***

С третьего дня поминок он ушел под утро, покачиваясь от выпитого и собирая собой все углы и выступы. Не вписался ни в один поворот. Прохожие ржали и качали головами, где-то на десятом предложении подвезти до Ская дошло, что браслеты остались лежать где-то в квартире вдовы, он даже не помнил где. Казалось, он был обречен вернуться, но поглядел на часы и пьяно рассмеялся — нет, не сейчас.

Везение или нет, но полицейских по пути он не встретил, в метро не отрубился, до дома дошел. И замер перед дверью. Не хотелось заходить, отчаянно не хотелось. Нет, Скай верил, что его ждут. А лучше бы не ждали, лучше бы Юки оказалась где-то далеко-далеко. Не с ним и непременно счастливой, чтобы не было этого поганого, наждаком царапающего по душе чувства вины. Он верил, что любит ее, каждый раз верил — до следующего сна. А после — просыпался в холодном поту, как наяву видя насмешливую улыбку и пристальный взгляд темных глаз давно мертвой женщины. Любимой.

Скай привалился к стене, прижимаясь затылком к холодному бетону, и сдавленно застонал. Метр до двери. Три — до лифта. Самый легкий выбор, казалось бы, но он не мог его сделать, просто не мог. Если он сбежит сейчас — что дальше. День за днем, час за часом убегать от необходимости решить и решиться — это ли по-мужски?

Черт, кажется, маме не стоило читать ему на ночь сказки про рыцарей и прекрасных дам. Может, вырос бы нормальным человеком.

Последняя мысль заставила его рассмеяться в голос и распахнуть дверь. Конец метаниям, неожиданный, причем, конец. В квартире было пусто, от слова «совсем». Юля ушла и забрала с собой даже те мелкие безделушки, что со временем поселились на полках и столах. Барная стойка без ваз и корзинок с цветами казалась осиротевшей. Скай вздохнул — не то печально, не то с облегчением — и для верности обошел всю квартиру. Никого. Он уселся на диван в гостиной и запрокинул голову, закрыл ладонями лицо, толком не понимая плакать ему пора или смеяться.

Юки ушла. Кончились мучения, метания, его дурацкие сомнения и неуверенность. Любовь, впрочем, тоже кончилась. А была ли она? Жалкое подобие, если вспоминать Сашу. Или то была страсть, а настоящие чувства как раз такие — нежные, спокойные, осторожные. Он застонал, но из плена идиотских мыслей выдернул как нельзя более своевременный звонок. «Мама» высветилось на дисплее. Скай скривился, сбросил вызов, тяжело вздохнул и поехал в офис, к Алеку.

Он боялся людей. Он правда научился их бояться за годы ненависти и презрения при виде браслетов, косых взглядов на его слишком правильное лицо и фырканья в спину. Стоило бы ненавидеть их в ответ, но он не мог — это ломало что-то глубоко внутри. Страх был проще и понятнее. Бояться и прятаться стало почти привычным. Единственно правильным. Как правило, Скай не выходил из дома. Если выходил — шел пешком, надвинув капюшон так низко, как только мог.

Но не сегодня.

Он вызвал такси. Он дерзко и открыто улыбнулся мальчишке-водителю. Бряцая браслетами на запястье, назвал адрес и уселся на переднее сидение. Машину просил курящую, так что закурил, не спрашивая и не сомневаясь, а парень за рулем обтекал молча. Косился только, но не презрительно — испуганно и неуверенно. Смешно. Скай так их боялся, а они в ответ боялись его? Он улыбался всю дорогу, криво и горько. Не получалось у него их ненавидеть, никак не получалось.

Любить, впрочем, тоже.

Улыбка сползла с лица уже в том самом крошечном кабинете, когда он увидел Алека. Лежащего не на диване — на полу, то ли спящего, то ли бессознательного. Рядом не было ни одной бутылки, ни таблеток — ничего. И включенная на оповещение сигнализация. Когда Скай перешагнул порог, она запищала, но Алек даже не шевельнулся. Грудь вздымалась ровно, словно по счету, Скай слышал глухие удары чужого сердца, замедленные, но не чересчур. Друг был жив, определенно. Но мод не мог не слышать, как он вошел, не мог не проснуться — однако ж Алек не шевелился.

— Аль?..

Он опустился на корточки, касаясь кончиками пальцев чужого плеча. Кожа была не холодной — ледяной. Чуть влажной, будто он вылез сюда из холодного душа. Скай прижал руку к шее, пульс бился четко и ровно, можно принимать за эталон единицы времени.

— Алек, блядь!

Ни звука, ни движения. Не сон, черт, это определенно не сон. Если бы Алый спал — он бы уже проснулся от шума, от прикосновений. Если бы Алек был в обмороке — тоже пришел бы в себя. Потому что бессознательный организм не может определять Ская, как безопасного. Он мод, он должен очнуться, хотя бы чтобы иметь возможность защищать себя. Скай твердил это себе следующий десяток минут, бессильно пытаясь привести друга в чувство. Бил, тряс, обливал водой. Поцеловал даже, но ничего не работало, будто на полу валялся манекен из продвинутых, предназначенных для медиков-студентов. Дышащая кукла с бьющимся сердцем — терапевтам практиковаться самое то. Ассоциация заставила его истерически рассмеяться, и набирая номер Аллы, он смеялся тоже. Только пальцы дрожали.

Она приехала очень быстро. Или очень медленно, если честно, к моменту, когда бывшая медсестра вихрем ворвалась в комнату, Скай уже не был уверен, что адекватно воспринимает время и объективную реальность. Под пальцами бился пульс и, казалось, что только эти мерные удары удерживают его здесь и сейчас. Алла заставила его убрать руку. Беспрестанно шутя, она профессиональными, отработанными движениями что-то измеряла, проверяла. Посветила в зрачки, приподняв веки — Алек не шелохнулся. Нахмурилась и полезла в свой кейс. Скай отстраненно наблюдал, как она достает какие-то флаконы, шприц. Что-то мешает и набирает.

Алла вонзила иглу в вену, раствор окрасился кровью, но Скай даже не вздрогнул. Мысли текли медленно и лениво, он успел подумать, что этот цвет — алый — почти того же оттенка, что и Алая Звезда, прядь в его челке на парадах, искры в серых, почти прозрачных глазах. А потом Алек закричал, и его подбросило, передернуло. Загорелись щеки — будто это ему отвесили с десяток пощечин. Болела рука. Скай согнул ее, поднося запястье к глазам, и вздрогнул, увидев зеркальный жест Алека. Кто из них сделал это первым?

— Кто я? — прошептал он едва слышно, глядя как шевелятся чужие губы. — Безумие, — почти выкрикнул, слыша, как ему вторит хриплый и сорванный голос.

Алла смотрела на них почти испуганно, Скаю и самому было страшно, но он даже говорить больше не мог. Мир затягивало серой дымкой, она коварно подкралась из-за спины и обхватила, будто щупальцами. Она тянула на дно, обещая покой и тишину, но, когда он попытался вывернуться из этой хватки, набросилась и потащила во тьму.

Лицо перед глазами на миг поплыло, он моргнул — и мир стал четче, только теперь он видел себя. Свои испуганные глаза, медленно гаснущие. Свое тело, заваливающееся назад. Он потянулся себя поймать, но ничего не вышло.

— Аль, — услышал он приглушенный, будто сквозь подушку, голос Аллы. — Алька!

Тень отступила. Перед глазами снова потемнело, Скай моргнул и рвано выдохнул, увидев потолок и испуганное, обеспокоенное лицо Алека над ним. Такое родное и знакомое, будто этот пацан только вчера вылез из репликатора, будто он — опять и снова — не умел справляться с эмоциями и натягивать на себя ту маску, которая так бесила Ская. Алый помог ему сесть и улыбнулся, обнимая за плечи. Скай улыбнулся в ответ, дергая его за упавшую на лицо прядь и игнорируя, отметая, вой системы в ушах.

Этот мод не мог ему ничем угрожать. Только не он, только не Алек. Здесь он в безопасности.

— Что с тобой было? — воистину, Алла была спасением. Даже говорила за него.

— Ты это мне или ему? — Алек засмеялся было, но замер на вдохе, скривился и потер пальцами виски. — Увлекся настройкой. Бля… — он зашипел и встал.

— Аль… — ее голос был почти испуганным, но Алек только отмахнулся и, пошатываясь, побрел в сторону ванной. — Блин блинский!

Алла двинула кулаком по стене, кривя лицо в страдальческой гримасе. Скай задумчиво смерил взглядом чуть заметную вмятину от удара и положил руку ей на плечо, пытаясь остановить процесс разрушения чужого имущества.