— Соня! Эй! — Дэн хлопнул меня по спине и по инерции пробежал вперёд ещё пару метров. Вернулся: — Что случилось?

В таких ситуациях полагается всхлипнуть и протянуть «ничего-о-о». Если спектакль достаточно выразителен, мужчина готов на всё. Но мой опыт подобных истерик базировался на фильмах, героини которых куда грамотнее использовали женские чары. Поэтому я тихо попросила:

— Не знаю. Дай успокоиться. Слишком много всего случилось. Мне нужно… подумать.

— Думай, — согласился рыжий и зашагал рядом.

— Одной, — подчеркнула я.

Провожатай не преминул напомнить:

— Одна ты сегодня уже нагуляла проблем.

— И прекрасно справилась с ними, как ты изволил заметить, — нет, я и правда справилась. Но вот хотела ли я справляться сама или действительно впервые в жизни ждала, что рядом окажется защитник? Впрочем, защитник действительно стоял близёхонько. Только ничего не сделал.

Дорога легко стелилась под ноги. Ни одного позднего прохожего, ответственного собачника или упёртого романтика с умирающим веником из роз. Только шумный рыжий пройдоха рядом, не дающий остаться наедине с мыслями.

— Давай вернёмся за машиной? — предложил он.

— Возвращайся, — я не замедлилась.

— Сонь… Вернёмся, чтобы домой тебя отвезти, — он остановился в круге света фонаря, как актёр под софитами. Поймал за рукав. Я не стала устраивать сцен или вырываться. — Что случилось? Ты так испугалась?

Испугалась, это верно. До чёртиков испугалась! Только полный баран этого не поймёт! Но не уверена, что прочь от настойчивого ухажёра меня гонит именно это.

— Откуда ты знаешь Кира? — я достаточно детективов перечитала, чтобы научиться подмечать детали. Но в общую мозаику эти кусочки складываться категорически не желали.

— Ничего интересного, — отмахнулся хитрец. — Просто старые друзья. Как я могу тебя утешить?

Он попытался погладить мою щеку. Не правда ли, идиллическая картина? Промозглая осень, двое в круге золотистого света, нежное прикосновение. Я отстранилась.

— Хорошо, тогда другой вопрос. Откуда ты знаешь ведьму? Откуда она знает тебя, Галвин?

Его веко дёрнулось, но легкомысленная улыбка осталась на лице, как приклеенная маска:

— Дело прошлое и неинтересное, — может, выпьем кофе?

— «Чтобы очаровать женщину, не мешало бы её сначала накормить», — не выдержала и влезла ведьма. Верно говорит, но на поздний ужин я всё равно не согласилась бы. По крайней мере, не в обществе рыжего лиса.

— Вот что случилось, — я снова дёрнула вверх молнию куртки, но тепла или уверенности это так и не прибавило. — Я не доверяю тебе, Дэн. Ты очарователен…

— Спасибо, — изящно склонился он.

— Но от тебя разит фальшью за километр.

— А вот это обидно. Ну ты чего? — кавалер поиграл бегунком молнии на моей куртке. — Это же я!

— Кто? — я отступила назад, прячась в темноте вне золотистого круга. А то словно не под фонарём, а на операционном столе. Лежу и покорно жду, пока моё сердце препарирует незнакомец. — Я знаю тебя чуть дольше двух дней, а секретов накопилось столько, что на два сезона хватит! Я понятия не имею, кто ты, Дэн!

С его волос стекал жёлтый тёплый свет. Дэн стоял там, как Ромео в финале пьесы, недоумённо, растерянно глядя в ночь.

— Я тот, кто спас тебе жизнь, — широко расставил ноги: он уверен в каждом сказанном слове. — Я тот, кто оказался рядом, когда понадобилась помощь. Я тот, кто рассмотрел в серой мыши что-то большее и захотел узнать тебя ближе. Этого недостаточно?

Как жарко, как красиво говорит!

«Нет».

— Нет.

Лампочка в фонаре замигала, бзыкнула от напряжения и перегорела.

Дэн выбросил вперёд руку, надеясь поймать меня и притянуть обратно. Я увернулась.

— Тогда что сделать, чтобы заслужить доверие?

Для начала рассказать всё, что ты скрываешь, рыжий хитрец!

— Не уверена, что нам обоим это действительно нужно…

Конечно, я совершаю глупость. Только круглая дура откажется от компании такого, как он. Одни восторженные охи Насти, когда Дэн заехал за мной на прошлой работе, чего стоили! Наверное, я и правда круглая дура.

Он всё ещё походил на лиса. Но мало кто помнит, что лисы всё же хищники с острыми зубами, а не просто носители пушистых хвостиков.

— А ты за меня не решай.

— Просто дай мне немного времени, хорошо? — я осторожно двинулась к дороге, где как раз ненавязчиво припарковалось жёлтое такси. Водитель неспешно закурил в крохотную щель окна, но мотор глушить не спешил: наверняка он работал таксистом очень давно, и прекрасно мог распознать зарождающуюся ссору. Вот сейчас у кого-то из парочки сдадут нервы и он (или она), красиво, демонстративно запрыгнет в машину и прикажет кататься по ночному городу, чтобы пускать скупую мужскую или щедрую женскую слезу под выразительные пейзажи. А счётчик будет капать.

Дэн вдохнул и выдохнул так глубоко, что плечи жёсткой кожаной косухи приподнялись. Нырнул в темноту, ко мне, поймал, как опытный зверь ловит наивного, избалованного зоопарком зайца и прижал к себе. Заправил за уши мои кудряшки и обеими ладонями обнял щёки:

— Ни за что на свете.

Умел ли он вообще целоваться нежно? Осторожно, просительно, как всегда целуются в первый раз? Вряд ли. Этот рыжий нахал целиком состоял из напора, и смешно надеяться на иной поцелуй. Он сминал мои губы, не дожидаясь, не прося и не требуя ответа. Целовал, как целуют резиновую куклу, не умеющую ни чувствовать, не отвечать на чувства. Запускал руки под ледяную куртку, нашаривал обнажённые участки кожи и впивался в них пальцами.

Очки точно не переживут сегодняшний вечер! Придётся перематывать их скотчем и рисовать шрам на лбу, потому что дужка хрустнула и покосилась. Я пыталась оттолкнуть, замахнуться, как полагается сделать героине фильма про любовь, но, увы, в фильмах всё куда проще. В реальности же мужчина плевать хотел на попытки сопротивления. Он не собирался переходить границу, но считал себя в праве закончить поцелуй. И вряд ли что-то на этом свете могло ему помешать это сделать.

— Эй, дэвушка! — таксист флегматично выдохнул дымок. — Дэвушка! Хоты-тэ, я этого шато[1] пэрееду?

Оказывается, кое-что всё-таки способно заставить Дэна выйти из образа властного героя: он громогласно заржал. Я воспользовалась передышкой и нырнула в авто. Назвала адрес.

А Дэн остался там. Так и не понявший, где оступился, обескураженный моей грубостью. Но точно не чувствующий вины.

— Простите, — к середине пути любопытство взяло верх. — А что такое шато?

Водитель выпустил аккуратное дымное колечко, не слишком заботясь о том, чтобы его вытянуло ветром на улицу.

— Это грузинский коплэмэнт та-а-акой. Про стр-р-р-растного мужчину.

[1] Шато — дурно пахнущее грузинское слово, не имеющее никакого отношения ни к комплиментам, ни к мужской силе

Сначала я посмотрела в глазок. Сбегала на кухню, прикрываясь занавеской, выглянула в окно и, на всякий случай, ещё раз в глазок. Дэн нигде не караулил с охапкой цветов или, что куда перспективнее, с коробкой пирожных. Уже три дня как не караулил, не звонил и не появлялся. Гад!

Я гордо проигнорировала подаренную им кожанку и упаковалась в бесформенную дутую куртку.

«На гусеницу похожа», — резюмировала ведьма.

— Зато тепло! — я мстительно ещё и огромный шарф намотала поверх.

«У каждого свои приоритеты», — не стала спорить соседка. Она вообще вела себя подозрительно мирно и на провокации, то бишь на попытки обсудить страстные лобызания, не поддавалась.

«Я тебе не подружка для таких разговоров», — безапелляционно заявляла она, но я прекрасно ощущала, что неизвестность томит обеих.

Я проверила глазок в третий раз и с ужасом обнаружила, что отсутствие в нём рыжей макушки больше расстраивает, чем радует. Разве Казанове не полагается повиниться и объяснить недостойное поведение? Разве ему не полагалось сделать это на следующее же утро?