– Тогда уж не Пупсик, а принц Нарцисс, – сказала Шеста.

– Ну, да. Пупсик… Какая прелесть! Принц Нарцисс рассказал мне о твоей Иволге…

Мая пересказала матери подслушанный мною в клубе разговор.

– Я только не понимаю, мама, зачем это имперцам? Ты сама говорила, что войны в колониях вытягивают из Империи все соки. Почему они снова затевают конфликт с нами и королевством? Мы смотрели с тобой донесения. Тех сил, что они скопили на границе у Пастушьих холмов, едва ли хватит, чтобы справиться с армией Уралии. А ведь мы обязательно придем королевству на помощь!

– А при чем здесь Империя, доченька?

– Но ведь это, наверняка, они стоят за покушением на твою жизнь!

– Так Пупсик тебе сказал? – вклинилась в разговор матери и дочки леди Сорока.

– При чем здесь Пупсик? Той информации, что у нас есть, вполне достаточно для того, чтобы делать выводы. Или ты думаешь, что Пупсик все придумал?

– Я так не думаю, дочь. Я даже знаю, что тот разговор действительно был.

– Откуда?

– От маршала Иволги.

– Она призналась?

– Как раз ее рассказ мы и обсуждали с Сорокой перед вашим приходом.

– И что она тебе рассказала?

– Примерно то же, что и ты. Поставила меня в известность о предложении посла.

– Как вовремя! Не находишь?

– Почему маршал не сделала этого раньше – отдельный разговор. Не будем сейчас об этом. Важно сейчас совсем другое.

– Что, например? – спросила Мая.

– А то, моя любимая дочь, что графство Иволге предлагали вовсе не имперцы.

– Кто же тогда?

– Посол королевства Уралия, – сказала великая герцогиня.

– Кто?! – сказала Мая.

– Сегодня наши бойцы взяли штурмом посольство Уралии. Посла там не нашли – она успела скрыться. Но границу герцогства не пересекала: еще утром Иволга разослала на пограничные посты приказ задержать ее.

– Ты уверена, что Иволга тебе не солгала?

– Она сказала правду, – ответила за герцогиню леди Сорока. – Иволга не зря заподозрила меня в заговоре. К нему, действительно, оказались причастны мои люди – две девочки из недавнего пополнения. Они признались сами. И рассказали, как за определенную мзду дважды пропускали посла Уралии в Мужскую башню. Та говорила им, что проверяет условия содержания принца, выполняет просьбу его матери – королевы. Второй раз она его навещала вчера вечером, за несколько часов до покушения. А слуга принца на допросе сообщил, что видел, как посол передала твоему мужу… тому, кого мы считали твоим мужем, отравленную иглу.

– Но… почему? – сказала Мая. – Зачем?

Женщины, как по команде, посмотрели на меня.

«Интересный поворот», – сказал Ордош.

«Не понял. Посол Уралии? Получается, королева хотела отравить Шесту?»

«Ты не осознал всю иронию ситуации, дубина. Герцогиню пыталась убить наша мать!»

«Весело».

«Еще как».

«Вряд ли мы могли подгадать лучшее время для того, чтобы предъявить Волчицам принца», – сказал я.

Я поднял руки, показывая ладони.

– У меня иглы нет.

– Доченька, – сказала великая герцогиня, – раз уж мы все дружно признали Пупсика принцем Уралии, не лучше ли ему ближайшие дни провести в Мужской башне под присмотром гвардейцев?

– Зачем? – спросила Мая.

– На всякий случай. Побудет там, пока мы не выясним, чем я так не угодила его маме.

– Но, мама! Ты уверена?.. …

«Будем жить в башне, Сигей, или отправимся путешествовать?»

«Ты предлагаешь попрощаться со всеми прямо сейчас и уйти?»

«Мы можем. Вот только если мы собираемся когда-нибудь вернуться, то должны придумать, как объясним свое поведение жене. Ведь ты же хочешь подержать в руках нашу дочь – через девять месяцев, когда она родится?»

«Хочу, – сказал я. – И что мне сказать Мае?»

– Доченька… …

«Не знаю. Придумай. Какую подсказку ты ждешь от кровавого маньяка?»

«Обиделся?» – спросил я.

«Беру пример с тебя. Становлюсь злопамятным», – сказал Ордош.

«Да брось. Обидчивый Злой Колдун – это смешно. Так… что мы ей скажем?»

«Если у тебя нет идей – можем задержаться во дворце, чтобы подумать. К тому же, отправляться куда-то ночью – плохая идея».

«Согласен. И не мешало бы поесть. Кормить нас, чувствую, никто не собирается. Придется расходовать собственные запасы продуктов. Но в башню не пойду. Пусть сами пользуются горшком».

– … опасно.

– В башню не пойду, – сказал я.

Женщины замолчали.

Вновь посмотрели на меня.

– Что? – спросила Мая.

– В Мужской башне я сидеть не буду. Там нет нормальной уборной.

– Что ты такое говоришь? Конечно не будешь! Мама! Я Пупсика в башню не пущу!

– Мая!..

– Нет, мама! Даже не начинай снова!

– На время…

– Нет! Не возражай! Он будет жить в моей комнате.

– Там…

– Можешь приставить к ней всю свою гвардию!

– Ладно, – сказала великая герцогиня. – Пока мы не разыщем и не допросим посла – плевать я хотела на ее дипломатическую неприкосновенность – Пупсик поживет у тебя. Под охраной. А ты, моя милая, завтра же возвращаешься в Академию.

– Ну, мама…

– Ты мне обещала!

– Ладно. Но сегодня-то мне можно остаться с… моим мужем?

– Только сегодня. И, до следующего выходного, чтобы ноги твоей не было во дворце!

– Но ведь Пупсик тоже учится, мама.

– Мы с тобой уже решили, доченька, что он не Пупсик, а принц Нарцисс, – сказала Шеста. – Кто знает, какие указания дала малышу его мамочка. Пока не узнаем, почему королева на меня ополчилась, муж твой будет сидеть под замком во дворце.

– Опасаешься еще одной отравленной иглы, мамочка?

– И ее тоже, доченька.

– Правильно делаешь, – сказала Мая. – Потому что я сама смажу иглу ядом и подарю Пупсику. Да, да! Так и сделаю! На случай, если ты, мамочка, забудешь, что он МОЙ муж и решишь вдруг наведаться к нему в комнату, пока я сплю в общежитии.

В кабинете великой герцогини мы с Маей надолго не задержались: Волчица Шестая и леди Сорока нас выпроводили, намекнув, что желают обсуждать дела без лишних ушей. Меня их отношение не задело. Но Мая обиделась.

Она отвела меня в свою комнату.

За окнами дворца — темное небо с россыпью звезд. Из спальни Маи я не видел ни ярко освещенную дворцовую ограду, ни фонари вдоль узких дорожек.

Мая зажгла в комнате свет. Сказала:

— Располагайся, Пупсик. Или лучше называть тебя Нарцисс?

– Как хочешь.

— Нарцисс, – сказала Мая, прислушиваясь к звучанию моего имени. — Нарик?

— Нет, — сказал я. – Нариком меня называть не нужно. Уж лучше Пупсиком. Так хоть привычно.

– А мне нравится Нарик… Ладно, ладно! Если честно, имя Пупсик мне нравится больше. А Нарцисс напоминает мне о том гаденыше, что жил в башне. Только не обижайся! Кстати!

Мая выдвинула ящик туалетного столика, достала оттуда что-то розовое и пушистое.

– Это тебе, — сказала она. – Прелесть, правда?

— Что это?

— Разве не видишь? Тапочки. Мне сказали, что такие сейчас в моде у мужчин. Мягкие, яркие. Даже пахнут малиной! А еще тут есть бубенчики. Они звенят при каждом шаге. Вот, послушай, какая прелесть! Мама заставила меня купить их в подарок для этого… покойного. Но я лучше подарю их тебе.

Мая всучила мне тапки.

Действительно, ароматизированные.

«С ними хорошо бы смотрелся тот розовый мешочек с веревочками, который местные называют трусами. Я сохранил один. Сможешь потом повертеться у зеркала», -- сказал Ордош.

«И добавим к этому комплекту иллюзию твоего лица. Сногсшибательный эффект получится».

– Ты расстроилась из-за того, что он умер? – спросил я.

– Кто? Гаденыш? Нет, мне нет до него дела. Вывалился из окна – и ладно. Но я рада, что он не был моим мужем. А то мама заставила бы меня изображать траур. А я не люблю носить красный цвет. Надеюсь, мама разберется, кто и зачем мне этого… подсунул. Кто, интересно, привел его к нам? И почему ваш посол не заметила подмену? Я не у тебя спрашиваю – так, рассуждаю вслух.