– …он очень хотел бы подружиться с вами, честное слово! Обязательно заходите к нам в гости, поиграете вместе… Вот, за этим я к вам пришла.
На мгновение между ними возникла пауза. Я не видела лицо Тимура, но могла поклясться, что у него было знакомое мне саркастически-задумчивое выражение.
– Я вас понял. Благодарю вас за приглашение, передавайте Бабуру всего наилучшего. Хорошего вам вечера, до свидания.
Я восхищалась тем, как Тимур передал нашим друзьям суть разговора – с чувством такта, без насмешек и осуждения. Тем не менее, мы нашли ситуацию забавной и ещё долго шутили по поводу того, что Тимуру с годами придётся всё больше общаться с родителями обиженных детей.
Для меня так и осталось секретом, с каким намерением на самом деле приходила сестра Бабура, собиралась ли она так учтиво с ним разговаривать и настаивал ли на этом Бабур. Меня кольнуло то, что хоть я и была пострадавшей в той ситуации, обо мне не было речи. Я почувствовала себя жалкой и уязвимой.
Я ещё долго перебирала в голове сценку с Бабуром. Была глубокая ночь, Аскаралиевы и Умаровы разошлись по домам, у нас остался только Юра. Они с моим братом оживленно обсуждали законы физики, в которых я ничего не смыслила, я и не хотела вникать в суть их разговора, меня полностью занимали другие мысли: впервые в жизни я подвергла сомнению собственную ценность и способность процвести в будущем как личность. Я часто слышала критику в свой адрес со стороны родителей, но я не воспринимала это всерьез, поскольку их нападкам также подвергался мой брат, которого я во всём считала образцовым.
В тот день мне предоставилась возможность проанализировать, какими представали мои друзья в глазах других людей и какое впечатление производила я. Навряд ли в моей ситуации оказалась бы Сабина, не говоря уж о Мардоне: её тронуть пальцем Бабуру точно не хватило бы смелости. Я не могла даже представить, как бы Мардона отреагировала, если по стечению обстоятельств Бабур сбил бы её. Догнала бы она Бабура, опередив Тимура, и без помощи брата разобралась бы с обидчиком? И каким образом она бы заступилась за себя: было бы ей достаточно поставить Бабура на место словесно, не доводя дело до физического воздействия? Я была уверена, что в таких рассуждениях не было смысла: Мардона просто не могла оказаться в позиции жертвы. Это противоречило её существу. Казалось, весь мир оберегал её от таких нелепых происшествий. Но почему она была этим одарена, а я нет? Потому что она смогла бы в любом случае защитить себя? Или потому что она изначально представляла большую ценность для мира, чем я, и это чувствовали все вокруг?
Сестра Бабура однозначно была настроена враждебно. Она полностью изменила свою позицию, как только Тимур оказался рядом с ней. Ему даже не требовалось защищаться или каким-либо образом добиваться уважения к себе. И в глубине души я была уверена, что сестра Бабура не смогла бы ругаться ни с кем из моих друзей. Казалось, только я заслуживала уничижительный взгляд. У меня не было ни капли зависти к своим друзьям, которых я бесконечно любила. Меня переполняло лишь беспокойство по поводу того, как я буду справляться с трудностями тогда, когда моего брата и друзей не окажется рядом.
Я не заметила, как по щекам потекли струйки слёз. Темнота скрывала их от моего брата и Юры, они обратили на меня внимание лишь тогда, когда я не смогла удержать вздохи. В шестилетнем возрасте у меня не было способности передать суть своих переживаний, поэтому на вопрос, что случилось, я выдавила лишь одно:
– Я что, правда такая уродина?
Мой брат и Юра явно не ожидали такого вопроса. Они смущенно переглядывались.
– Откуда это у тебя такие мысли? – наконец, спросил Юра.
– Кажется, от Бабура, – вздохнул мой брат.
Юра поцокал языком. Мой брат сосредоточенно ковырял одеяло, обдумывая, что стоящего следовало сказать в такой ситуации.
– Саида, когда ты вырастешь, никакие бабуры не осмелятся подходить к тебе, потому что ты будешь ослеплять их своей красотой, – улыбнулся Юра.
– Легенды о прекрасной Саиде будут слагать и в самых далеких землях! – поддержал мой брат.
– Нет, ну правда, как ты могла допустить такую мысль? По-твоему, Бабур похож на эксперта в этих вопросах? Я бы лично засомневался в его оценках. Возможно, он считает дядю Аббоса первой красавицей посёлка. В таком случае, да, судя по таким критериям, тебе до первого места далеко!
– Юра, у тебя было бы почётное второе место.
– О, я с гордостью принял бы титул второй красавицы посёлка по версии Бабура, – ответил моему брату Юра.
– Не могу поверить, что чьи-то бессмысленные слова могли так расстроить мою сестру! Кому, как не тебе должно было быть совершенно ясно, что размышлять в таких категориях просто возмутительно. А значит, любое заключение такого рода не имеет какого-либо обоснования.
– Слова настоящего эксперта!
– Или глупца в глазах мудреца.
– Видишь, сейчас твой брат начнёт сомневаться в своём интеллекте.
Я рассмеялась, наблюдая за ними. Их слова не имели для меня никакого смысла, но я ценила искреннее желание поддержать меня.
– Знаешь, что действительно важно? Даже если бы ты правда была самым страшным существом на свете, мы бы всё равно любили тебя и защищали, – серьёзным тоном сказал Юра.
– Разве это не самое главное? – улыбнулся мой брат.
Я кивнула и улыбнулась в ответ. Мой брат и Юра заликовали и вернулись к своему разговору. Мои страхи, естественно, полностью не покинули меня, но после всего услышанного мне стало гораздо легче. Я была рада, что осталась сидеть с ними и позволила им хоть на малую долю вникнуть в суть своих размышлений.
Мой брат был прав: Бабур Ходжаев действительно больше не смел приближаться к нам. Долгое время мы ничего о нем не слышали, поэтому я так легко отпустила свои переживания, не видя перед собой человека, который напоминал бы мне о них.
Но всё же мне ещё долго приходилось бороться с неуверенностью в себе. Каждый раз, когда у меня с кем-либо возникал конфликт или когда я слышала негативные высказывания о себе, я чувствовала себя виноватой. Мне казалось, что я действительно сделала что-то не так, даже когда понимала, что объективно моей вины не было. Мне казалось, что я была ответственна за то, что допустила, чтобы человек держал в себе зло по отношению ко мне.
Но в такие моменты я старалась вспоминать о том, что сделали для меня Тимур, Юра и мой брат, и это постепенно научило меня принятую себя и независимости от мнения окружающих.
V. Ослепляющее солнце.
– Да вот, потихоньку, с детьми вожусь… Да, летом всё же посвободнее, конечно… Приезжайте, будем рады!
Разговор по телефону нашей матери, привыкшей часами жаловаться на свою свою судьбу, был коротким. Я сразу поняла, что она разговаривала с женой второго по старшинству своего брата. Мой дядя, Илхом-тога, был человеком важным и занятым, поэтому практически всегда общался со своей сестрой через жену, которая в отличие от него была оживленной и болтливой. Кенайи10 раздражала нашу мать, поэтому она старалась прекратить разговор как можно быстрее. Из услышанного мне не было понятно, кто именно приедет к нам в гости: вся их семья, включая моих старших двоюродных сестёр и младшего братика, или только дядя с женой. Но, если честно, никто из них не интересовал меня: единственный человек из всей родни моей матери, которого я любила, была моя тётя Хилола-опа, и именно её приезда я с нетерпением ожидала.
– Хилола-опа приедет? – спросила я мать сразу же, как только предоставилась возможность.
– Конечно, нет, ты же знаешь, она сейчас занята. Приедет твой Илхом-тога вместе со всей своей семьей.
Я понятия не имела, чем была занята Хилола-опа, но донимать свою мать вопросами я не стала. Расстроенная от услышанного, я уныло ковыряла яичницу, чем забавляла своего брата.
Как порядочная узбекская хозяйка, наша мать отнеслась к приготовлению к приезду гостей с должной щепетильностью, что напрягало нас с братом. Вместо игр на улице мы должны были вычищать двор, тщательно вытирать каждый предмет в доме, не упуская ни пылинки.
