«Сколько было дорог, по которым не смог возвратиться…» Сколько было дорог, по которым не смог возвратиться… Сколько было друзей! Я уже позабыл имена всех, кого я любил. И проходят все новые лица… А мне снится она. Мне по-прежнему снится она. В ее карих глазах – вся надежда моя, все спасенье, в ее голосе тихом – моя бесконечная грусть… Полнолунье мое, золотое мое воскресенье! Заповедная сказка – я знаю ее наизусть. Сколько сердцу не таять – а все не дано раствориться. Сколько нити не виться, – а все не отыщешь конца. Ты приходишь к ней в гости, – но знаешь: тебе это снится. А наутро заплачешь от счастья, спустившись с крыльца. «Мне снится старый дом, твой край заговоренный…» Мне снится старый дом, твой край заговоренный… Мне снится твой удел – у неба на краю. Мне снится тишина – и я хожу влюбленный и в этот старый мир, и в эту жизнь твою. Твой вечный листопад заглянет в наши двери, и мы увидим вновь, который раз подряд, как светятся в лесу серебряные звери, и звезды на весу, как ландыши горят. Ах, снова этот мир ко мне приходит в гости! Ах, снова я живу, дыханье затая! Застывший палисад, рябиновые грозди, — по берегу листвы проходит тень твоя. То кружится во мгле пустых своих колодцев, то катится к ручью, где сыплется стекло. Приходит – и молчит. А сердце тихо бьется… И словно у печи, за пазухой тепло. И каждый день идет – неслышно и неспешно. Проснешься в темноте, а в доме – тишина… И даже не поймешь, кто там, во тьме кромешной, звенит, звенит, звенит, как тонкая струна. «Родина кроткая, тихая, нежная…» Родина кроткая, тихая, нежная, – вот оно, счастье мое неизбежное, – исстари, мытари, ждали мы праздника, и зарастали седыми ракитами. И засыпали под вьюгами снежными… Плыли по свету ночами кромешными… Были забытыми и невозможными, звезды смотрели глазами тревожными, ветры летели с метелями лютыми, тени бродили с хрустальными лютнями. Пели, играли, а все – только хлопоты, и не до смеха нам, и не до хохота, – голос, как эхо звенит над бурьянами, были мы бесами, стали мы фавнами, и обратились за сферою сущего в зов легендарного века грядущего. «Здесь поленницы круглые, как стога…»
Здесь поленницы круглые, как стога. В этой тихой гавани берега норовят осыпаться желтой глиной, оставляя на местности след змеиный. Здесь коровы, как встарь, переходят вброд перекаты речные, и мутят воду. Здесь растет лебеда. И народ живет, как не снилось ему самому, народу: потому что никто не мешает встать рано утром, и не зажигая свечи, отворить окно настежь, дышать, мечтать о каких-то делах и волшебных встречах. Потому что и в крае больших чудес ты отдашь все на свете, за то, что ныне — за дорогу, ведущую в темный лес, запах хлеба, и горечь сухой полыни. «Снег идет… Фонари освещают деревья…» Снег идет… Фонари освещают деревья. Белый саван укрыл бесконечную гладь. Отчего так легко в позабытой деревне, выйти ночью во двор – и подолгу стоять?.. Беспросветная ночь. Бесконечная вьюга заметает следы, заметает дома… Где-то там, далеко, мы забыли друг друга, разошлись навсегда. И настала зима. Только снится мне все: одинокие тени, мы стоим у реки, между нами – вода. Деревянный настил, расписные ступени, и в котомке моей – голубая звезда. Как давно это было… Как будто навеки я запомнил слова – сохранил, уберег. Немигающий взгляд, полускрытые веки, ветер в сердце моем, зов нездешних дорог. Ветер в сердце моем… Заблудится, забыться, — что осталось еще?.. Здесь так тихо, тепло… Ночь проходит вокруг – голубой вереницей, ночь колдует вокруг. Замело, замело… Снег идет… Словно давние чьи-то преданья оживают вокруг, навевают печаль… Осторожная глушь. Тишина, ожиданье. Беспросветная ночь. Бесконечная даль. Первая любовь Девушка в тайном альбоме выводит простые слова… Клетчатый плед, словно саван, лежит у ног. В сонме томящих грез – кружится голова, редкие слезы сливаются с горечью строк. Пахнет гвоздикой, и жмется под окна густая сирень. В тусклых просветах унылая даль видна. В храме забытых стен – богиня одна весь день, и целую ночь, в темноте и обиде, – одна. Утро туманом в холодных оврагах печаль затаит, розовой дымкой вспарит в облаках рассвет. Тише, чужие ветра! Юная фея спит, темные волосы грустно осыпав на плед. Пусть ей приснятся обманы и сказки невинных вежд, шепот дремучего леса у тихой реки… Первые слезы любви – выдуманных надежд — так непонятны, и невероятно легки. |
