– Ты представишь меня ей… – не в силах присесть от волнения, взмолился Пьер.

– Хм,… такого как сейчас? Да ни за что! Ты только посмотри на себя, как ты выглядишь, растрёпа,… вот наведёшь порядок, тогда и поговорим… – недовольно хмыкнув, ответил Светлана, и Пьер уже было рванулся бежать к себе наверх прихорошиться, но не успел, княгиня остановила его.

– Да постой ты торопыга,… поешь хоть сначала,… ведь Дарья всё равно пока ещё с дороги отдыхает… – ласково предложила она.

– И то, верно,… что-то я проголодался… – согласился Пьер, и послушно плюхнулся на первый попавшийся стул.

– А давай-ка я тебе омлет с круассанами сделаю… – заботливо предложила княгиня и, не дав ему, опомнится, поспешила на кухню. Оставшись один, Пьер попытался наспех привести себя в порядок. Растопырив пальцы, словно граблями, он стал старательно расчёсывать свою всклоченную шевелюру. Притом одновременно, как и подобает истинному гусару, взялся ловко подкручивать свои прелестные усики. За этим-то забавным занятием его и застала внезапно вошедшая в кафе княжна Дарья.

Весь, покраснев от смущения, и даже шрам на его лбу сделался пунцовым, Пьер мгновенно застыл, съёжился, и отчего, разумеется, сразу приобрёл глупый вид. Даша, увидев пред собой столь незадачливого юношу, тут же прыснула весёлым смехом.

– Ой, простите меня, пожалуйста,… не могу остановиться… – сквозь смех обратилась она к Пьеру, стараясь хоть как-то сохранить остатки приличия. Пьер же от такого конфуза вообще перестал дышать, выкатил глаза, да ещё и рот открыл. Отчего княжна пуще прежнего залилась звонким сочным смехом, который уже стал больше походить на неудержимый хохот. И ещё неизвестно чем бы всё это кончилось, если бы с кухни не вернулась Светлана.

– Да что у вас тут происходит? – строго спросила она на правах старшей сестры. Но взглянув на Пьера, тут же всё поняла. И сама так хохотнула баском, что он, испуганно встрепенувшись, стремглав, словно заяц, выскочил из кафе, тем самым только ещё больше раззадорив девушек. И они, уже абсолютно не сдерживаясь, дав себе волю, хохотали до упада, хватаясь за животики.

Пьер же, одним прыжком взбежав к себе наверх в комнатку, быстро скинул рубаху и стал безостановочно ходить из угла в угол.

– Какой позор,… какая неудача,… какой конфуз,… вот же-шь каналья… – отчаянно чертыхаясь, злился он. Но не прошло и десяти минут как к нему в дверь неожиданно постучали.

– Кто ещё там?!… не тревожьте меня,… не до того!… – не открывая дверь, грубо рявкнул Пьер.

– О, прошу прощенья,… это я, ваша соседка из окна напротив,… пришла извиниться… – раздался в ответ на его грубость робкий ангельский голосок. Это была княжна Дарья. Она, почувствовав в случившемся свою вину, решила немедленно сгладить неловкое положение. Пьер же услышав её нежный голос, пришёл в ещё большее смятенье, и, нервно накинув на себя рубаху, зачем-то бросился искать ещё и домашний халат.

– О, простите,… я сейчас!… всего одну минуту!… – тут же сменив тон, дребезжащим голосом запросил он. Быстро пошарив по углам, и ничего там не найдя, он наспех дрожащими руками причесался и глупо продолжая теребить верхнею пуговку рубашки наконец-то распахнул дверь. Перед ним стояла княжна, и искренне улыбаясь, протягивала ему руку.

– Вы уж извините меня за столь неуважительное поведение,… честно говоря, я жалею о случившемся,… давайте забудем обо всём плохом, и будемте добрыми друзьями… – чуть застенчиво предложила она.

– Да-да,… конечно,… ну только кто же через порог руку подаёт… – всё ещё смущаясь, как-то по суеверному пошутил Пьер, и уже было хотел сам выйти навстречу княжне и протянуть ей руку, как вдруг неожиданно споткнулся и со всего маху влетел в её объятия.

Дарья хоть и была девушкой изящной и стройной, но не хлипкой, и с лёгкостью тренированной гимнастки подхватила Пьера. Глупей положения, и придумать было нельзя. Чтобы вот так, хрупкая девушка да поймала падающего юношу, ну это просто нонсенс какой-то. Да ещё Пьер уткнулся ей носом прямо в лицо. Разумеется, их глаза встретились, носы соприкоснулись, и они вмиг, осознав всю комичность ситуации, одновременно, как по команде, разразились заразительным весёлым смехом. И чем больше они смеялись, тем веселей и непринуждённей они себя чувствовали. Вот таким образом, всё разрешилось само собой.

И молодые люди уже без всякой чопорности и напряжённости быстро познакомились. Пьер тут же пригласил Дашу к себе. А она, как только вошла, сразу же, в силу своей девичьей любознательности стала разглядывать его жилище. Ну и, конечно же, моментально наткнулась на его картины.

– Ну, надо же, как необычно,… какие превосходные цвета,… какой колорит! У себя дома, там, в России, я последнее время занималась современной живописью,… но ничего подобного не встречала,… у тебя явно незаурядный талант… – вмиг оценив, его работы как знаток, восхитилась княжна. Пьер же, польщённый столь приятным для него отзывом, мгновенно воодушевился и тут же с необыкновенным рвением стал рассказывать ей о своих полотнах.

Он, забыв и про голод, и про неряшливый вид, и уже практически полностью влюблённый в Дашу, до самого вечера делился с ней сокровенными мыслями, которые до сих пор ни единому человеку, ни одной живой душе не высказывал. А всё оттого, что у него попросту ещё никогда не было таких людей, которым он мог бы так довериться. Пьер был чист, как первозданный холст, он ни разу в жизни не испытывал столь серьёзных чувств какие у него вдруг возникли к Даше. А поэтому первые штрихи любви по своему холсту невинности, он мог разрешить нанести только ей. Любовь, о которой он вчера ещё и не помышлял, сейчас полностью завладела его горячим сердцем.

Даша же, внимательно разглядывая его полотна, с удовольствием слушала Пьера и всё больше проникалась духом его мыслей. Она и сама не заметила, как увлеклась им. Перед ней теперь вместо невзрачного, как ей сначала показалось, растрёпанного юноши, возник прекрасный в своей духовности художник с богатым внутренним миром. А его шрам на лбу, который он во время рассказа, то прикрывал повязкой, то срывал её в пылу, производил таинственное впечатление. Добавляя Пьеру, дополнительный шарм и давая волю романтическим фантазиям. А спустя ещё какое-то время Даша неожиданно поняла, что искренне влюблена в Пьера, и скорей всего уже навсегда. А от такого открытия ей вдруг сделалось тепло и приятно.

Но незаметно подошёл вечер, и длительная напряжённость разговора взяла верх. Ребята, утомленные, но довольные этим внезапным знакомством, теперь уже влюблённые друг в дружку, спустились в кафе перекусить. А здесь их поджидала княгиня Светлана.

– Ну что голубчики спелись!… – весело поприветствовала она их, – садитесь-ка за дальний столик, у меня как раз жаркое поспело! И давайте скорей, пока не остыло… – потребовала она. И влюблённые беспрекословно повинуясь ей, быстро протолкнувшись средь вечерних гостей кафе, расположились на указанные им места. В ожидании ужина они, взявшись за руки, смотрели друг на друга, и, не обращая никакого внимания на тот сумбур и гвалт, что царил вокруг, нежно трепетали от счастья.

И вот с этого самого вечера они стали неразлучны. Теперь молодого художника и юную княжну можно было встретить во всех романтических уголках столицы. И будь то Булонский лес, или Елисейские поля, они везде и всегда были вместе. Пьер делал изысканные по своей красоте картины. Краски, словно пропитанные их любовью, преображали даже самые незамысловатые сюжеты. Теперь к внутреннему свечению полотен добавилась ещё и одухотворённость всего на них происходящего, так же появился объём и динамика.

Работы Пьера пользовались большим успехом, как и у знатоков живописи, так и у простых коллекционеров. Ему сулили золотые горы и предлагали неимоверные богатства, лишь бы он как можно больше писал. Но наученный первым печальным опытом в погоне за деньгами и щёгольством, Пьер, уже зная, к чему это приводит, работал теперь только для души и сердца, да в удовольствие окружающих.