— Будь собой. Просто будь. Ты — научишься.

— Цитируешь? — засмеялся он тогда, потрепал ее по голове и ушел.

На работу? К кому-то? Она не знала. Она еще так много про него не знала.

Алек сказал, она возненавидит его, но Марина не ощущала ненависти. Восхищение, то восторженное восхищение, которое она испытывала к Алому с сопливой юности, лишь сменилось более зрелым, с привкусом печали и осознания, через что он прошел. Он убивал — она и так в этом не сомневалась. Он умирал — она видела это в его глазах.

— Живи, — шепнула Марина рассвету. — Просто живи.

И обернулась на звук открываемой двери.

— Аль… — незнакомый темноволосый парень улыбнулся и покачал головой. Она резко вскочила и чуть не упала. — Вы… кто вы?

— Марина, Марина, — от почти ласкового голоса ее передернуло, она попятилась и уперлась в холодное стекло. — Это совершенно неважно, Марина. Прогуляемся.

Она уже открыла рот, чтобы отказаться, когда в дверь вошли еще трое.

Тогда она закричала.

Но ее никто не услышал.

***

Он искал. С упорством безумца, с отчаяньем потерявшего все. Искал и, разумеется, нашел, потому что утопленникам всегда везет. Он ехал туда, нарушая все мыслимые и немыслимые правила, молясь себе под нос всем известным богам.

Только бы…

Нет, у них нет ни малейшего повода.

Она не дура.

Она промолчит.

Только бы…

Стрелка спидометра лежала на боку и уже даже не дрожала.

Только бы…

***

— Поговорите со мной, Марина, — спокойный чуть ленивый голос ее похитителя вызывал дрожь и легкую боль в стянутых запястьях.

Она смотрела на них и молчала. Трое. Тот парень, что зашел в квартиру. Мужчина чуть повыше и, кажется, старше, и женщина — высокая, красивая. Рыжая.

«Она меня ненавидит, — вспомнилось ей. — А я ее».

— Не упорствуйте, Марина, — говорит женщина. — Я достаточно хорошо знаю Альку, чтобы понимать, что секс — это не то, что его с вами интересует. Мы давние друзья.

Она улыбается, и Марина улыбается в ответ, широко, светло, эйфорически радостно. Точно зная, чье лицо, чье отражение рыжая увидит в этой улыбке.

— Я рада познакомиться с друзьями Алека.

Тишина. Густая, давящая.

Высокий мужчина что-то негромко говорит парню, но она не может расслышать ни слова. Как жаль. Парень качает головой.

— Зачем он пришел к вам, Марина? — негромкий уверенный голос, приятный даже.

Этот человек умеет располагать, этот человек привык слышать ответы на свои вопросы. Ей очень страшно.

— Случайно. Он записывался к другому врачу.

— Чего он хотел?

— Пройти консультацию.

— Марина, он работает в месте, где есть психологи. Чего он хотел?

— Пройти консультацию. Я не знаю почему он пошел в наш центр! — панику даже не пришлось изображать.

— Хорошо. Что дальше?

— Он… мы… — смущенно опустить глаза, замолчать.

— Вы лжете, Марина.

Тишина.

— Чего он хотел Марина?

Парень подходит ближе, в шею впиваются жесткие пальцы, заставляя поднять голову.

— Смотри на меня, девка!

Пальцы сжимаются, она открывает глаза.

Его глаза тоже серые, почти прозрачные. Неживые.

— Чего он хотел, Марина?

— Помощи…

Смех. Их трое и трое смеются. Высоко и истерически — рыжая. Хрипло и неестественно — мужчина. Глухо и лающе — парень.

— Девочка, — устало произносит мужчина. — И чем же ты могла ему помочь?

Пальцы на горле сжимаются сильнее, она хрипит, задыхается.

— Джей, — предупреждающе.

Он отпускает. Джей. Джейк? Глаза закрываются сами собой.

Она не выйдет из этой комнаты — Марина вдруг осознала это с абсолютной, кристальной ясностью.

— Чем, девочка?

— Верить…

— Что?

— Верить в него. Верить, что он человек.

Опять смех.

— А он человек, Марина?

Она поднимает голову и смотрит, смотрит в лицо этого мужчины, лицо, которое она так часто видела на экране, лицо у которого было имя, была история.

Лицо героя, вырезки с которым до сих пор лежали в коробке под кроватью.

Она хочет сжечь эту коробку, сжечь эту комнату, сжечь этот мир.

— Да. Он — человек, — она сглатывает, закашливается. Выдыхает. — Он — человек.

— Расскажи нам все, девочка, — нежно говорит рыжая, и Блэк одобрительно кивает. — Он наш друг, он любит нас. Мы тоже хотим ему помочь.

Она сладко улыбается, но в этот раз Марина не улыбается в ответ. Просто смотрит на них. На эти безумные лица, в эти мертвые и жестокие глаза. Три пары глаз.

— Нет, — вздыхает она. — Он вас ненавидит. И кажется, я поняла, за что.

Боли она не почувствовала.

Просто пришла темнота.

***

Он не стал разговаривать с охранником, не стал объясняться, не стал ждать. Выбил дверь, вырубил его и побежал дальше, замедлившись только перед самым входом в дом, тот самый дом, в котором Кирилл проводил все допросы, бывая в котором он едва сдерживался от отвращения.

Но вошел, обошел все комнаты и со вздохом, точно ныряя, спустился в подвал.

Там было темно.

Тихо.

И пусто.

Алек упал на колени и завыл.

========== Глава 10 — Anathema maranata (Да будет проклят) ==========

У всякого безумия есть своя логика.

(Уильям Шекспир)

— Я должен извиниться, — говорит он, глядя прямо ей в глаза. — Я был слишком груб.

— Ты был честен, этого достаточно.

Она смотрит в окно, ветер несет мимо красно-желтые листья, крупные капли скользят по стеклу и стекают вниз, в землю.

— Ты скорбишь по нему, как и я. Я соболезную.

— Спасибо.

— Ты простишь меня?

Задумчивый взгляд, кривая улыбка.

— Конечно.

Он уходит, она ложится грудью на подоконник и, печально улыбаясь, выводит на стекле «nevermore».

***

Что, если бы…

Мысль билась в голове, не отпускала, не исчезала ни на миг. Он разговаривал с Юлей, обнимал ее и извинялся, а перед глазами проносились сотни, тысячи картин того, что могло бы случиться, если бы он оказался чуть смелее. Чуть отчаяннее.

Что, если бы он догнал его тогда, после бара? Что, если бы дал ему договорить? Что если бы не ушел из кабинета? Что если бы?

Скай все сделал правильно, но, что, если бы…

Эта мысль не давала ему спать, так что шум в другой комнате не разбудил — заставил сдавленно выругаться и встать. Если это окажется Блэк, то он его прибьет на месте, видит Бог. Скай щелкнул выключателем и замер в ступоре, глядя на сжавшееся в комочек дрожащее тело на ковре. Он знал эти непослушные пряди, искаженное болью лицо — все знал, но паззл не складывался воедино, а разум не желал верить в то, что вот это — Алек. Что его друг, тот самый, мысли о котором не давали покоя, сейчас почему-то лежит на полу у него дома и скулит от боли. Как только вошел-то? Хотя Скай частенько забывал запереть за собой дверь.

Первый шок толком не прошел, к Алеку он подошел практически на автопилоте, наклонился, положил ладонь на плечо. Друг дернулся и хрипло застонал, вжимаясь лбом в ковер. Казалось, прятался от света, так что Скай прижал его к себе, заставляя уткнуться носом в грудь. Вторая рука легла на спину как-то сама собой. Это уже было — память услужливо подсовывала смазанные полузабытые кадры. Тогда умер Алекс, но что случилось теперь?

Прошлое замысловато переплеталось с настоящим, Скай уже сам плохо разбирал, где они — в той приснопамятной каморке Алой или у него дома, но продолжал рассеянно гладить Алека по спине и шептать нечто невразумительное, сознавая, что повторяет свои же собственные слова. Сколько лет назад это было?

Сейчас.

Мир расплывался перед глазами, терял краски, а когда они вернулись, Алек смотрел на него и мотал головой, будто Скай его о чем-то спросил. Хотя, может и спросил. Знать бы, о чем.

Алек осторожно высвободился из его объятий и встал, покачиваясь, словно пьяный или тяжелобольной. В первое Скаю не верилось, второе — было попросту невозможно.

— Аль…