Увидев гостей, он приподнял уголки губ в радушном приветствии. «Каллум!» — его голос звучал как карканье ворона, когда он протянул руку для рукопожатия.

Выглядел он точно так-же, как в новостях.

— Приятно познакомиться, сынок, — сказал Эйнсли, энергично тряся его руку, — коллеги, это Каллум, который вчера спас наши коллективные задницы.

Окружающие Зангари овощи, увидев реакцию патрона, как по команде натянули на лица радостные улыбки.

— Сфотографируйте нас здесь, ради истории.

Приспешники засуетились, выстраиваясь согласно табели о рангах. Один из них, в чуть-чуть более дешевом костюме выбежал перед толпой, судорожно поправляя очки с камерой.

— Улыбаемся и машем, — проорала Докал команду, — СЫЫЫЫР!

— Для меня большая честь с вами познакомиться, сэр, — сказал Каллум, не без труда подавив желание рассмеяться.

— А ты славный парень, — Улыбка Эйнсли стала еще шире, когда он дружелюбно похлопал Кэла по плечу.

Эйнсли было шестьдесят один, но он все еще выглядел крепким как скала, чему нимало способствовалагустая копна черных с проседью, как у черно-бурой лисицы волос и внушительных размеров туша, угадывающаяся под дорогим костюмом, специально скроенным, чтоб замаскировать объем. Кэл не мог сказать, чего в его собеседнике больше — мышц или жира. В этом случае возможны были оба варианта.

Если добавить к вышесказанному ауру могущества, которую, по выражению журналистов, излучал Эйнсли, являясь самым богатым человеком, из всех живущих и живших, то можно приблизиться к пониманию, какое впечатление оказывал «большой босс» на неподготовленного человека.

— Дайте нам минутку, — сказал Эйнсли.

Окружающие разошлись быстрее, чем тает упавший на лаву ледяной куб.

— Ты неплохо постарался вчера, Каллум. Я это ценю.

— Я просто выполняю свою работу, сэр, — отбарабанил ответ Кэл, сияя искусственной улыбкой.

— Блять, — пробормотал Эйнсли, выходя из образа веселого патриарха, — ты что, тоже подобострастный болванчик?

Каллум на мгновение глянул на толпящихся в отдалении приспешников, в число которых входила Докал, они стояли плотной группой, прилагая максимум усилий, чтоб не смотреть в их сторону.

— Я серьёзно. Мне нравится моя работа. Я рад, что спас Швецию от ядерной катастрофы… ну, я и моя команда. Не думаю, что вы знаете, каково это. Но это моя жизнь, и она мне нравится, черт побери.

— А я уверен, что ты и понятия не имеешь, как сильно я тебе завидую, — улыбнулся Эйнсли, — думаешь мне нравится жить в окружении прихлебателей, способных только поддакивать в ответ на любой вопрос? — его рука махнула в сторону замерших в ожидании спутников, — но это моя жизнь. Не волнуйся, я не собираюсь перейти под твоё начало, чтоб ездить по вызовам. Одна моя страховка, уверен, опустошила бы ваш бюджет.

— Каждому свое, босс.

— Всё верно. А теперь серьёзно — спасибо за вчерашнюю работу. Чертовы британцы, вы можете в это поверить? Только они способны раздобыть плутоний через сто лет после прекращения его продажи!

— Ну… Они сделали это для обеспечения национальной безопасности.

— Ха! Меньше слушай этого чертового Джонсона, — и пересчитывай пальцы, если этот лис пожимал тебе руку. Нации исчезают. Мы, в Сопряжении, работаем над этим — делаем всех соседями. Мы больше не устраиваем гонки, соревнуясь, кто больше убьет. Мы соревнуемся, кто быстрее достигнет звезд. Кэл, ты собираешь эмигрировать, когда наши космические корабли наконец-то найдут похожую на Землю чужую планету?

— Я об этом не думал. Зависит от того, сколько времени займет её терраформирование.

— Да, это важно. Знаешь, я только что вернулся из Австралии вчера. Ледопад был впечатляющим, даже по моим меркам.

— Ледопад? — Каллум надеялся, что сейчас он не выглядит не слишком большим невеждой. Он смутно помнил, что видел что-то о ледопаде в новостях на экране паба прошлой ночью, когда отходчивые СМИ наконец-то перестали крутить ролики из Гилгена.

Услужливый Аполлон тут же подбросил дровишек — показав выжимки из брифинга Сопряжение для СМИ. Из них было видно что речь идет об одном из любимых проектов Эйнсли — превращению центральной австралийской пустыни в цветущий сад.

— Я слышал, что вроде всё прошло хорошо, — неуверенно протянул Каллум, — конечно, кроме этих чертовых протестующих, пытающихся остановить прогресс. Ну, поскольку они всегда возмущаются — на них уже никто внимания не обращает.

— В самую точку, — отозвался Эйнсли, — прелесть этого проекта во первых в том, что это грандиозный природозащитный и популярный проект, так что протестующие против него выглядят так, словно выступают и против природы и против народа. Ну, и во вторых — ледопад — это отработка техники по терраформированию в масштабе один к одному. Это главная причина, по которой я взялся за этот проект. Я хочу чтоб мы набрались опыта. Это позволит нам не наломать дров, когда придет время. И так и будет.

— Приятно знать, что хоть у кого-то на нашей планете есть план, — хохотнул Каллум, и тут же поправился, добавив, — я имею в виду, что хоть кто-то работает на долгосрочную перспективу.

— Именно поэтому я не пошел в политики, — я хочу на самом деле добиться чего-то в своей жизни, — в ответ рассмеялся Эйнсли.

— Думаю, что кое-чего вы уже достигли, — сказал Каллум, уперев руки в бедра и глядя на машины, суетящиеся у стен огромного котлована.

— Это? Ерунда, сынок. Египтяне и инки строили здания больших размеров. И сильно ли это им помогло? Конечно, это будет впечатляюще — европейский грандиозный центр и штаб-квартира Сопряжения это тебе не хухры-мухры. Но этой стройка уже три года, и идет она отставанием от графика — по крайней мере, так было, пока я не занялся этим лично, и не взъебал ленивого подрядчика должным образом. Черт побери, бюрократы здесь просто звери. И я то думал, что хуже чем волокиты чем в США не бывает. Ты бывал в Нью-Йорке, сынок? Башня, которую я устанавливаю рядом с Центральным парком, станет настоящим прорывом. Как впрочем и эта. Но, по большому счету — это все просто бетон, сталь и стекло.

— Вы перенесете нашу службу в этот офис?

— А я ебу? Это вопрос для менеджеров сидящих на десять этажей ниже моего. Пусть они решают как им заблагорассудится — я решаю глобальные вопросы.

— Теперь я точно начинаю вам завидовать, — засмеялсяКаллум.

— Тебе придется охуенно много работать, чтоб подняться до моего уровня, — хохотнул Эйнсли, — даже я начал свой путь не с самого низа Джерси.

— Я читал что твойотец был менеджером хедж-фонда.

— И я типа последовал за ним на Уолл-стрит и разбогател, сделав правильные инвестиции, да?

— Нет, ты получил ученую степень в Гарварде за работы области машинного интеллекта. И ты потратил всё своё наследство чтобы основать корпорацию Сопряжение.

— Хех, а ведь не просто пожарный с блестящей пожарной машинкой, — Эйнсли удовлетворенно кивнул, как будто Каллум только что прошел тест.

— Не понял?

— Ты умный сукин сын, и я не имею в виду твою степень. Ты можешь себе представить, чтоб бойцы из твоей команды, сами, по доброй воле, взяли книжку и начали читать биографию босса?

— Нет.

— А ты прочитал. Это имеет значение. Мы находимся на стадии роста, Каллум, человеческой расе требуется жилое пространство. И Сопряжение собирается его предоставить. Переделка астероидов под жилые пространства была только началом. Вот скажи, что ты чувствовал, когда Орион достиг системы Центавра?

— Я был и счастлив и разочарован, босс. Я надеялся что мы найдем на орбите пригодную для жизни планету.

— Как и я. Как и все мы. Загрея — на редкость подходящее имечко для найденного там мелкого куска дерьма — очередной никуда не годной экзопланетки. Но мы не позволили этому остановить нас, нет, только не в мою смену. Мы с колоссальным трудом достигли этой злоебучей звездной системы и мы закрепились там, построив новую волну звездных кораблей. Это передовая наших дней. Во всех смыслах этого слова. У нас есть яйца, чтобы смело смотреть вперед, мечтая о покорении Вселенной как Джон Ф. Кеннеди.