть, дождались.

Бой был слишком короткий — всего одно звено неприятеля против четырех. В горячке боя Скай плохо разбирал, кто и что делает, где свои — где противник, но врага сняли чисто, те даже подбить никого не успели. Вот только почти паникующий голос диспетчера явно давал понять, что ничего еще не кончилось. Его толком не проснувшийся мозг с трудом разбирал слова: «враги», «много», «часть».