— Единственная здравая мысль за сегодня. Увольняйся, Молодцова.

Все тело ужасно зудело, болело. Кажется, было сломано ребро. Но честно говоря, оно того стоило. То, как Ася бросилась на его защиту, с каким беспокойством кинулась осматривать его боевые раны, как горели ее глаза, когда она нежно дотронулась до его щеки, до набухающего синяка под глазом, — все кричало об искренности и невероятной заботе к родному человеку.

Денис оглянулся. Да, сам он очень пострадал в драке, но и свой след на лицах мужчин тоже оставил неплохой. Если Воронов еще стоял, недруги рухнули на стулья, принесенные скромной кассиршей, что строила ему глазки в начале вечера, развалившись и буквально вздыхая. Вспышка агрессии, что пронеслась невероятно быстрым вихрем по всему маленькому заведению, резко угасла, конфликт был исчерпан.

— Артур Равильевич, миленький, пожалуйста, не увольняйте меня, — вдруг взмолилась эта сумасшедшая, пытаясь вырвать руку из его ладоней. Денис снова нахмурился. Что это за шутки? Мало того, что она работает в этой богом забытой дыре, только что увидела, чем это может быть чревато, стала виновницей полного разгрома кафе и просит у этого противного усатого мужика с нехорошим взглядом чтобы ее оставили на работе?

Пф… да не бывать этому никогда, — решил Денис.

— Молодцова, уйди, видеть тебя не хочу, — схватившись за лоб, буквально провыл здоровяк. Несмотря на эту ситуацию, Денису вдруг стало смешно. Отчасти он прекрасно понимал чувства этого владельца кафе — уволить Асю было и его главным желанием года.

— Ася, нам пора, — сухо и властно сказал Денис и поволок девушку за собой. Она опустила плечи и медленно поплелась за ним.

Выйдя из заведения, повернулась вдруг и заглянула в глаза:

— Денис…Павлович, вам, наверное, в скорую нужно, да? — то, как девушка это сказала, как ее лицо изменилось, как она вся замерла в ожидании его ответа, умилило Дениса. Такая забота была ему в новинку, но он чувствовал ее настоящую искренность, которую было бы невозможно подделать. И, самое главное, что он вдруг ясно и четко понял: точно такими же глазами она смотрела на его отца, когда тот вдруг начинал себя плохо чувствовать или еще хуже — в ту самую ночь, когда увидел, что его «царица ночи» погибла, упал без чувств в оранжерее.

В глубине души снова зашевелилось злое чувство. Захотелось встряхнуть ее, сильно, жестко, грубо, сжать плечи до боли, оставить синяки, чтобы она поняла и прочувствовала эту его ярость.

Как она может, эта девчонка, крутить шашни с его отцом? Как ей не стыдно раздвигать ноги, делиться своей молодостью со стариком? Он-то хорош, но его можно понять: как устоять, когда такая искренность, хитрость, завуалированная под невинность, льнет к тебе, изображая заинтересованность?

Как она вообще решила завести с ним роман?

Хотя он тоже хорош: повелся, тоже повелся на нее. Как только Ася уехала, практически всю ночь не спал. Решил вопрос с поваром, этой глупой Мирой Львовной, которая вместо того, чтобы держаться за работу, где за тебя все делают, вдруг решила включить царицу кухни и подставила Молодцову.

Отца привез в дом через несколько часов, и как только тот узнал, что Ася уволена, наотрез отказался общаться с сыном. Верни, говорит, и точка. А как вернуть? И для чего? Лучше, если эти голубки будут друг от друга подальше — он наверняка как порядочный решит жениться на ней, а потом и переписать фабрику, ту самую фабрику, на которой Денис трудился Биг Боссом на нее.

Нееет. Такому не бывать. Не дождутся.

Но сам, как только наступила ночь, ворочался без сна. Все вспоминал ее, все думал и переживал: куда она сейчас? Вернулась в свой небольшой городок? Поехала в гостиницу и будет жить там, пока не кончатся деньги? Снова ищет работу? Плачет, что он раскусил ее козни в отношении отца?

— Денис…Павлович, — Ася достала откуда-то из кармана маленького черного передничка официантки платок, приложила его к губе. Та тут же отозвалась острой болью, Денис зашипел, Ася сморщилась и подалась ближе.

И тут произошло то, чего никто не мог ожидать. Искушенный в женщинах, их хитростях, щелкающий как орешки все недоговоренности, которые используют девушки в свою пользу, Денис Воронов замер, потому что почувствовал, как в груди его начинает вариться странный и страшный котел, наполненный всеми разнообразными чувствами, которые только можно представить на этом свете. Это был не коктейль эмоций, — нет. Это был настоящий коллапс.

Ася чуть-чуть привстала на цыпочки, приблизилась к нему, распахнула свои до невозможности ясные огромные голубые глаза. Завороженный Денис сглотнул и не смог противостоять этой силе, что вела девушку. Он просто стал участником события, которое рано или поздно должно было повториться — он снова ощутил эту невероятную тягу. Причем не как к женскому полу, а как к конкретной, только для него созданной девушки.

Она отвела подрагивающей рукой платок, поняв, что тот причиняет боль, зажмурилась, а потом снова распахнула глаза, решительно и серьезно. И тихонько подула на рассеченную губу. Холодный ветерок принес секундное облегчение, но тут же проявился дискомфорт в другой части Дениса, — той самой, что отличала женщин от мужчин.

Ася набрала полную грудь воздуха и снова тихонько подумала на его губу. Денис уже не чувствовал боли, во всем мире остались только они вдвоем, и не было никого и ничего, что могло бы разрушить этот круг, это странное незнакомое и неземное притяжение.

Денис поднял свои руки, легонько сжал ее плечи и буквально притянул к себе, не открывая глаз от озадаченной девушки. На цыпочках она сделала шаг вперед, и он, смотря в ее огромные глаза, в которых плескалось что-то очень знакомое, далекое, но уже родное, приблизился к ней…оставив между ними буквально один миллиметр, ощущая ее дыхание на своем лице…понимая, что еще чуть-чуть, и…держаться больше не было сил…

— Ася! Эй, Молодцова! Несносная девчонка! Иди забирай расчет! И вещи свои забери!

Этот голос резко разрушил ту хрупкую вязь, что зазмеилась между ними, и Ася охнула, ахнула, отстранилась. Захлопала себя руками по передничку, карманам шорт, явно разыскивая сотовый телефон.

Бросила на Дениса озадаченный и немного разочарованный взгляд, сунула ему в руки изрядно помятый платок, которым она, вероятно, пыталась стереть кровь с его губы, и попятилась ко входу в кафе, откуда выглядывал этот усатый владелец дешевой забегаловки.

— Ася, я жду тебя здесь. Ты меня поняла? — отчего-то Денису было важно озвучить то, что и без слов было понятно. В кафе он пришел за ней, в честном бою добился ее внимания и как победитель претендовал на выполнение желания. А желание у него было одно: чтобы она не возвращалась в это заведение.

Хотя, если признаться честно, желаний было несколько, но сейчас он демонстрировал только одно, тем более на глазах потрепанного владельца кафе.

Ася вздрогнула и скрылась за дверью.

Идти сейчас за ней не было никакого смысла: она быстро возьмет расчет, заберет свои вещи. Владелец видел, что Денис ждет девушку у входа и не допустит, чтобы с ней что-то случилось.

Воронов дал ей на это пять минут.

Но и через десять она не вышла из кафе.

Черт, черт, черт бы побрал этого Воронова!

Едва только я оказалась снова в кафе, как все очарование момента, которое каким-то образом нагнал Денис, схлынуло. Едва он отпустил меня, я сделала пару шагов в сторону, перестала чувствовать горячие большие ладони на своих плечах, а его взгляд перестал пробираться мне прямо в душу, как я очнулась. И снова начала смотреть на все под верным углом.

— Этот твой дрюк, — намеренно исковеркал слово «друг» Артур Равильевич, специально взяв его в кавычки, подчеркивая пренебрежение, — сделал то, о чем я думал сам. Молодцова, забирай вещи и уходи.

Он протянул мне лист бумаги, ручку, мою сумку. Я вздохнула.

— Ну пожалуйста, — решила использовать последний шанс, который бывает у всех, даже пожизненно заключенных. — Артур Равильевич, дайте возможность еще раз показать, что я могу здесь работать!